Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

Гейтли движется в направлении лужайки и товарища, который, похоже, его подстрелил, а затем его пьяно заносит, он меняет направление и в три метровых скачка оказывается у первого, заблеванного канашки, который обозвал Гейтли Лосем и дал ему в лоб. Слышатся медленный стук поезда с зеленой ветки и крики поддержки Минти, когда Гейтли начинает топтать лежачее лицо канашки каблуком здоровой ноги так, словно давит тараканов. Подвижная рука бугая жалко подергивается перед ботинком Гейтли, пока тот поднимается и опускается. Весь правый бок вырвиглазной рваной оранжевой рубашки Гейтли потемнел, с его правой руки черно капает, она как-то странно свисает из плечевого сустава. Ленц встал, поправляет парик и отряхивается. Девушка в вуали застряла в трех метрах над землей, повисла на ветке и брыкается, Эрдеди покоперникански заглядывает под ее хлопающий халат. Новенький пацан Тингли сидит по-турецки на траве и раскачивается, пока черные дамы продолжают топтать неподвижного канашку. Слышно, как Эмиль Минти и Уэйд Макдэйд подбадривают Йоланду У. втыкать шпильку поглубже. Шарлотта Трит снова и снова гундосит молитву о душевном покое. Брюс Грин закинул голову и приставил палец, как усы, под ноздри. Эстер Трейл все еще слышно откуда-то с Уоррен-стрит, все тише и тише, пока Гейтли ковыляет пару шагов от карты канашки и тяжело садится на улочке, в тени, не считая залитой светом фар машины канашек головы, опустив голову на колени. Ленц и Грин приближаются к нему осторожно, словно подходят к большому раненому зверю. Джоэль ван Дайн приземляется на ноги. Дама в высоком выгнутом окне кричит «Помогитепомогитепомогитепомогите». Минти и Макдэйд наконец вылезают с задней веранды, Макдэйд почему-то со шваброй наперевес. Все, кроме Ленца и Минти, выглядят как-то так себе.

Джоэль бегает как девчонка, отмечает Эрдеди 256. Она пробирается через разбросанные под разными углами машины на улочку как раз тогда, когда Гейтли решает прилечь.

Не то чтобы он отрубился. Просто Гейтли как бы принимает такое решение – завалиться на спину с согнутыми коленями, торчащими в купол неба, который будто вздувается и улегается под пульс в правом плече, которое теперь мертвецки заледенело, а значит, догадывается он, очень скоро будет больно.

В ту же секунду, как в поле зрения появляются голые ноги и край халата Джоэль, он отмахивается левой рукой и говорит: «Навылет».

– Ах твою же мать.

– Навылет.

– А уж кровищи.

– Спасибо за информацию.

На заднем фоне до сих пор слышно, как Хендерсон и Уиллис повторяют «фа».

– Думаю, им можно сказать, что он наверняка нейтрализован, – показывает Гейтли, как ему кажется, в направлении лужайки № 4. Из-за того, что он лежит на спине, у него двойной подбородок, чувствует он, и растягивает широкое лицо в улыбке. Самый большой его текущий страх – блевануть перед и, возможно, частично на Джоэль в. Д., икры которой он оценил.

Появляются лоферы из змеиной кожи Ленца с травяными пятнами на мысках.

– Дон, ну что я могу сказать.

Гейтли с трудом пытается сесть.

– За тобой теперь еще и долбаные канашки с пушками гоняются?

Обнажив черновато кимоношную штуку, Джоэль сняла махровый халат, сложила в какую-то трапецеидальную подушку и присела у плеча Гейтли, оседлав его руку, надавливая на подушку ладонями.

– Ай-яй.

– Ленц, он серьезно истекает кровью.

– Я теряюсь, что придумать, с чего начать, Дон.

– С тебе моча, Ленц.

– Двое из них, по-моему, того, успокоились, – сапоги с развязанными шнурками Уэйда М., голос хриплый от благоговения.

– Я говорю – он кровью истекает, это не шутки.

– Ты хотел сказать – упокоились.

– У одного из сраного глаза торчит сраный каблук.

