Николя Барро - Париж — всегда хорошая идея

В задумчивости Розали поигрывала своим бокалом. Если Шерман рассказал правду (а сейчас она уже не видела причин в этом сомневаться), то выходит, что существует старая рукопись, которую его мать оставила ему в наследство. Рукопись сказки, которую она придумала для своего сынишки.

Бедняга Шерман! Неудивительно, что для него стало таким потрясением увидеть эту книжку у нее в витрине. Какая обида и злость охватили его, когда он обнаружил свою историю напечатанной в книге!

К тому времени как Шерман закончил свой рассказ, кафе «Марли» уже заметно опустело. Только за некоторыми столиками еще сидели припозднившиеся посетители и тихо переговаривались. Розали немного помолчала, размышляя о последних словах профессора литературы. Только что услышанное заставило ее устыдиться собственного поведения. Она поверила человеку, которого видела перед собой и которому она теперь сочувствовала всей душой. Но она верила и Максу Марше, в его искреннее возмущение. Все это было более чем странно.

А если они оба правы? «Что, если есть две правды?» — подумала она.

— Ну так как? Только не говорите, что потеряли дар речи! — Шерман бросил на нее пристальный взгляд.

Розали задумчиво улыбнулась и подняла глаза:

— А вот и да! Представьте себе, именно это и произошло.

— Но вы все же поможете мне установить истину? — Он невольно схватил ее руку.

Она кивнула:

— Думаю, что ключ к разгадке этой тайны находится в самой рукописи. Как думаете, вы могли бы сделать так, чтобы ее прислали сюда?

Когда они вышли из кафе «Марли», было уже темно. Сияла освещенная изнутри пирамида у Лувра, напоминая приземлившийся в Париже инопланетный корабль.

В начале первого Розали нырнула под одеяло. Рене сквозь сон пробормотал: «Bonne nuit» [39] Доброй ночи (фр.) , она пристроилась рядом с ним и тотчас заснула.

А в синей записной книжке появилась следующая запись:

Самое худшее в этот день:

Рене обругал американца «задницей», и у них чуть не дошло до драки. Слава богу, в лавку не зашел какой-нибудь клиент! Весь день попадала в неудобные положения. Сначала этот Шерман нашел у меня в собачьей корзинке свой бумажник, а я только что говорила ему, что бумажника нет, потом Рене во весь голос спросил, не это ли тот самый психопат!

Самое лучшее в этот день:

Рене пригласили участвовать в семинаре Зака Уитмена в Сан-Диего — того, который работал еще со знаменитым гуру фитнеса Джеком Лаланом. Я-то о нем слыхом не слыхала, но, судя по всему, он очень выдающийся, Рене вообще от него без ума. Семинар продлится четыре недели, Рене подкинул меня, закружил и спросил, не снять ли нам общую квартиру, когда он оттуда вернется. Этого он еще никогда не предлагал!

P. S. Еще один удивительный, прекрасный момент в кафе «Марли»:

Шерман спросил меня, помогу ли я ему выяснить правду относительно рукописи «Синего тигра», и на миг взял мою руку. Стеклянная пирамида светится, и все какое-то прямо-таки нереальное! Сказала, конечно, «да» и вдруг почувствовала, что он очень хороший человек. Вообще, этот американец вовсе не чокнутый. Хотя от его представления о французах волосы встают дыбом. Его рассказ о матери меня глубоко тронул.

Среди ночи вдруг зазвонил мобильный телефон. Полусонный Роберт Шерман нашарил его на столе и поднес к уху. Почему-то он подумал, что это звонит Розали Лоран, поэтому не сразу узнал раздавшийся в трубке голос, который ему в первое мгновение показался совершенно незнакомым.

— Это я, — произнес голос.

— Простите, кто это говорит?

— Ты что — уже свою подружку не узнаешь? — обидчиво спросила Рейчел.

— Рейчел! — Он схватился за голову и вздохнул. — Sorry! [40] Прости! (англ.) Это я спросонья. Здесь сейчас… — он бросил взгляд на портативный будильник, — …четверть второго. Что случилось? Почему ты звонишь среди ночи?

— Я целый день пыталась до тебя дозвониться, голубчик, но ты же не подходил к телефону.

В трубке слышался статический шум. По-видимому, она ждала ответа.

— Прости! Аккумулятор разрядился. Было столько волнений, что я не сразу заметил. Но теперь уже зарядил.

— Ну слава богу! — Ее тон стал чуть добрее. — Я очень беспокоилась, Роберт. Как там у тебя с бумажником? Ты не получил мою эсэмэску? Перевести тебе денег? Я уже связалась с банком.

Рейчел, как всегда, сама деловитость и четкость.

— Ах это… да… конечно…

Он снова лег головой на подушку.

— Нет, сообщение пришло, и я его получил. Спасибо! Но мой бумажник отыскался еще сегодня утром. Представляешь: забыл в одной лавке, я заходил туда вчера вечером, но хозяйка меня не впустила.

К своему удивлению, он понял, что сейчас способен над этим смеяться.

— И ты даже не подумал сообщить мне об этом? — Он услышал, как Рейчел при этих словах негодующе фыркнула.

— Прости, darling, так переволновался, что упустил это из виду, — произнес он виноватым голосом.

— Переволновался? А теперь-то какие у тебя волнения? Твой бумажник, кажется, благополучно нашелся! А с тех пор, как я понимаю, прошел уже целый день.

— Да дело же не только в бумажнике. Ты же ничего не знаешь, что тут делается.

— А что там делается? Половину твоих вчерашних сообщений я, честно говоря, вообще не поняла. Почему это вдруг Париж полон загадок? И какая там еще стерва-француженка?

Роберт со вздохом сел на кровати. Он понимал, что обязан дать Рейчел какие-то разъяснения. Перебрав мысленно события вчерашнего дня, он сам удивился, что провел в Париже всего еще два дня.

— Можешь себе представить, как я был потрясен, когда встретил вдруг историю про синего тигра в писчебумажной лавочке на улице дю-Драгон? — завершил он своей отчет.

— Потрясен? — недоверчиво переспросила Рейчел. — По-моему, Роберт, ты немного преувеличиваешь. Это же не вопрос жизни и смерти!

— Легко тебе говорить! Я непременно должен выяснить, что за этим стоит, а Розали Лоран обещала мне в этом помочь. Самое удивительное — она была убеждена, что автор посвятил эту историю ей. Потому что она нарисовала к ней иллюстрации. А еще это «Посвящается Р.»! Одна только «Р» и стоит. Но эта «Р», само собой, означает «Роберту», ты же понимаешь! — горячился Роберт.

— Как знать, может быть, оно означает «Рейчел», — сказала Рейчел, не склонная разделять его волнения.

— Ничего смешного в этом не вижу! Если этот Марше просто украл сказку, я подам на него в суд.

Рейчел вздохнула:

— Боже мой, Роберт! Ну и напугал же ты меня! Я уже вообразила, у тебя там невесть что случилось! Нельзя же так переживать из-за какой-то старой сказки! — Она облегченно рассмеялась и с легкой укоризной сказала: — Я-то думала, ты поехал в Париж, чтобы принять там важное решение.