Иржи Швейда - Авария

— Не обманывай себя. Как только вы переедете, Цоуфалиха организует в своей канцелярии консультации для молодоженов с одним телефонным номером, а именно с Камиловым. Ты не знаешь, что такое мама единственного сына, к тому же сына великого зама. Целый день будет бубнить, как он должен вести себя.

— Ты мало знаешь Камила, — прервала ее Здена. — В Праге он был совсем другим. Он должен жить самостоятельно, это для него главное.

Дана взглянула на часы и улыбнулась с таким видом, что она остается при своем мнении. Собственно говоря, почему я его защищаю? После того, что он сделал?

— Кто не слушает советов, тому не поможешь, — вздохнула Дана и поднялась. — Пора идти. Докторишка не пришел, ты сама не своя… Сегодня я могла бы не приходить.

— Ну что ты. Приходи завтра, — проводила ее Здена, но сомнения не оставляли ее. Если действительно и в новой квартире все будет по-старому, остается капитулировать. Или уехать к нашим в Ходов. С Дитункой? Без папы? Этого они не переживут.

Около часу дня вернулся Павел и привел с собой пожилую фельдшерицу из поликлиники.

— Сегодня тебе одной не справиться. — Он, кивнул на приемную, где уже галдели монтажники. — Всю неделю не показывались, а сегодня сыплются как из мешка.

Общими усилиями они быстро подготовили инъекции и медикаменты, и один за другим начали входить умытые и веселые ребята из цехов. Когда им делали укол, шумно комментировали свои ощущения и при этом бесстыдно пожирали глазами Зденину фигуру в белом халате. Недовольные присутствием пожилой фельдшерицы, они прозвали ее «прививочной бабкой» и требовали, чтобы им дали полагавшиеся для отдыха пять минут — на случай, если им, дескать, сделается дурно. Естественно, им не давали, «прививочная бабка» умела с ними обращаться, и они уходили не солоно хлебавши.

— Нам бы тоже хотелось уколоть, так, в отместку, — высказался от имени всех атлет с забинтованной ногой и заговорщически подмигнул. — Через пять месяцев придем на третью прививку, ну уж тогда матушка уйдет на пенсию, — поддразнил он фельдшерицу и тут же получил от нее увесистый подзатыльник.

Монтажники ушли, ушла и фельдшерица в свою поликлинику — прием немного затянулся, была уже половина четвертого, — но Камил больше не позвонил.

Здена быстро одевалась, чтобы Камилу на стоянке не пришлось долго ждать; Павел терпеливо прохаживался перед зданием медпункта, вместе они вышли через проходную, но от Камилова автомобиля осталось на асфальте только небольшое блестящее масляное пятно.

— У вашего подтекает коробка передач, — сказал Павел, закурил сигарету и вынул из кармана ключи. — Подвезти тебя? Мой несколько скромнее, но доехать можно.

На мгновение ей показалось, что в этих словах кроется сарказм, горечь отвергнутого любовника, но она была так занята своими недобрыми мыслями, почему Камил уехал один и этим окончательно подтвердил, кому в действительности принадлежит машина, что уж не стала вникать в смысл его слов.

— Если будешь так любезен, — сказала она безразличным тоном.

Павел медленно выехал со стоянки, но даже на мощеной дороге к Литвинову не прибавил скорости. Как будто хотел максимально продлить минуты, которые они должны были провести вместе в кабине маленького, но удобного автомобиля.

— Как ты думаешь, он не стал ждать потому, что сегодня мы вместе пришли обедать? — спросил он осторожно.

— Вероятно. — Она пожала плечами, и вдруг злость пропала. Была только потребность поговорить с кем-нибудь. — Понимаешь, Павел, наши отношения теперь много хуже, чем месяц назад. «Самый счастливый мужчина в Литвинове», как ты однажды выразился, сейчас со мной ужасно несчастлив… И я с ним тоже. Может быть, глупо так вот перед тобой исповедоваться, но кому я об этом могу сказать? Если бы здесь жили наши, я бы пошла к ним. Камил мне совсем не помогает. Все время в бегах. Четыре дня в неделю играет в ансамбле, да еще какому-то однокласснику подводит воду на дачу. Теперь обещал установить центральное отопление. И все это ради автомобиля, который мне совсем ни к чему. Потратил на него все наши сбережения, да еще влез в долги… Должно быть, тебе это неприятно слушать?

— Совсем нет. — Павел поднял глаза от руля и улыбнулся. — Тебе необходимо выговориться, а я тебя охотно послушаю. У тебя есть в Литвинове какие-нибудь знакомые?

— О да, — скептически ответила Здена, — супруги Мареки, этакое беззубое знакомство, два раза в месяц играем с ними в кинг, потому что архитектор Марек — интересная для Камила персона, потом Дана, ты, несколько беглых знакомств на работе и в доме и, наконец, Шепка. Именно к нему Камил влез в кабалу с этой дачей.

— Это метрдотель из «Погребка у ратуши», не так ли? — вдруг прервал ее Павел и, не дожидаясь ответа, спросил: — Случайно, к вашей машине он не имеет отношения?

— Кажется, это он внушил Камилу, что тот должен купить ее. Камил ему страшно завидовал, только о том и мечтал…

— Чем опытный спекулянт, разумеется, воспользовался и позволил себе перестроить свои хоромы задаром.

Здена остолбенела. Просто. Но невероятно и бесстыдно. Неужели Петр мог позволить себе такое?

— Ты думаешь, он взял куш за посредничество?

— Именно так я не думаю. Но кто хоть немного интересуется автомашинами, скажет тебе, что больше чем за шестьдесят пять тысяч вашу не продашь. То, что было сверх этой цены, — довольно глупая дань за манию величия.

— Но Камил говорил, что у него есть договор на покупку. Ведь никто бы так откровенно…

— Хорошо было бы взглянуть на этот договор. А также выяснить, кому машина принадлежала раньше.

Здена заколебалась. Собственно говоря, Павел думает, что Камил олух. Но если тот действительно позволил так глупо обокрасть себя, то Павел не слишком ошибается.

— Я могу посмотреть. Технический паспорт он положил в стол.

— Только если ты намерена что-нибудь предпринимать, — подчеркнул Павел. Машина пересекла трамвайные рельсы на поворотном кругу у вокзала и въехала в город.

— Подвези меня к «Бенару», пожалуйста, я загляну туда. Посмотрю, не осталась ли девочка в яслях.

Павел молча объехал остановку, миновал бенарскую столовую и остановился перед яслями.

— Можно мне войти с тобой? — спросил он настойчиво.

— Буду рада.

— Цоуфалову, — сказала она сестре, которую видела сегодня впервые, и, лишенная тем самым привилегий невестки замдиректора Цоуфала, должна была ждать добрых десять минут, пока сестра не принесла ей смеющуюся Диту.

Все ясельки для одевания были заняты — в половине четвертого здесь всегда пропасть народу, — наконец место освободилось, а когда ушли последние родители, Павел, до тех пор смотревший в окно, подошел к Дитунке.

— Как она похожа на него, — сказал он задумчиво.