Дун Си - Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси [антология]

— Хуан Ян, на тебя страшно смотреть, ты чего так похудел?

За полгода с эпидемией удалось справиться. Хуан Ян отличился на работе, поэтому руководство больницы в знак благодарности предложило ему постоянное место. Хуан Яну нравилось трудиться в больнице, он согласен был бы и на временную работу, но, увы, мечте не суждено было сбыться. Во время борьбы с эпидемией больница прославилась, и в нее постоянно наведывались журналисты, чтобы взять интервью у врачей и санитаров и выдать серию трогательных репортажей. И вот однажды кто-то проговорился: мол, есть у нас тут совершенно особенный парень, поначалу наш пациент, который после выздоровления остался здесь и сражался плечом к плечу с докторами. У журналистов заблестели глаза, они бросились на поиски героя, который мог стать сенсацией, и Хуан Яну пришлось покинуть больницу.

Он оказался на вокзале, как много лет назад, пребывал в растерянности и не знал, куда податься. Хуан Ян сел на скамейку, разомлел и задумался. И сегодняшним прохладным утром на него обратил внимание один человек. Незнакомец наблюдал за Хуан Яном час и в итоге решил, что это его клиент. Он подсел к Хуан Яну и придвинулся к нему вплотную, после чего, не глядя на Хуан Яна, буркнул:

— Братец, как я погляжу, у тебя настроение не ахти, не хочешь взбодриться?

Хуан Ян не отвечал, он думал о своем. Странный тип повернул голову:

— Я фуфло не продаю, останешься доволен.

Внезапно взгляды Хуан Яна и незнакомца пересеклись, и он в глазах этого человека увидел нечто таинственное и мрачное. В мозгу вспыхнуло одно-единственное слово, которое испугало Хуан Яна. Он вскочил и побежал туда, где толпились люди. Лицо незнакомца выражало недоумение.

Хуан Ян сновал в толпе довольно долго, увидев, что тот парень не преследует его, мало-помалу успокоился. «Меня приняли за наркомана, неужели я на него похож?» Полный сомнений Хуан Ян пошел в туалет и незнамо сколько времени глядел в зеркало. Он рассматривал себя внимательно. В зеркале отражался худой смуглый парень, лицо которого наполовину заросло темной щетиной. Под глазами образовались большие мешки, отчего глаза превратились в два маленьких зернышка. Он вытянул шею, мышцы на шее ходили ходуном, словно бы в судорогах. Тело Хуан Яна обмякло, он сказал своему отражению:

— Ты разве ж похож на человека? Черти и те краше.

Он вышел, купил в кассе билет. Не было никаких сомнений и внутренней борьбы. Хуан Ян отправился в родные места. Он думал: «Пришла пора вернуться домой, я бегал ценой здоровья матери пятнадцать лет, надо вернуться, чтобы повидаться с ней, пусть даже перед ней предстанет изнуренный сын, но все равно он вернулся…»

Ноги Хуан Яна снова ступили на мостовую Поюэ. Сколько бы дорог он ни преодолел, сколько бы лет ни прятался, а когда решил вернуться домой и родной край возник перед глазами, Хуан Ян почувствовал, что не стоило ему так далеко убегать.

Поюэ перестал быть призраком, все было так, как и в воспоминаниях Хуан Яна. Речка так же неторопливо текла по центру городка, а по обочинам как раз в это время плодоносили манговые деревья, кренясь под тяжестью плодов, и аромат разливался во все стороны. Мимо Хуан Яна шло множество людей. Его речь, манеры, внешность — все родом отсюда, и сейчас он всецело растворился в окружающей действительности, как капелька дождя, упавшая на речную гладь. Хуан Ян наслаждался этим чувством, прошел весь городок с востока на запад, надеясь, что кто-нибудь окликнет его по имени, позовет: «Хуан Ян, Хуан Ян», — и тогда его душа вернется обратно.

Ступни на самом деле лучше всего хранят воспоминания. Ноги сами несли его в сторону дома, безо всяких намеков. И вот перед ним показался дом, с которым пришлось так надолго проститься. Но ворота не поросли быльем, стены не рухнули, створки ворот казались новыми, на них были наклеены изображения богов-хранителей [48] Изображения двух божеств, по преданию, охраняющих дом от нечистой силы. . Сердце Хуан Яна зашлось от радости: дом в порядке, значит, и мама жива.

Перед воротами играли двое ребятишек, мальчик и девочка. Внезапно девочка дала мальчику пощечину своей совсем крошечной ручкой, но удар получился звонким. Мальчик, судя по виду, был чуть постарше, но он не сопротивлялся, лишь обиженно потер щеку и проворчал:

— Папа говорил, нельзя уступать женщинам, а не то всю жизнь головы поднять не сможешь.

Девочка заплела косички, надула губки и заявила:

— Не уступишь мне, тогда я с тобой играть не буду!

Мальчик был пухлый, с толстыми щечками. Слова девочки его напугали, по глазам стало видно, что он пытается решить, передумать или нет.

Хуан Ян улыбнулся, наклонился и сказал девочке:

— Малышка, это ведь твой друг, надо уметь договариваться, зачем же драться?

Девочка мотнула косичками:

— Я его бью только потому, что он мой друг, а бабушка говорит, что его семья с нашей семьей враги.

— Враги?

Такое тяжелое слово. Может быть, он знает родителей этих детей?

Хуан Ян спросил:

— А как твоих папу с мамой звать?

Мальчик ответил:

— Папу зовут Ху Цзиньшуй, а маму Минмэй.

У Хуан Яна зашумело в ушах, иногда такое в последнее время случалось. Он, наверное, ослышался. Девочка ждала, когда Хуан Ян спросит ее, но тот не мог издать ни звука. Тогда она сама подошла и сообщила:

— А моего папу зовут Хуан Ян, а маму — Сун Чуньи.

Хуан Ян уставился в черные глаза девочки и подумал, что попал в какое-то чудовищное место, вовсе не в Поюэ, а мир, населенный бесами.

Тут из-за ворот раздался женский голос:

— Хуан Хуа, хватит играть, иди домой иероглифы писать!

Взгляд Хуан Яна метнулся к воротам. Он не осмеливался поверить, что голос тоже принадлежит черту, и хотел взглянуть на этого черта. Он постучал, и девочка сообщила:

— Это мой дом. — Она с силой стукнула по воротам и закричала: — Мам! Тут к тебе какой-то дядя! Открывай скорее!

Сун Чуньи открыла ворота, зажмурилась от яркого солнца, а когда ее глаза привыкли к свету, она оказалась совсем близко от гостя. Он стоял рядом. Поскольку Хуан Ян был выше Сун Чуньи примерно на голову, его губы уткнулись ей в лоб, а ее губы коснулись его носа. Лицо Сун Чуньи было таким же белоснежным и прекрасным, как раньше, оно сохраняло невозмутимое выражение. Сун Чуньи произнесла:

— Все, как я и думала! Хуан Ян, я знала, что ты вернешься и вот так вот предстанешь передо мной.

Хуан Ян твердил себе, что это не может быть правдой. Или ему снится сон, или он умер. Но это самый лучший финал, пусть его душа вернется в родные края и воссоединится с родными. Хуан Ян крепко обнял Сун Чуньи, словно так потерянные годы не могли просочиться между ними.

Дети стояли у ворот и смотрели на взрослых. Девочке не нравилось, что мама целуется с незнакомым дяденькой. Она обняла Сун Чуньи за ногу: