Дун Си - Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси [антология]

Фан Хаомин скосил глаза на Ван Чэня и засмеялся, а затем, обернувшись к Лу Сяобин, изрек:

— Смотри, смотри, Ван Чэнь-то заволновался, а? А знаешь, почему заволновался? Знаешь? Наверняка не знаешь. Это ведь он тогда помогал мне то любовное письмо писать, хе-хе…

Лу Сяобин с изумлением уставилась на Ван Чэня. Тот решил не встречаться с ней взглядом и набросился на Фан Хаомина:

— Да ты перепил, зачем говоришь все это?

Фан Хаомин надул щеки и, подстрекаемый хмелем, заявил:

— Из всех в нашем классе только из вас двоих толк вышел, только вы в Пекин перебрались. А еще вы двое толковые ребята, объединились бы, вместе бы жили, вот бы было хорошо! — И тут же пихнул Ван Чэня кулаком со словами: — Парень, будь я в Пекине, да были б у меня твои проблемы?

Он хотел похлопать Лу Сяобин по плечу и даже протянул для этого руку, но ее перехватил Ван Чэнь, и потому плечо барышни осталось не похлопанным.

— Лу Сяобин, ты посмотри, — выговорил Фан Хаомин заплетающимся языком, — не дает никому свое добро.

Ван Чэнь и Лу Сяобин переглянулись и внезапно оба засмущались.

Круг общения Лу Сяобин был очень мал. Там и сям набралось бы лишь несколько друзей-художников. Обычно все они занимались где-то в городе своими подработками, день у них менялся местами с ночью, а потому виделись довольно редко. Даже если говорить, что они приехали скитаться по Пекину ради искусства, все одно сперва нужно было прокормить себя и обеспечить крышу над головой. После встречи с Ван Чэнем Лу Сяобин уже пятый день кряду стояла перед мольбертом в полном молчании. Она быстро поняла, что заметно уступает Ван Чэню в скорости речи, владении современной лексикой, точной образности в выражении чувств, а уж в социальном опыте и вовсе осталась где-то далеко позади. На самом деле эти обрывки сплетен Ван Чэнь сам подхватил на разных встречах, а затем «перепродал» ей, но они привнесли немного свежего воздуха в то замкнутое, душное пространство, в котором она томилась уже долгое время. Апатия, в которую Лу Сяобин повергла жизнь, сменилась душевным подъемом.

После того застолья они время от времени встречались. Казалось, все было ясно: у обоих зрело чувство друг к другу. Так прогревают машину перед тем, как тронуться в путь, или повышается температура воды перед кипением. Однако Ван Чэнь все еще несколько сомневался и в глубине души был немного смущен эдакой неожиданной милостью. Останься они в Бочэне, у них не было бы ни малейшего шанса быть вместе. Как и говорил Фан Хаомин, мысли были, да храбрости нет. Нынешние обстоятельства все-таки несколько отличались от положения дел в Бочэне. Держа в рукаве пекинскую прописку, Ван Чэнь в какой-то степени обрел внутреннюю уверенность в себе, почуял почву под ногами. Источник этого был, вероятно, скрыт настолько глубоко, что даже он сам не мог его осознать. Однажды, лежа в постели, он подумал о том, что, узнай одноклассники из Бочэна, что они с Лу Сяобин стали парой, какое изумление появилось бы на их лицах. В этот момент он воодушевленно и в то же время словно подбадривая себя, хотел было произнести мысленно, но внезапно вышло вслух:

— Твою же мать, чего только ни добьешься!

В мгновение ока уже и лето было на исходе.

