Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

Предшественник Гейтли на позиции мужчины – сотрудника с проживанием, любитель дизайнерских наркотиков, который теперь (благодаря массачусетской реабилитационной комиссии) учится ремонтировать реактивные двигатели в «Аэротехе» на Восточном побережье, однажды сказал Гейтли, что автомобили жильцов – это неизлечимый фурункул на жопе ночной смены. Эннет-Хаус позволяет всем жильцам с легально зарегистрированным транспортным средством и страховкой держать машину при Хаусе во время проживания, если они пожелают, чтобы ездить на работу и ежевечерние собрания, и т. д., и Энфилдский военно-морской госпиталь не против, но парковку для всех клиентов Блока разрешают только на небольшой улочке прямо у Хауса. А после серьезных фискальных затруднений метрополии Бостона на третий год эры спонсирования родилась адская муниципальная заморочка, при которой парковка разрешена только на одной стороне улицы, и эта сторона резко меняется в 00:00, и уже с 00:01 патрульные машины и муниципальные эвакуаторы рыщут по улицам, выписывая 95-долларовые штрафы и/или оттаскивая ой-вдруг-неправильно-припаркованный транспорт в настолько разбомбленный и опасный район Саус-Энда, что ни один таксист, которому есть зачем жить, туда не сунется. Так что интервал с 23:55 по 00:05 в Бостоне – время абсолютного, но не очень-то духовного единения, когда мужики в семейниках и дамы в грязевых масках выбредают, позевывая, на запруженные людьми полуночные улицы, и отключают сигнализацию, и заводятся, и все пытаются отъехать, сделать разворот и найти параллельное парковочное место. Так что нет ничего особенно таинственного в том факте, что уровень драк и убийств на бытовой почве в метрополии Бостона в этот десятиминутный интервал самый высокий за день, и потому неотложки и ментовозки в этот час тоже активно рыщут, что общей суете и грызне на пользу не идет.

Т. к. у кататоников и престарелых клиентов Блоков ЭВМГ редко бывают собственные зарегистрированные транспортные средства, обычно отыскать места для рокировки вдоль дороги несложно, но тем не менее между Пэт Монтесян и попечительским советом ЭВМГ давно идут войны за право жильцов Эннет-Хауса парковаться ночью на большой стоянке перед поставленным в очередь на снос зданием госпиталя – паркоместа там зарезервированы за профессиональным штатом различных Блоков, которые начинают работу с 06:00, и охране ЭВМ надоело выслушивать жалобы штата на дышащие на ладан авто наркоманов, которые торчат на их местах по утрам, – и из-за того, что охрана не хочет перенести время ночной рокировки на улочке ЭВМ на 23:00, до установленного УСЛНЗПР комендантского часа в Эннет-Хаусе; совет ЭВМ оправдывается, что не может идти поперек муниципального указа, лишь бы угодить одному арендатору, тогда как Пэт продолжает подчеркивать, что комплекс Энфилдского военно-морского госпиталя принадлежит штату, а не городу, и что жильцы Эннет-Хауса потому единственные арендаторы, у кого проблемы с ночной авторокировкой, что практически все остальные – либо кататоники, либо престарелые. И тому подобное.

Но, в общем, каждую ночь где-то в 23:59 Гейтли должен запереть шкафчики, картотеку Пэт, ящики стола и дверь в передний кабинет, включить автоответчик на телефонной консоли и лично сопроводить всех жильцов, имеющих машины, на послеотбойную прогулку по безымянной улочке, и для человека с реально ограниченными управленческими навыками, как у Гейтли, это поистине страшная головная боль: он должен согнать автожильцов в стадо перед запертой передней дверью; должен пригрозить согнанным в стадо жильцам, чтобы они не разбредались, пока он шкандыбает наверх привести одного-двух водителей, которые постоянно забывают и засыпают до 00:00,– а этот поиск отбившихся от стада – особенный геморрой, если отбилась женщина, потому что он должен отпереть и нажать кнопку «Мужчина на этаже» у кухни, и «звонок» больше похож на клаксон, и будит самых нервных жилиц с приливом злого адреналина, и Гейтли, шкандыбая по ступенькам, получает от всех грязевых масок, высунувшихся в коридор, по первое число, и по правилам ему нельзя заходить в спальню сони, а надо стучать по двери и громко объявлять свой пол, и велеть одной из соседок отбившейся овечки сперва ее разбудить, затем одеть и после вывести в коридор; и так он должен собирать овец, головомоить, пригрозить одновременно и Арестом, и возможной эвакуацией, сгоняя в темпе вальса вниз по лестнице к остальному стаду автовладельцев как можно быстрее, потому что основное стадо за это время может рассеяться. А они всегда рассеиваются, если он слишком долго собирает овец; или отвлекаются, или хотят есть, или ищут пепельницу, или просто скучают и начинают воспринимать всю рокировку-после-отбоя как покушение на их личное время. Из-за Отрицания начала реабилитации им невозможно представить, чтобы эвакуировали именно их, а не, скажем, чью-то чужую машину. Это ровно то же Отрицание, что Гейтли видит в молодых студентах БУ или – К, когда едет на «Авентуре» Пэт в «Фуд Банк» или «Пьюрити Суприм», когда они, сука, так и прут на дорогу, несмотря на светофор, прямо под колеса машины, у которой, слава богу, тормоза хоть куда. Гейтли осознал, что люди определенного возраста и уровня, типа, жизненного опыта уверены, что они бессмертны: студенты вузов и алкоголики/ наркоманы – самые тяжелые случаи: в глубине души они верят, что избавлены от законов физики и статистики, которые остальных держат в ежовых рукавицах. Они тебя до белого каления доведут жалобами, если кто-то другой наплюет на правила, но в глубине души даже не думают, что тоже должны им подчиняться, тем же самым правилам. Они фундаментально неспособны учиться на чужих ошибках: если какого-то перебегающего дорогу бэушника размажут по Содружке или у какого-то жильца Хауса эвакуируют в 00:05 машину, типичной реакцией другого студента или наркомана будет попытка постичь, благодаря какой же непостижимой разнице возможно, что размазали или эвакуировали именно соседа, а не его, постигателя. В существовании разницы они даже не сомневаются – просто пытаются на досуге постичь. Какой-то прямотаки культ собственной уникальности. Это грустное зрелище, но неизбежное, – как наркоманы учатся исключительно на собственном горьком опыте. Чтобы развенчать этот культ, влипнуть должны они сами. Эухенио М. и Энни Пэррот всегда советуют позволить каждому хотя бы раз лишиться машины, как можно раньше по прибытии в ЭннетХаус, чтобы вытравить из них эту слепую веру; но Гейтли в ночные смены почему-то на такое не способен, его просто воротит от мысли, что у одного из подопечных эвакуируют машину, когда он может это как-то предотвратить, и потом же если их эвакуируют, обязательно последует мучительная канитель, когда надо договориться о доставке их авто на муниципальную парковку на следующий день в Саус-Энде, принимать звонки их начальников и подтверждать безмашинность жильца в плане невозможности добраться на работу, при этом не выдав начальнику, что безмашинный работник – жилец «дома на полпути», потому как выдавать такую личную информацию – святое личное право каждого жильца, – Гейтли с ног до головы потеет при мысли об объемах управленческого головняка, следующего за гребаной эвакуацией, так что уж лучше он потратит время на сбор стада, и пересбор, и головомойку рассеянным жильцам, у которых, по словам Эухенио М., и без того в головах так чисто, что это только трата времени и энергии Гейтли: пусть они сами учатся 249.