Георгий Турьянский - MOSKVA–ФРАНКФУРТ–MOSKVA [Сборник рассказов 1996–2011]

Водитель трамвая думает о чём-то далёком и несбыточном. По лицу водителя бродит задумчивая улыбка, и тогда трудно определить, в хорошем ли он расположении духа. Водителя зовут Павлом. Или Павлушей. Фамилия Кукин, как у известного барда.

Сусанна Марковна всегда позвонит Павлуше во вторник вечером перед посещением социаламта.

— Павлуша, вы завтра в какую смену? В первую? Прекрасно, вы меня пару остановок не подбросите? Да? Так я буду ждать на остановке в восемь пятнадцать. Вы уж не опаздывайте. Эти ваши трамваи часто выбиваются из графика. Вы не пробовали говорить с дирекцией?

Сусанна Марковна пропускает несколько трамваев, стоит, оперевшись на зонт. Её фигуру с зонтом и в шляпе можно ставить на постамент рядом с Гёте. К сожалению, Гёте сошёл пару лет назад на три остановки раньше и уже остановился возле Новой оперы, став от времени бронзовым и зелёным. «Фрекен Бок» пока цветёт и пахнет, её цвета красные, бордовые, изредка коричневые. А болотную зелень и усталость жизни оставим на послезавтра, когда перестанут платить нашему человеку пособие.

Наконец она видит в лобовое стекло знакомую голову с проседью. Сусанна Марковна знает про Кукина всё. Так она думает. И в кругу своих знакомых она даже называет Кукина «наш Павлуша». Она знает, например, что он никогда не был женат. Жены не имелось ни в Одессе, ни, тем более в эмиграции, куда половина посёлка Котовского переехала семь лет назад. Ну это, я скажу вам так, если уж в Одессе не нашёл своё счастье, то трудно тебе будет в любой другой точке Земли. Ещё Сусанна Марковна хорошо осведомлена о неудачной учёбе бывшего студента — «нашего Павлуши» в одесском политехе. И знает даже о том, что, бросив учёбу, подрабатывал он кондитером в булочной на Малой Арнаутской. Там, где на кассе Бася Самуиловна до прошлого года продержалась. Потом не выдержала нагрузок, да и возраст не тот, и уехала к сестре в Филадельфию.

— С такими прекрасными данными, как у вашего мальчика, да в наше время, сидеть на нашем посёлке Котовского и не пытаться куда-то пристроиться — это, знаете ли, — объясняла родителям Кукина Сусанна Марковна много лет назад за чаем в маленькой хрущевской квартирке, — это знаете ли, я не знаю… Вы не берите в вашу голову мои слова. Мои слова резкие, просто бритва в горло. Одновременно, я думаю так: это — преступление, что вы делаете с мальчиком. А я говорю, что думаю, а не вкручиваю мозги, чтобы слушать удобнее.

Но родитель пашин, Генрих Семёнович, преподаватель литературы и известный в Одессе переводчик своих стихов с русского языка на украинскую мову, бесплатных советов не принимал, а за деньги не брал, потому как не имел наличности. Хотите узнать, почему не имел? Так потому же, что не брал бесплатных советов. Вот где казус! Пашина мама находилась под влиянием Генриха Семёновича, тут и говорить не о чем, только тратить здоровье. Молодец Паша, хоть он послушал. Вот результат: он теперь водитель трамвая, а не кондитер задрипаный. Получает хорошую зарплату, уважаемый человек на маршруте и в городе. «Аф ан айгн кинд зайнен ди элтерн блинд» — лучше не скажешь. На собственного ребёнка родители слепы, если вы ещё не догадались.

С получки всегда передаст маме деньги в конверте в Одессу. Уж про это Сусанна Марковна знает наверняка, у неё везде свои люди. А у людей на голове уши, и, даже, по целых два, и по одному с каждой стороны. И ещё: у людей языки, а у Сусанночки ведь тоже уши. Информация — капитал современной женщины. На чём мы остановились? Ах, да. Наш мальчик всегда для мамы сделает приятное, хоть сколько, хоть малость, хоть десяточку.