Однажды субботним вечером Ван Чэню позвонила Су Цзе. Он время от времени общался с ней, но из-за таившегося в глубине души воспоминания о поражении слова всегда выходили холодными. После двух-трех таких созвонов Су Цзе однажды серьезно сказала ему:

— Ван Чэнь, мне кажется, что друзья из нас получатся лучшие, чем супруги. Ведь мужем и женой можно быть и недолго, а друзья — это на всю жизнь. Я все время думаю о том, что мы с тобой росли и больше десяти лет были вместе, правда, часто думаю. Я не хочу терять такого друга, как ты, как подумаю, что ты превратишься в чужого, мне сразу становится так тяжело.

Су Цзе не кривила душой. В то время она как раз готовилась к свадьбе. Когда у женщин наступает такое время, неважно, сколь бы счастлива она ни была, ей вместе с тем всегда немножко больно. Одного за другим мысленно перебрав всех парней, что у нее были, Су Цзе поняла, что труднее всего забыть ей именно Ван Чэня, которого и парнем-то считать нельзя. Вероятно, из-за того, что Ван Чэнь столько лет был предан ей, его нынешняя холодность только лишний раз свидетельствовала о том, что чувство к ней все еще живет в его сердце. В душе Су Цзе проснулась женская гордость, которую, к сожалению, нельзя было достать и ею похвалиться.

Когда на экране высветился давно не появлявшийся номер, дыхание Ван Чэня участилось, и он дал аппарату позвонить чуть дольше, прежде чем ответил на звонок.

Су Цзе поздоровалась, произнесла пару дежурных фраз, а потом сообщила, что выходит замуж.

Ван Чэнь молчал.

— Ван Чэнь, — позвала Су Цзе, — ты слышал, что я сказала? Ван Чэнь?

Ван Чэнь неожиданно рассмеялся:

— Поздравляю тебя, если не сейчас, в двадцать семь, то потом уже точно никогда не выйдешь.

Таких слов Су Цзе не ожидала.

— Я знаю, что тебе тяжело… — начала было она.

— Тяжело? С какой стати мне тяжело? Я и обрадоваться-то не успел.

Рот его чеканил слова, но на душе лежала невыразимая тоска и обида. Су Цзе на другом конце провода произнесла: «Мы же все-таки друзья», и эти слова неожиданно со всей силы ударили его в грудь. Разве она не строит свое счастье на его боли? Твою мать, если я дам тебе такую возможность, то буду просто кретином! Как раз в этот момент Су Цзе задала ему еще один вопрос:

— У тебя появилась девушка?

И Ван Чэнь, пользуясь случаем, ответил:

— Есть.

— Правда? — Голос Су Цзе будто сжался.

— Окончила художественную академию, рисует, — сообщил Ван Чэнь.

Его тон был свободен и непринужден, даже несколько небрежен, но в самой его глубине Су Цзе учуяла самодовольство.

Им нечего было больше сказать друг другу. У каждого была теперь своя гавань, а дружба стала похожа на жвачку, которую слишком долго жевали и которая слишком надолго задержалась во рту. Возможно, у Су Цзе еще оставалась капелька симпатии, но Ван Чэнь сказал: «До свидания».

Радость радостью, но она продлилась всего один миг. Ван Чэнь был угнетен. Он оделся и вышел на улицу, чтобы найти какой-нибудь бар и посидеть там немного. Внезапно в квартире зазвонил мобильный телефон, он услышал, но поленился вернуться, чтобы взять его.

Звонила Лу Сяобин. После седьмого или восьмого гудка она сбросила вызов, решив, что Ван Чэнь, наверное, в туалете, не слышал звонка и потом сам ей перезвонит. И стала терпеливо ждать. Спустя полчаса никаких вестей не по ступило. Она позвонила вновь, и вновь он не взял трубку. Позвонила еще раз — и по-прежнему не услышала ответа.

Лу Сяобин запаниковала. Она пулей вылетела из подъезда, выскочила на проезжую часть перед такси и домчалась на нем до дома Ван Чэня. По дороге она непрерывно набирала его номер. Стоя под дверью, она услышала, как мобильник в квартире исходит на звонки. Свет горел, что же с Ван Чэнем?