Сара Бергман - Съевшие яблоко

А в одиннадцать Ян вполне естественно требует объяснений — причинно-следственной связи. Вот и объясни ему почему книги расходятся с действительностью.

На первых курсах вместе с Никитой учился его приятель — Пашка Васильев. Потом их разделили потоки и Пашка ушел на «уголовку», теперь работал в прокуратуре, в основном «по детям». Последнюю пару лет они изредка встречались за пивом и естественно говорили о работе. И тогда все рассказы Павла сводились к тому, что: тут ребенок пропал — там, в лесу труп нашли — в овраге портфель. Там расчленили — в парке нашли руку, в стовке ногу, здесь забили, собаки загрызли, разбитой бутылкой зарезали, машиной сбили и бросили.

Вот и попробуй объясни.

Мезенцев с трудом взял себя в руки и постарался заговорить спокойно:

— Слушай, ты же взрослый пацан. Сам понимаешь, что нельзя садиться в машину к чужим, уж тем более к пьяным. Ну думай уж, прежде, чем делать.

Тут сбоку оглушительным паровозным гудком просигналил автобус, закончивший сгружать-загружать пассажиров, и Мезенцев, наконец, спохватился, что и сам стоит под знаком, поспешно трогая с места.

Достоевский. Какое отношение он имел к реальной жизни? Как мог помочь одиннадцатилетнему мальчику справиться с обычными бытовыми вопросами, с которыми каждый ребенок сталкивается ежедневно. И которые для других детей не несут никакой опасности и не представляют проблем.

— И хватит уже читать то, чего не понимаешь! — в сердцах бросил он напоследок.

Всю дорогу до дома Мезенцев объяснял и объяснял, тщательно подбирая слова, в ответ на которые Ян послушно кивал. Но было в этом послушании что-то бездумное, будто он так до конца и не проникся. Будто заучивал алгебраическую теорему, доверяя учителю, что-то сродни «ну раз вы так настаиваете, я конечно соглашусь».

На следующий день Мезенцев купил ему телефон. Самый простой и дешевый — с деньгами было несколько туговато. Но покупал не в порядке баловства, а для собственного спокойствия. Раз появившись это тяжелое чувство ответственности никуда не уходило, затаившись тяжелым кулем где-то на дне желудка и то и дело прорываясь беспокойством. Так что лучше было сейчас купить телефон на последние деньги, чем ждать получки и нервничать.

Простоту и дешевизну он постарался искупить брелоком в виде человека-паука. Сам бы конечно не догадался, но посоветовала продавщица. Улыбнулась, спросила сколько лет мальчику и выбрала из многоэтажной елки, стоящей у кассы. Сказала, что должно понравиться.

Яну не понравилось. При виде брелока он скорчил презрительную гримасу и недовольно надулся:

— Это для маленьких. Я такую ерунду не смотрю.

Мезенцев немного смутился и примирительно предложил:

— Ну не нравится — сними да выкини.

Ян очень серьезно и снисходительно кивнул, сжимая телефон двумя руками сразу.

Но ничего снимать и выкидывать не стал. Подарок привел его в какой-то странный, тихий благоговейный трепет, в котором мальчик находился весь вечер до самой ночи. Он зачем-то прочитал инструкцию несколько раз, бережно уложил на полку пустую коробку с зарядником и, делая уроки, то и дело бросал взгляд на сотовый, будто опасался, что в следующий раз его на месте не окажется.

Ложась спать он, любовно погладив экран, положил телефон в изголовье, как делают одни только глухие старухи и неврастеники.

И только тогда Мезенцев вдруг задался вопросом — а дарили ли ему до того хоть что-нибудь? Просто так, только для того, чтобы подарить. Лиза, вечно в поисках рубля на бутылку, вряд ли могла купить ему что-то заметное даже при большом желании. А профессор… Профессору это скорее всего просто не приходило в голову. Считая, что снабдив мальчика всем необходимым для жизни и учебы, он выполнил свой долг, старик просто никогда не брал в голову, что детей иногда жизненно необходимо просто баловать.

Первое, что сделал Ян поутру, еще даже толком не проснувшись и не открыв глаз — схватил телефон.

Подаренный ему телефон с болтающимся на нем брелоком в виде человек-паука.

— Посмотри, что мне купили! — Ян протиснулся между двумя длинными вешалками, отирая плечами вещи. Зимой, когда куртки сменялись шубами и пуховиками, в школьной раздевалке становилось не протолкнуться, отчего стояла страшная духота. Помещение маленькое, а ребят много.

Кира как раз совала в пакет сменную обувь:

— Что?

Не то чтобы они так уж много общались. Просто иногда переговаривались на переменах. Но Яну похвастаться было больше не перед кем и потому он первым делом побежал искать Киру.

А самой Кире в последнее время все тяжелее было общаться с одноклассниками. Она замкнулась, стала молчаливой. Гам и крики вызывали в ней желание поскорее уйти домой.

Хотя и домой тоже совсем не хотелось.

— Телефон. Смотри! — лицо мальчика светилось от восторга. Он сунул ей под самый нос простенький аппарат. Секунду посомневался, а потом все же доверил и передал в руки. Ревниво глядя, чтобы она чего не сломала.

Как будто тот действительно можно было сломать.

Кира вяло улыбнулась — «Нокия» была простенькая, из тех, которые носят бабушки. Да еще и с детсадовским брелоком в виде человека-паука. Такие в классе были всего у пары человек. Все остальные давно хвастались новыми большими телефонами с яркими игрушками. Что мальчишки, что девчонки наперегонки пили из родителей кровь, выпрашивая покруче и понавороченней.

А Романов и этому был счастлив:

— Гляди, я во всем разобрался и уже номера в книгу забил.

Он прижался к девочке плечом, чуть не толкаясь.

Кира натянуто улыбнулась:

— Здорово. Мне нравится.

И пожалела Романова. Раз он сирота и живет у родственника, понятно почему у него нет таких вещей, как у всех. Ее дорогой красивый телефон Кире подарил на день рождения папа. В цветной коробке, с ярким бантом. С красивым чехлом в пару. Тогда они все втроем, вместе с мамой, поехали в Москву: ходили в океанариум, в пиццерию, а вечером на спектакль. Папа первый раз подарил Кире цветы. И ей, и маме.

Мальчик не знал о чем думает Кира и зарделся от удовольствия. Демонстрируя чудеса техники, включил дисплей. Экран тускло загорелся.

— Тут все просто, — он открыл адресную книгу.

Кира с удивлением увидела, что в ней тоже все было не так, как у всех. Только три номера, да и те: «Никита», «Дарья Петровна» и «английский язык».

Мальчик, будто услышал, смущенно покраснел:

— А можно я твой номер тоже запишу? Я не буду звонить — честно!

Отказать было неловко. Да и незачем. Все одноклассники созванивались между собой. Они списывались в сетях, обменивались фотографиями, записями. Смеялись друг над другом за глаза и договаривались о больших компанейских развлечениях.