Георгий Турьянский - MOSKVA–ФРАНКФУРТ–MOSKVA [Сборник рассказов 1996–2011]

— Мы сперва попробуем, что у них тут, — заметила дама, — может, в рот взять нельзя.

Супруги купили на шестьдесят копеек пирожков и отошли в сторонку, жуя Федины произведения с каменными лицами.

— Так и есть, гадость! Посмотрите, что продают эти негодяи! — прокричала женщина.

Муж тихо стоял в сторонке, поглядывая сморщенным от жевания лицом то на жену, то на Игоря. Так часто бывает, на вас нападает один из супругов, другой же стоит подавленно рядом. Нападает один, но от лица обоих, второй молчит. Пойди догадайся, какого он мнения о вас, а какого о своей половине.

— Это не я их пёк, это из бутырской тюрьмы человек, — пытался оправдаться Игорь.

— Пойдём. Паренёк ни при чём, видишь, его уголовники втравили, — просил успокоиться мужчина.

— Нет, — распалялась нервная покупательница ещё больше. — Я здесь стоять буду и собой народ пугать. Чтоб не подходили. Хамьё! Кооперативщики!

На дворе стояли времена Перестройки с большой буквы. Незамутнённое рекламой и массовым торговым обманом сознание москвичей тогда болезненно реагировало даже на копеечные колебания цен.

Наконец рассерженная дама ушла в сопровождении супруга. Приехал Позерман, Игорь доложил о происшедшем. Шеф сочувственно вздыхал.

— Вот же народ. Ладно, давай по семь копеек. Что не продашь, отнесём в восемь вечера в избушку. Пускай Федька их там спалит.

Вечером этого дня Соломатин познакомился по-настоящему с Федей. Мастер по выпечке спалил несъедобные пирожки, убрал рабочее место, подмёл и закрыл «Парус» на огромный амбарный замок. Потом он постелил на газон рядом с кооперативом газету, вынул из одного кармана куль пончиков, из другого — початую бутылку. Пригласил Игоря присаживаться:

— Значит, ты бухгалтера нашего племяш. Налить тебе?

Игорь отказался.

— Ладно. Ну, рассказывай.

— Чего? — удивился Игорь.

— Как торговля?

Игорь рассказал про инцидент с крикливой дамой.

— Ты запоминай. Когда народ орёт, то пар выпускает. Как из котла. Если вправду бить начнут, так втихую. Ну, а как у тебя в школе с женским вопросом?

— В смысле? — опять не понял Игорь.

— Девочка у тебя есть?

— Пока нету. Страшные у нас в классе все.

— А ты в соседний класс прогуляйся, там погляди. Оно так: чем дальше, тем интереснее, — учил Федя.

Рано утром Игорь бежал на свою первую в жизни настоящую работу. Пока одноклассники проводили лето на пляже у моря, он спешил заработать большие по тем временам деньги. Заработок решил истратить на двухкассетник. «Шарп» или «Панасоник» из комиссионки. Родители согласились добавить недостающее.

Пирожки, изготовленные бутырским поваром Федей на следующее утро, оказались и впрямь много лучше вчерашних. Новая партия состояла из двух разновидностей пирожков: с мясом и с капустой.

— Ну, что я сказал? Не повар — золото! — кричал дядя Зина и размахивал руками. — Теперь пойдёт дело. Каждый можно по тридцать копеек толкнуть!

Действительно, пирожки расходились хорошо. Иногда брали десяток. Но и стычки с непонятливыми гражданами не прекратились.

— Почему тридцать копеек, а не десять? Государственный пирожок стоит десять.

— Мы не государственное предприятие, — гордо отвечал продавец Соломатин.

Приходилось постоянно следить за лотком. Готовую продукцию повар Федя складывал в подвале рядом стоящего дома. Ключи от подвала Позерман выменял у слесарей на бутылку водки. Но вот беда. Со всего дома к лоткам стали приходить оголодавшие тараканы. Несмотря на все усилия и рассыпанные по подвалу порошки, рыжие усы утром торчали из-под каждого ящика фирмы «Парус». Лотки перед продажей перебирали. И, тем не менее, тараканы появлялись вновь, ползали прямо по столику. Игорь держал на подхвате пирожок потвёрже, чтобы можно было в случае необходимости ударить.

На время обеда приезжал Зина и сменял Игоря у лотков. Тогда Игорёк шёл в избушку, набирал у Феди пончиков и наедался ими на газоне до отвалу.

Мастер выпечки обучал школьника кулинарному искусству, не останавливая производственный процесс.

— Вот, гляди — так надо тесто месить. Самое первое в пончиках — замес. Замесил и по-ошёл.

Соломатин жевал пончик и глядел на потное лицо, на большие крепкие пальцы, одним движением вскрывавшими очередную коробку с маргарином. С такими пальцами нигде не пропадёшь, а хоть бы и в Бутырках.

— Захочешь, я тебя учить стану. После школы будешь приходить или в выходные. Поработаешь, моё дело к тебе перейдёт, — мечтательно говорил мастер, глядя на жующего пончики восьмиклассника.

Однажды вечером после работы Федя подошёл к Игорю и попросил:

— Слушай, братик, время есть?

— Есть, а что?

— Пойдём, поможешь мне дело одно делать.

— Какое?

— Мебель надо тащить, — пояснил повар.

Он путано объяснял про какую-то вешалку. Оказалось, недалеко отсюда, в кафе Федя присмотрел напольную вешалку. Вешалка была тяжёлая и стояла при входе. На неё и положил глаз бывший тюремный повар.

— Кафешка закрыта, ясное дело. Но там одно окошко приоткрыто. Я то окошко сам вчера и приоткрыл. Залезем и по-быстрому её, того. Ты поменьше меня будешь, тебе по окнам лазить. А один я не утащу. Вдвоём быстро — концы в воду.

— Зачем тебе вешалка? — удивился Игорь.

— Не мне, а для «Паруса». Думаешь, зимой сменную одежду приятно на пол кидать? Зину ж это не волнует.

— Ну, если для «Паруса», тогда ладно, — согласился Игорь.

Ради общего дела и вешалку стащить не стыдно. Операция прошла хорошо. Теперь в «Парусе» появилась и своя мачта. Федя, придя на рабочее место, теперь аккуратно устраивался, вешал всё, что мог пристроить, на вешалку.

Прошла неделя, началась другая. Вечерами к «Парусу» приходил проведать племянника бухгалтер дядя Володя. Он приносил с собой толстый портфель, набитый бумагами, впихивал туда новые бумажки, сверху прижимал мешочком пончиков. Потом шёл домой ужинать и разбираться. Днём дядя Володя работал старшим экономистом в одном из советских институтов, вечерами он преображался. Из скромного экономиста становился отчаянным кооператором.

— Как дела, Игорёк? Тараканы побеждают или ты?

— Пока тараканы, дядя Володя, — смеялся в ответ Игорь, — Их больше.

— Ничего, ещё немного осталось, заработаешь своё. Трудовую книжку я уже на тебя оформил. Пусть стаж идёт.

Восьмиклассник отработал в кооперативе две недели. Его любили, Игорю тоже нравилось. Позерман показал Соломатину свою гордость: восстановленную им собственноручно из руин японскую машину «Рионис». Глава «Паруса» перекупил её обломки за бесценок в столовой своего родного электролампового завода, где когда-то трудился. Вечерами бывший инженер сидел с паяльником над чудо-машиной, способной выпекать пирожки, печенье и, даже, согласно схеме, мороженое.