Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

Гость смотрел на него с таким видом, с каким люди с ногами смотрят на здания и самолеты.

– Вы, конечно, можете смотреть развлечения опять и опять, без передышки, на дисках хранения и загрузки «ТелИнтертейнмент».

Взгляд Орина вверх, с которым он предавался воспоминаниям, совсем не похож на взгляд вверх инвалида.

– Но это не то же самое. Выбор, понимаешь. Он почему-то все портит. С телевидением ты был обречен на повторы. Дежавю было насильственное. Теперь все по-другому.

– Насильственное.

– Кажется, я сам точно не знаю, – сказал Орин, вдруг ощутив тусклое оцепенение и грусть. Ужасное чувство, как во снах про что-то жизненно важное, что ты забыл сделать. Плешка на склонившейся голове была загорелая и рябая. – Есть еще вопросы?

– Про что, скажите, вы не скучаете.

– Для симметрии.

– Баланс мнений.

Орин улыбнулся.

– Плюс или минус.

– Именно так, – ответил гость.

Орин подавил желание нежно положить ладонь на череп инвалида.

– Ну что ж, никуда не торопишься?

Впечатление зеваки перед небоскребом возникало только тогда, когда глаза гостя понимались выше шеи Орина. Они не были застенчивыми, или бегающими, или даже глазами человека с какими-либо ограниченными возможностями, вот что позже показалось Орину странным – не считая швейцарского акцента, отсутствия уловки с подписью, терпения Субъекта и того, что она не хватала ртом воздух, когда О. резко откинул одеяло, позже. Гость смотрел на Орина снизу вверх и исподтишка бросал взгляды ему за спину, в номер со скомканными простынями и полом без трусиков. И заглядывал так, чтобы Орин заметил.

– Могу вернуться в позжее время, которое мы установим. Вы, comme on dit, в отношениях?

Когда Орин отвечал человеку в коляске, что это с какой стороны посмотреть, его улыбка была не такой прохладной, как он думал.

Как и во всех организациях «домов на полпути» с сертификатом УСЛНЗПР, для жильцов в Эннет-Хаусе установлен комендантский час – с 23:30. С 23:00 до 23:30 сотрудник в ночной смене должен вести перекличку и сидеть, как какая-нибудь мамочка, в ожидании, когда вернутся остальные жильцы. Всегда найдутся те, кто всегда приходят в последний момент и мысль нарваться на Выселение за что-нибудь пустячное, чтобы это не они были виноваты. Сегодня около 23:15 возвращаются из «Следов» 246Кленетт Х. и контуженная жизнью Йоланда У. в фиолетовых юбках, фиолетовой помаде и с выглаженными волосами, спотыкаясь на каблуках и рассказывая друг другу, как же славно они сейчас оторвались. В 23:20, как обычно, вплывает Эстер Трейл в жакете под лисицу, несмотря на то, что где-то в 04:30 ей уже надо быть на утренней смене на кухне дома престарелых «Провидент», и иногда она завтракает с Гейтли – оба клюют носом катастрофически близко к «Мороженым хлопьям». Откуда-то возвращаются Чандлер Фосс и призрачно тонкая Эйприл Кортелю с позами и выражениями, которые вызывают пересуды и вынуждают Гейтли указать в Журнале возможную проблему с внутрихаусовскими отношениями. Гейтли должен пожелать доброй ночи двум бывшим жилицам – брюнеткам с грубыми лицами, которые весь вечер просиживали диван и обсуждали секты. Эмиль Минти, Нелл Гюнтер и иногда Гэвин Диль (с которым Гейтли однажды отмотал три недели, в Конкорд-Фарм) каждую ночь нарочно выходят покурить на переднее крыльцо и возвращаются, только когда Гейтли дважды повторит, что запирает дверь, – это у них такой своеобразный вялый протест. Сегодня за ними следом входит безусый Ленц, который почти просачивается в дверь, когда Гейтли уже перебирает ключи в поисках нужного, и даже головы не поворачивает, и поднимается в трехместную мужскую спальню молча, что делает в последнее время все чаще, и это Гейтли должен занести в Журнал, наравне с фактом, что уже за 23:30, а до сих пор нет ни слуху ни духу ни от полуновенькой Эмми Дж., ни – что печалит больше – от Брюса Грина. Грин стучится в переднюю дверь в 23:36 – Гейтли должен записать в Журнал точное время, а отпирать или нет – на его усмотрение. После отбоя сотрудники отпирать не обязаны. Так успешно избавлялись от многих непутевых жильцов. Гейтли впускает Грина. Тот всегда успевал до отбоя и выглядит фигово – кожа белая как картошка, глаза пустые. И молчание пацана – это одно, но пока Гейтли устраивает ему обязательную головомойку, Грин не отводит взгляда от пола кабинета Пэт, как от возлюбленной; и Грин соглашается на обычно устрашающую неделю Полного домашнего ареста 247с таким отрешенным видом висельника, и так глупо отмазывается, когда Гейтли спрашивает, не хочет ли тот рассказать, где был и почему не успел к 23:30, и нет ли у него какой-нибудь проблемы, которой он хотел бы поделиться с сотрудниками, и такой неотзывчивый, что Гейтли кажется, будто у него не остается выбора, кроме как немедленно взять мочу Грина на анализ, что Гейтли претит не только потому, что он режется с Грином в криббидж и ему кажется, что он взял Грина под старое доброе гейтливское крыло, и, наверное, стал ему чуть ли не наставником, но также и потому, что образцы урины после закрытия клиники в блоке № 2 248нужно убирать на ночь в миниатюрный холодильничек в подвальной комнате Дона Гейтли – это единственный холодильник в Хаусе, влезть в который не может ни один жилец, – а Гейтли претит держать теплую баночку с синей крышечкой чей-то ссаной мочи в своем холодильничке бок о бок с грушами и сельтерской «Полар», и т. д. Грин соглашается, чтобы в мужском Гейтли постоял над душой со скрещенными руками, и мочится так быстро и настолько без базара, что Гейтли успевает захватить баночку с крышечкой большим и указательным пальцами в перчатке, спуститься, надписать, занести в Журнал и в холодильничек как раз вовремя, чтобы успеть переставить машины жильцов – самый большой геморрой ночной смены; но потом последняя перекличка в 23:45 напоминает Гейтли, что Эмми Дж. так и не вернулась, и не позвонила, и Пэт говорила ему, что Выселение жильца после пропущенного отбоя – на его усмотрение, и в 23:50 Гейтли принимает решение, и должен попросить Трит и Белбин пойти в пятиместную женскую спальню и упаковать шмотки девушки в тот самый «ирландский багаж», в котором она принесла их в понедельник, и Гейтли должен выставить мусорные пакеты на переднее крыльцо с запиской, где объясняет Выселение и желает удачи, и должен оставить сообщение на автоответчике Пэт в Милтоне об обязательном Выселении по причине отбоя в 23:50, чтобы Пэт узнала об этом первым делом поутру и запланировала собеседования, надо заполнить освободившуюся койку в срочном порядке, а затем с ругательством сквозь зубы Гейтли вспоминает про качания пресса против висящего брюха, которые он дал себе слово выполнять каждый вечер до 00:00, а уже 23:56, и он, засунув большие бесцветные кроссовки под дно черного винилового дивана в кабинете, успевает сделать только 20, прежде чем наступает неминуемое время руководить рокировкой машин жильцов.