Жиль Легардинье - Больше не промахнусь!

– Это займет всего несколько минут! Поднимаешься, звонишь, оставляешь коробки и исчезаешь. Неужели трудно сделать это ради меня?

– Мари, если будет расследование, на этот раз за мной точно явится полиция. Меня обвинят в массовом отравлении.

– От обычного поноса еще никто не умер.

– Нет, ты себя слышишь? Ты вообще понимаешь, что ты задумала?

– Прекрасно понимаю, и представь себе, это помогает мне чувствовать себя лучше. Чтобы уснуть, я считаю, сколько раз спустили воду в унитазе…

– Ты спятила.

– Помнится, ты так не говорила, когда я изображала твою сестру на том идиотском свидании с мотоциклистами из парка.

– О, это удар ниже пояса!

– И уж точно ты не считала меня ненормальной, когда я поехала проверить, жив ли твой похотливый любитель искусства. Только представь себе, как выглядели бы ваши дети! Наполовину земноводные, наполовину принцессы.

– Твои методы возмутительны! Это манипуляция, гнусный шантаж! А ведь я никому не рассказывала, что ты облизываешь марки просто потому, что тебе нравится клей. Но теперь-то, будь уверена, я сдам тебя при первой же возможности. А еще я всем расскажу, что наш ответственный работник слизывает клей с конвертов! То-то все удивляются, почему они не запечатываются! Конечно, ведь наша полоумная кадровичка все давно слизала!

– Это напоминает мне о бабушке!

– Хорошо еще, что она работала на почте, а не в службе канализации!

Меня разбирает смех. Если бы кто-нибудь нас услышал, то обязательно сообщил бы куда следует. И за нами приехали бы люди в белых халатах со смирительными рубашками, чтобы доставить нас на затерянный остров, куда тайно свозят самых невменяемых жителей планеты.

– Эмили, умоляю, без тебя у меня ничего не получится. Только к тебе я могу обратиться с такой просьбой. Пожалуйста. А потом, клянусь: я буду спокойной, счастливой, отомщенной и бесконечно благодарной своей лучшей подруге.

– Надеюсь, тебе будет стыдно. Надеюсь, что всю жизнь тебя будет мучить совесть за то, что ты заставила меня это сделать.

– Обещаю. Я уже сгибаюсь под тяжестью вины.

Я никогда не была фанаткой творческого досуга. Тратить кучу времени на создание какой-то псевдокреативной фигни, которая в результате окажется в чужой квартире или на помойке, – нет, это не мое. Я нахожу подобное трогательным, только когда этим занимаются дети либо ты сам – ради кого-то особенного… Но клянусь: я больше ни слова не скажу на эту тему. После того как я три часа впрыскивала слабительное в разноцветные пончики и растирала таблетки «быстрого действия» в порошок, чтобы затем с дьявольской точностью распределить его под слоями сыра и грибов для пиццы, ни одна творческая мастерская не покажется мне глупой.

Чтобы собрать необходимое мне количество слабительного, я совершила набег на три аптеки и добыла примерно поровну таблеток и желатиновых капсул. Кухня и гостиная напоминают продовольственный склад. Всюду разложены пончики и пицца. Я потратила четверть зарплаты, чтобы испортить этому гаду костюмированную вечеринку. Надеюсь, у него есть запасы туалетной бумаги, иначе это может обернуться санитарной катастрофой. И поскольку я ничего не делаю наполовину, пока Эмили будет занята доставкой бесплатного, но проклятого угощения, я засуну картофелины в выхлопные трубы машин всех гостей Хьюго.

Я объявляю войну на уничтожение. Пленных не брать. Никакой капитуляции. Это послужит им уроком: нечего приходить на праздник к этому мерзавцу и его шлюхе после того, как он безжалостно вышвырнул меня на улицу.

Костюмы я выбирала, руководствуясь двумя принципами: стать неузнаваемыми и сохранять полную свободу движений на случай, если придется убегать или драться. Я должна предусмотреть все. Управлять – значит предвидеть. В войне побеждает тот, кто подготовился к поражению. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Для себя я выбрала костюм кролика – полностью закрытый комбинезон, видна только середина лица. Глаза, нос и рот. Необходимый минимум. Видеть, дышать и общаться. Настоящий боевой кролик. Для Эмили я подобрала менее нелепый костюм – волшебная фея с крыльями. Фасон ей понравится, потому что она ненавидит, когда одежда полнит ее в области попы. И чтобы ничего не оставлять на волю случая, я даже попросила своего бывшего однокашника, который теперь работает гримером в морге, сделать нас еще более неузнаваемыми. То, что он гримирует покойников, вызывает у Эмили тревогу и отвращение, но это наша дополнительная гарантия.

Готовя отравленное угощение, я чувствую себя мерзкой колдуньей из сказки о Белоснежке. Только я не ограничусь одним яблоком. Я живу в индустриальную эпоху. В моей сказке на вечернем балу у этого подонка я доберусь и до принцев, и до принцесс, и даже до гномов – до всех сразу. Парацетамол не понимает, чем это я занимаюсь. Он запрыгнул на угол стола, чтобы лучше видеть. Сидит смирно, обвив лапки хвостом, и смотрит на меня. Я попыталась объяснить ему, что я делаю и зачем. Да, я разговариваю со своим котом. Он ничего не ответил. Несмотря на все аргументы, мне кажется, что он меня осуждает.

– Тебе еще повезло, что твое имя я выбрала, когда на столе валялись таблетки от головной боли, – сказала я ему. – Потому что сегодня тебя звали бы Микролакс или Дюфалак.

Он смерил меня взглядом. Мне показалось, или в его красивых зеленых глазах мелькнуло презрение? Определенно самец. Сначала они доводят нас до ручки, а потом сами же насмехаются над нами! Я стукнула кота по носу коробкой из-под пиццы, а потом бегала за ним по всей квартире, чтобы поцеловать и извиниться.

Эмили пришла к назначенному времени. Услышав, как она ахнула при виде многочисленных коробок с пиццей и пончиками и пустых упаковок из-под разнообразного слабительного, я подумала, что, возможно, немного погорячилась.

– Только не говори, что содержимое этих упаковок теперь находится в этой еде!

– Нет, что ты, я еще для варенья немного оставила.

– Ты и впрямь чокнутая. Мы с тобой войдем в историю, как поносные отравительницы.

Она надела свой костюм в одной комнате, я в другой. Когда мы встретились в коридоре, я – в образе кролика, она – феи, мы чуть не умерли от смеха. В итоге я плюхнулась на свой хвост-помпон, а она чуть не ободрала крылья, сползая по стенке. Кот нас видел, но быстро удрал. Наверное, побоялся снова получить по носу коробкой из-под пиццы, если бы мы прочли в его глазах все, что он о нас думает…

Когда мы выходили из квартиры, я молилась, чтобы нам никто не встретился, и на этот раз мои молитвы были услышаны. Я догадываюсь, что эта удача имеет свою цену, и рано или поздно мне придется за нее заплатить. Неважно. Я готова вернуть долг провидению, но в другой раз. Сегодня вечером я живу в кредит.