Только хорошую девочку никак не удаётся ему найти. А что вы хотели? Слишком уж застенчивый, тихий одесский ребёнок. Так думает Сусанна Марковна и смотрит на спину Кукина. Спина спрятана в мышиного цвета форменный пиджак. Сусанна Марковна вздыхает. В её представлении он всё ещё непричастный к тайнам жизни студент-неудачник. Вы только поглядите на этот серый костюм. Слушайте, нет, кто так одевает людей? Почему не протестует профсоюз парка? Хотя, какое наше дело. Нам дают бесплатный суп, а мы берём. И маленькие, но котлеты. Остальное — не наши мухи.

— Послушайте, Павлуша, а я для вас, как вы думаете, подыскала что? — шепчет она в форменный воротник сзади.

Губы, густо намазанные помадой, складываются в красный кружочек, похожий на маленький спасательный круг, который бросили, Боже мой, в какой уж раз, этому упрямцу. Держись за него и плыви! Те, кто не упрямились, и за кружочек схватились, не пожалели. Спросите всех в социале. Поговорите с той же Мусей.

Это его молчание не имеет предела. Подведённые брови Сусанны Марковны ползут вверх. Он всегда сидит и молчит, как памятник Утёсову. Так пусть молчит, если у него ударили в голову гены Генриха Семёновича.

Тогда Сусанна Марковна не выдерживает. Спасательный круг вытягивается в две толстые полоски. Предвкушая эффект, Сусанночка выпаливает:

— Прекрасный новый вариант. Девочка-лапочка, у вас глаза на лоб повылезают, когда вы встретите этот блеск!

Теперь она наклоняется и заглядывает в глаза водителя. Физиономия Кукина не меняет выражения, на ней написан скорее скепсис, нежели радость или надежда. Просто не человек, а железный Феликс!

— На сей раз одесситка или опять из Бельц? — наконец соизволяет задать вопрос Павлуша и смотрит в сторону магазина подержанных автомобилей. Здание магазина своим заброшенным видом и пепельным цветом стен напоминает консервный завод с Водопроводной улицы.

На секунду он закрывает глаза и видит себя летящим над Одессой, в сторону порта. Кричат чайки, солёный тёплый ветер бьёт в лицо… Рука сама тянется к круглому колесу, отполированному тысячами прикосновений. Он изо всех сил крутит колесо, звенит звонок. Кукин кричит:

— Куда лезешь? Жить надоело?

Паша с удовольствием бы раздавил пару-тройку пешеходов в назидание другим. Но он быстро берёт себя в руки и лишь бормочет под нос: «Моэль-шмоэль, к-красный пэрэц»!

— Какое у людей невнимание к дороге! Иной раз удивляешься, о чём думать на дороге, как не о городском транспорте, — произносит Сусанна Марковна и глядит сверху на форменный воротник. — У вас такая ювелирная работа, Павлуша. Вас надо давно премировать. Ведь, если авария, и током вас может убить. Конечно, не дай Бог.

Трамвай снова набирает ход, вагон слегка дёргается. Пассажиры, привыкшие осуждать любое неудобство, тихо обзывают водителя нехорошими словами.

— Да, на чём я остановилась? Нет, Бельцы — прекрасный город, очень гостеприимный. Меня там так всегда встречали! А как меня провожали! Это были народные гуляния. А молдавские вина? Кстати, вы не пробовали «Букет Молдавии»? Так вот, моя невеста для вас — настоящая одесситка по духу, хотя и родом с Кишинёва. Я на неё как взглянула, думаю, она создана для вас! Верная, никаких там туда-сюда налево, — Сусанна Марковна начинает громко разговаривать, одновременно загибая пальцы, — Не курит, ни одного слова грубости — хамства, ни одного аборта…