Дун Си - Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси [антология]

Лу Сяобин быстро потянула носом, но запаха газа не услышала. В таком случае, не заболел ли вдруг Ван Чэнь, не лежит ли там в луже крови? Девушка нервничала и паниковала. Она описала круг, поднявшись наверх и спустившись вниз, обнаружила, что позади здания, почти вплотную к нему, пристроен соседний дом. Ван Чэнь жил на втором этаже, балкон которого, опираясь на одноэтажный дом, становился сквозным проходом в многоэтажку. Лу Сяобин поколебалась немного, остановила выходившего из дома мужчину, который собрался выносить мусор, и, указывая на подоконник квартиры Ван Чэня, сказала, что ее муж лежит внутри без сознания, не будет ли он так любезен влезть в квартиру и помочь ей открыть дверь.

— У тебя ключей нет? — спросил мужчина.

Лу Сяобин ответила, что забыла взять. Мужчина с сомнением оглядел ее с ног до головы. Ее неуверенный, краснеюще-бледнеющий вид не мог не вселить в него подозрение, что она хочет поймать мужа на измене. Мужчины никогда не делают таких глупостей. Он отмахнулся и торопливо прошел вперед. Лу Сяобин побежала следом, умоляя одолжить ей лестницу, табурет и тот сойдет! Мужчина еще проворнее задал стрекача.

У Лу Сяобин не осталось ни выхода, ни храбрости. Дойдя до главного входа в жилой комплекс, она стала расхаживать вдоль поребрика, возвышавшегося над дорогой на несколько цуней [61] Китайская мера длины, 1 цунь равен примерно 3,33 см. , во все глаза глядя на снующих туда-сюда прохожих. В душе ее клокотали эмоции, словно кипящее молоко, со свистом рвущееся из кастрюли.

Вдалеке показался человек. Лу Сяобин приподнялась на цыпочках, изо всех сил с надеждой вглядываясь в него. Это был Ван Чэнь, на сей раз действительно он. Лу Сяобин, всхлипывая, подлетела к нему. Подлетела в прямом смысле слова. Вероятно, в обуревавшем смятении чувств она забыла, что стоит на краю тротуара. Ее правая нога, сделав шаг вперед, внезапно провалилась вниз, все тело рывком ушло вперед, и Лу Сяобин рухнула коленями на асфальт. Не в состоянии беспокоиться сразу о многом, она вскочила и, прихрамывая, бросилась к Ван Чэню. Она всю ночь переживала и караулила, мятясь душой и трепеща телом, а потому бросилась Ван Чэню на грудь и заплакала в голос.

Поддерживая ее, Ван Чэнь вернулся домой. При виде ее разбитых ладоней и колен, да еще и двенадцати пропущенных звонков, сердце его заныло. Несколько часов назад он ощутил себя ненужным, а сейчас Лу Сяобин крепко-накрепко обхватила его руками, и тепло ее тела, словно донорская кровь, струя за струей вливалось в его собственное. Охваченный чувством внезапного обретения утраченного, которое испытал сегодня каждый из них, Ван Чэнь, обнимая Лу Сяобин, улегся на кровать. Устав от рыданий и ожидания, она притихла в его объятиях; ее густые ресницы слиплись от слез. Ван Чэнь же, с одной стороны, был растроган, отчего в нем проснулось желание, а с другой стороны, словно бросая вызов Су Цзе, целовал Лу Сяобин и расстегивал пуговицы на ее одежде. Лу Сяобин капельку поломалась для порядка, но вскоре закрыла глаза и доверилась его рукам и даже, помогая ему, высвободилась из рукавов.

Ван Чэнь почувствовал, что она необыкновенно тугая, и его продвижение вперед напоминало поход ледокола. Когда он наконец сломал этот барьер и ворвался в пещеру, Лу Сяобин вскрикнула. Ван Чэнь почувствовал внизу горячую струйку, опустил голову и глянул. Затем поднял голову и робко спросил:

— Ты что, первый раз?

После мгновения самой пронзительной боли Лу Сяобин постепенно успокаивалась, глубоко и часто дыша. Словно завершив какое-то великое дело, она с облегчением сообщила ему:

— Я ждала этого дня.

От этих слов Ван Чэнь посерьезнел лицом. Если в этот момент он никак не озвучит свое отношение, то поведет себя не очень хорошо. Сказать по чести, он чувствовал себя несколько захмелевшим, словно случайно выиграл в лотерею двадцать миллионов, но в замешательстве никак не мог уместить такое счастье у себя в голове.

В университете девушки в шутку прозвали Лу Сяобин «вратарем» за то, что она исправно защищала свои «ворота» от посягательства «мячей». За ней все время бегал братец-наставник, он много раз намекал ей, что семья у него непростая и может помочь ей остаться в Пекине после выпуска. Лу Сяобин прекрасно знала, что, стоит ей только захотеть, он тут же поможет ей сорвать ярлык «вратаря». Однако она медлила и никак не могла решиться. Было бы куда лучше, если бы братец-наставник ни на что не намекал, иначе получалось, что она ляжет с ним в постель за возможность остаться в Пекине. Лу Сяобин казалось, что, еще не познав любви, она уже хлебнула унижений. В следующий раз при встрече с братцем-наставником она напустила на себя холодный и неприступный вид.

Девушки из общежития имели сексуальный опыт, и за болтовней разговор часто касался этой темы. Лу Сяобин была нормально развитой молодой девушкой, а потому беседы на эту тему неизбежно напоминали ей о собственных потребностях. Часто посреди ночи она ощущала, как тело охватывает странное чувство, и утром просыпалась крайне изможденная, опустошенная неизвестной силой. Лу Сяобин разглядывала в зеркале свои прелестные черты и слегка падала духом.

Случайная встреча с братцем-наставником после выпуска заставила ее собрать мужество в кулак и прийти к решению, что она удовлетворит все его требования, если таковые будут. Действительно, однажды вечером братец-наставник пригласил ее выпить кофе, а затем предложил пойти посидеть у него. Лу Сяобин, как девушка-воин, идущая на поле битвы, с презреньем глядя в лицо смерти, вернулась вслед за ним в одноместное общежитие при художественной академии. В комнате стояла только односпальная кровать, при этом простыня и накидка на подушку выглядели так, как будто их не стирали столетиями. Стиснув зубы, Лу Сяобин уселась на нее. Дверь в комнату была приоткрыта, а за стенкой располагался туалет, куда братец-наставник ушел мочиться, о чем совершенно недвусмысленно давало понять журчание мочи. Ее зловонные пары, клубясь и извиваясь, заползли девушке в ноздри. Вернувшись в комнату, братец-наставник уселся рядом, прильнув к ней, положил руку на плечо, а другой потянулся погладить по лицу. Лу Сяобин подняла руку, остановив его ладонь прямо у себя перед носом, и сказала:

— Ты руки не вымыл.

Студент остолбенел.

— Я не слышала, чтобы кран включился, — пояснила она. — Значит, ты не вымыл руки.

Студент замялся, убрал руку за спину и потер ее там, но когда собрался протянуть ее вновь, Лу Сяобин передернула плечами, вскочила и зашагала к двери. Обернувшись на пороге, она взглянула на него напоследок с выражением крайней брезгливости и вымолвила:

— Как же можно рук-то не мыть?

После чего открыла дверь и удалилась.