Людмила Штерн - По месту жительства

— Что-нибудь еще, мэм?

— Well… Не знаю… Дайте мне подумать… Я сейчас вернусь.

Я посмотрела на часы. Старушка развлекалась 17 минут и удалилась в розовом блеске своих панталон. А что продавец? Запустил в нее колбасорезкой? Ничего подобного. Он только обвел смирную очередь беспомощным взглядом и тихо пробормотал: «Would you believe it?»

Вот уже сколько месяцев, следя за событиями в Иране, я вспоминаю эту нелепую житейскую сценку. И странные возникают у меня ассоциации… Когда вижу по телевизору оголтелые толпы с портретами полубезумного айятоллы, терпеливых американцев и кроткого президента, мне кажется, что Джимми Картер вот-вот обведет растерянным взглядом нашу планету и с тихим отчаянием спросит: «Would you believe it?»

Как видно невооруженным глазом, — название это полемическое. И по любимому выражению советских журналистов «где-то перекликается» с названием известной книжки Амальрика.

Но почему, спросите вы, до 1992? А потому, что наща бывшая родина любит предпринимать оккупационные эскапады каждые 12 лет. Посудите сами:

1956 г. — Подавление Венгерского восстания,

1968 г. — Оккупация Чехословакии,

1980 г. — Вторжение в Афганистан.

Конечно, соблазнительно ускорить события и, не дожидаясь следующей даты, захватить Иран, Китай и Египет с Израилем. Но… чревато. Эти страны могут воспротивиться. Возьмите тот же Иран. Весь мир во главе с США трепещет перед военной мощью иранских студентов во главе с престарелым айятоллой.

А Америка — страна миролюбивая с пацифистским уклоном. Вполне может дать себя завоевать. Ну, посердится немного, ну, играть не захочет в Олимпийские игры, а потом отойдет.

— Come on, — возразят мне, — на Американскую землю не вступит вражеская нога! Не забывайте, наконец, об океане, даже о двух океанах!

А как насчет: «Нам нет преград на море и на суше Нам не страшны ни льды, ни облака».

Так что, доживут ли США до 1992 года, — вопрос не такой уж праздный.

Интригующее заглавие, не правда ли? К сожалению, не я его придумала. Так назывался хвалебный подвал, появившийся летом 1975 года в газете «Ленинградская правда». Панегерик был посвящен американцу по имени Деннис Смит и приурочен к его визиту в СССР.

Кто же этот человек? Ему за тридцать, он русоволосый, с застенчивой улыбкой и кроткими, очень печальными серыми глазами. Любит играть на пастушеской дудочке и готов ночь напролет читать наизусть своего любимого поэта Йейтса. Деннис — ирландец, католик, сын кровельщика. По профессии — пожарный. Семнадцать лет работает в пожарной команде в Южном Бронксе, где количество убийц, наркоманов, поджигателей и проституток на квадратную милю больше, чем в любом месте Соединенных Штатов Америки. Его пожарная команда — самая загруженная в Нью-Йорке: она выезжает по тревоге 700 раз в месяц. Однажды он написал о себе: «Мы отличаемся от остальных людей, работающих в этом городе: банкиров, официантов, продавцов… Для них само собой разумеется, что вечером они вернутся с работы живыми и невредимыми, какими покинули свой дом утром. Пожарники в этом не уверены… Ни один пожар не похож на другой и каждый — смертельный риск».

Несколько лет назад Деннис был свидетелем чудовищного пожара, в котором погибло двадцать пять человек.

— Что мне оставалось делать, — вспоминает он, — разве что написать об этом.

— И Деннис Смит написал роман «Report from Engine Со 82».

Он рассказал о потомственных безработных, озлобленных и готовых спалить весь мир, о полупомешанных наркоманах, поджигающих свои жилища, о ложных вызовах, сделанных от скуки, и людях, помощь к которым поэтому опоздала. О погибших пожарных, успевших спасти человеческие жизни голыми обугленными руками… Миллионам американцев он рассказал страшную правду о Южном Бронксе. Вот почему его роман стал национальным бестселлером, был переведен на восемь языков и принес его автору мировую славу.

Докатилась она и до Москвы.

Простой парень, выходец из рабочей семьи. Прославился, критикуя Америку! Не писатель, а сокровище! И Союз советских писателей получил указание пригласить Денниса Смита в СССР.

Принимали его по-царски: в образцовых детских садах поили шампанским, в образцовых пожарных командах — коньяком. Банкеты сменялись балетами и снова плавно переходили в приемы. В вихре карнавала Деннис подружился с одним советским поэтом и, притомившись от пышных празднеств и пиров, поделился с ним тайной мечтой:

— Хотелось бы посмотреть, как люди живут… встретиться с кем-нибудь неофициально. Это возможно?

— В Москве, старик, едва ли, — честно ответил поэт, — очень уж ты на виду. Вот поедешь в Ленинград, там потише. Позвони моим друзьям, они с удовольствием покажут тебе жизнь изнутри.

И поэт дал Деннису наш телефон, да в суматохе забыл предупредить об этом нас.

…И вот, в один прекрасный день раздался телефонный звонок:

— Hello, my name is Dennis Smith, I’m an American writer from New York.

Согласитесь, что даже здесь вам не каждый день звонят американские писатели, а уж в Ленинграде… Не иначе, как дурацкий розыгрыш.

— Кто это? Женька? Брось валять дурака.

— Excuse me? — удивился голос.

— Перестань трепаться! — я в сердцах бросила трубку.

Звонок, однако, повторился.

— Г т not sure if you understand me. A friend of mine gave me this number and…

— А ну тебя к чертям, — я собралась было снова хлопнуть трубкой, но кто-то торопливо заговорил по-русски.

— О, пожалуйста, послушайте… С вами говорил писатель Деннис Смит. А я Дональд О’Шиена — американский культурный атташе в Ленинграде. Ваш телефон нам дал Д. Н. и просил, если можно, позвать Денниса в гости. Это удобно?

— Извините, Бога ради… — растерялась я, с тоской оглядываясь на царящий вокруг бедлам, — конечно, приезжайте… хоть сейчас.

— Прямо сейчас невозможно у нас встреча в Союзе писателей. Может быть, вы тоже заглянете, а потом мы вместе поедем к вам, о’кэй?

Через двадцать минут мы были на улице Воинова.

— Вы к кому? — остановил нас дежурный у входа. (В Доме писателей имени Маяковского, как на военном заводе, есть проходная.)

— У нас тут свидание с…

— Никаких свиданий сегодня нет, — строго оборвал дежурный. — Сейчас встреча с американским писателем, и все заняты.

— Мы как раз к нему…

Дежурный подозрительно оглядел нас и буркнул:

— В Красной гостиной.

На лестнице нас остановил администратор.

— Товарищи, сегодня закрытое мероприятие. В гостях — американский писатель.

— А мы именно к нему.

— От какой организации?

— Ни от какой.

— Вас кто-нибудь уполномочил?

— Никто… Так сказать, частные лица.

— Вы есть в списке?

На свет появился список, наших фамилий в нем, разумеется, не было.