Андрей Бинев - Тихий солдат

Почему Леонид Вербицкий ушел из отряда и как он пересек линию фронта в январе 43-го года осталось тайной для всех. Объявился он в контрразведке Первого Украинского фронта. Потом был направлен куда-то на учебу в тыл и вскоре вновь появился на какой-то должности в разведотделе штаба фронта. Поговаривали, что и в Одессе он оставался по специальному секретному заданию, а, выполнив его, вернулся к своим. Правда, скептики этой версии загадочно усмехались – умнее, мол, хода придумать было трудно: еврея оставить в тылу у нацистских зверюг!

Но другие возражали: ход как раз умный, потому что именно так и немцы бы подумали. А у него, мол, было свое задание – формирование диверсионных групп из бывших уголовников и беглецов из советских тюрем. Никто, кроме этой лихой и жестокой публики, так подробно Одессу не знал и опыта «подпольной» работы не имел. Кроме того, уголовники всегда с успехом контролировали одесскую вольницу и, главное, имели обширные связи среди торговцев, спекулянтов и контрабандистов. Таких тайников и «схронов», как у них, не было ни у одной разведки. Они даже обладали собственным оружием и внушительным запасом награбленных в мирное время ценностей. Неслучайно немецкие контрразведчики стремились заключить с ними своеобразный союз и даже первое время закрывали глаза на национальность многих из уголовной среды города. А то, что среди них было немало евреев, знали все. Только когда была сформирована полиция из украинских националистов, прибывших сюда из центральной части Украины, начались жестокие облавы. Урки сначала по привычке кинулись в бега, позже объединялись в плохо управляемые летучие отряды и, наконец, спасая себя, вынуждены были вливаться в подпольное и партизанское движение.

Вся эта история повторилась уже после войны, когда Сталин прислал в Одессу для борьбы с теми же уркаганами самого маршала Жукова с войсками. Правда, тогда могли быть и другие причины, не имевшие отношения к борьбе с уголовным подпольем. Но это все равно было много позже, а пока шла война, в которой не могло быть никаких цветов, кроме контрастных: или ты с нами, или ты против нас.

Те же скептики поджимали губы и недоверчиво качали головой – кому они нужны, эти ненадежные «элементы», эта разнузданная уголовная шпана! А вот ведь, оказывается, нужны! Иначе, за что хвалили Вербицкого в катакомбах?

А то, что хвалили, знали не от кого-нибудь, а от того же Николая Солопова по уркаганской кличке Коля Червонный. Это ведь с ним перешел линию фронта Вербицкий и прибыл в разведотдел с какими-то очень важными сведениями. Принял их тогда полковник Ставинский, он же и побеспокоился о дальнейшей судьбе и Вербицкого, а вместе с ним и Солопова.

Оба были переведены в разведку на Третий Белорусский фронт – старший лейтенант Леонид Вербицкий и старшина Николай Солопов.

Все эти странные истории, связанные каким-то образом со Ставинским, окончательно убедили Павла в том, что именно он, Всеволод Алексеевич, побеспокоился и о нем. Он и направил его в роту Вербицкого со своими особыми характеристиками.

Павел несмело заикнулся в разговоре с Вербицким о полковнике Ставинском, пытаясь узнать еще что-нибудь о том, что случилось тогда с ним под Ровно, а еще как будто невзначай спросил и о лейтенанте с родинкой на виске.

– Не знаю такого! – твердо ответил Вербицкий, – Родинка на виске? Не встречал. Полковника знаю. Служил под его началом. Хороший человек… А тебе зачем?

– Да странно это, товарищ старший лейтенант, – пожал плечами Павел, пряча глаза, – такие встречи случайными не бывают…

– Война, старший сержант! – вздохнул Вербицкий, – Одна дорожка у всех…

Солопов, присутствовавший при разговоре, криво усмехнулся:

– Ты, браток, поменьше спрашивай, побольше делай. А что наш старший лейтенант сказал, так тому верь безоговорочно. Ты, я вижу, мужик с опытом…и стреляный, не мне тебя учить.

Старшина Солопов, сухожилый, с впалыми щеками, с тяжелым подбородком, кареглазый молодой мужчина, был командиром разведвзвода, в который назначили и Павла. А вскоре его сделали заместителем Солопова, как когда-то он замещал и покойного младшего лейтенанта Куприянова.

Служба потекла также беспокойно, как и раньше. Впрочем, другой службы в разведке ожидать никак нельзя. В немецкий тыл нередко направлялись и сторонние разведывательно-диверсионные группы. Сопровождали их туда люди Вербицкого.

Солопов и Тарасов со своим неполным взводом – всего лишь семнадцать человек, вели эти группы в тыл по тайным тропам, одним им известным. Это во многом напоминало Павлу тот рейд под Ровно, который стоил жизни двадцати разведчикам.

…Одна из таких группы, значившаяся под кодовым названием «Рыжий», состояла из командира под той же кличкой, звали его Кириллом Ревенко, двух разведчиков – Андрея Лопаревского по кличке «Бойкий», Игоря Смидовича по кличке «Поляк» и радиста Тадеуша Басюка по кличке «Вольный».

Павел с Николаем Солоповым и еще с шестью разведчиками вели их в направлении Могилева, еще бывшего под немцами.

В Генеральном штабе готовилась большая стратегическая операция «Багратион», в которой участвовало четыре фронта – все три Белорусские и один Прибалтийский. Целью ее было освобождение Белоруссии, части Прибалтики, а именно Литвы, и выход к Висле, то есть к старым границам СССР. Немцам внушали всеми средствами, что здесь, на западных фронтовых рубежах к большим действиям не готовятся, а намерены якобы ударить на Украине и в Прикарпатье. Там ведь дальше, в румынском Плаешти, находились очень важные для немецкого командования нефтяные разработки и перерабатывающие фактории.

Немцы должны были убедиться в том, что русские не готовы к боям за Минск и Вильнюс, а для этого предпринимались строго засекреченные дезинформационные операции и тактического и разведывательного характера. Солдаты окапывались так, будто ожидали большого немецкого наступления именно здесь, танковые бригады и артиллерия «перебрасывались» на юг в светлое время суток, а ночью часть их тайно возвращалась на новые, ночью же подготовленные, западные плацдармы. Вся территория контролировалась специальными боевыми подразделениями, подчиненными только СМЕРШу.

В тыл к немцам уходили дезинформаторы-перебежчики. Это находилось в руках у военной разведки и у того же СМЕРШа. Несколько небольших оперативных групп, переброшенные из других фронтов и убежденные в том, что тут не будет никакого наступления, как будто случайно, кем-то преданные, попадали в руки немецкой разведки. В их среду намеренно внедрялись слабые звенья, то есть нестойкие и плохо подготовленные новички, которые сразу «сыпались» на допросах и тем самым убеждали немцев в том, что главный удар готовится русскими как раз на Украине. В конце концов, немцы заглотили этот убийственный крючок.