– Скажите Кену, чтобы он, блин, руки-то уже опустил.

– Долбаный господи.

Гейтли чувствует, как его глаза сами по себе сходятся к переносице и расходятся.

– Ё, всю рубашку насквозь промочило, вы, блин, только гляньте.

– Человеку нужна скорая.

Какая-то женщина опять повторяет «господи», и когда Джоэль кричит ей заткнуться, Гейтли в ее голосе слышится какая-то трель. Она наклоняется над ним, так что Гейтли видит вроде бы обычный на вид человеческий женский подбородок и нижнюю губу без помады под колыхающимся краем вуали.

– Кому нам следует позвонить? – спрашивает она его.

– На автоответчик Пэт и Кельвину. Через девятку. Скажите, чтобы срочно приезжали.

– Меня сейчас стошнит.

– Э-эрдедя! – кричит Минти Кену Э.

– Скажи ей позвонить Энни и в офис ЭВМ и провернуть какую-нибудь, типа, стратегическую штуку.

– Где же долбаная охрана, когда надо не только невинные эннетовские машины увозить?

– И позвони Пэт, – говорит Гейтли.

Вокруг лес обуви, голых ног и лодыжек, и где-то высоко наверху невидимые головы. Ленц кричит кому-то в Хаусе: «Там, блин, в скорую никто не хочет позвонить, не?»

– Следи за голосом, чувак.

– Уж скорее тут пять скорых надо.

– Мазафака.

– Ш-ш-ш.

– Никогда ничего подобного не видел.

– Не-а, – задыхается Гейтли, пытаясь приподняться и приходя к выводу, что лучше полежать. – Мне не вызывайте.

– И это такая стезя добродетели?

– Дос у бедя домалдо.

– Он говорит, ему скорую не надо.

Ботинки Грина и Минти, фиолетовые пластмассовые шлепки Трит. Кто-то мазался «Клирасилом», чувствует он.

– И раньше повидал конкретное жопонадиралово, но это, братиш…

Откуда-то справа слышится мужской крик.

– Только не водите меня кругами, – улыбается вверх Гейтли.

– Придурок.

– Какая ему неотложка с пулевым, – говорит Минти Ленцу, туфли которого постоянно сдвигаются на север от всех.

– Кто-нибудь заглушит машину, а?

– Я бы лучше ничего не трогал.

Гейтли фокусируется на том месте, где должны быть глаза этой самой Джоэль. Ее бедра широко раздвинулись над его рукой, которая онемела и как будто не его. Она давит на плечо. От нее пахнет странно, но приятно. Давит всем весом на подушку из халата. Веса в ней всего ничего. От плеча вниз и в шею ползут первые нитки боли. Гейтли не смотрел на плечо, специально, и пытается подсунуть под него палец левой руки, чтобы проверить, навылет или нет. Ночь такая прозрачная, что звезды светят прямо сквозь головы людей.

– Грин.

– Я дичего не тдогаю, не болдуйся.

– Вы видели его голову?

Плечи ее кимоно опущены и блестяще-черные в свете от «Монтего». Мозгу Гейтли не терпится уйти в самого себя. Когда чувствуешь такой пронзительный холод – это шок и кровопотеря. Гейтли как бы заставляет себя оставаться, бросает взгляд через руку Джоэль на дорогие туфли Ленца.

– Ленц. Ты и Грин. Занесите меня внутрь.

– Грин!

Круг звездных лиц над ним безлик от тени фар. Какие-то движки заглушили, какие-то нет. В одной из машин чирикает ремень охлаждения. Кто-то предлагает позвонить в настоящие Органы – Эрдеди, – все встречают насмешками над его наивностью. Гейтли предполагает, что сотрудники из Сарая или № 4 их и так уже вызвали, или хотя бы набрали охране. Когда ему исполнилось десять, в дырки на наборном диске старого маминого «телефона принцессы» [171] Компактная модель телефона с диском под трубкой. влезал только его мизинец; он собирает волю в кулак, чтобы вернуть глаза от переносицы на место и оставаться в сознании; меньше всего на свете ему хочется валяться в шоке с дыркой в плече и разбираться с Органами.