Алексей Камышинцев - Начало осени

В центре освещенного слабой лампочкой пространства, за столом, над блюдом с жареным кроликом сидел голый по пояс смотритель. Он сплошь — и руки, и грудь, и спина — порос густым курчавым волосом. Такой шерсти позавидовал бы и гамадрил аравийский. Рыжая билетерша ходила на тонких козьих ногах по вагончику и что-то говорила смотрителю, не разобрать. На ней были одни лишь розовые штанишки, большие бледные груди с коричневыми сосками висели чуть не до пояса. Мишка в тот раз подумал, что если забрать одну стенку этого вагончика решеткой, то получится самое занимательное зрелище во всем зооцирке.

Тут он не удержался и с шумом свалился под ноги приятелям. Все трое бросились в ближние кусты. Занавеска на окне шевельнулась, кто-то прильнул к стеклу, вглядываясь в темноту. Через минуту свет погас…

Шалай обосновался на лодочной станции. Он выдавал отдыхающим лодки и хранившиеся в будке весла. Там же Шалай, если чувствовал, что переложил, или если Язва бывала особенно не в духе, оставался ночевать. На неширокой лавке лежали две засаленные телогрейки. Для непогоды на гвозде у притолоки висел железобетонный дождевик. Ночами там было тихо, лишь изредка шуршал по плакату ОСВОДа на беленой стене лакированный таракан.

В теплые солнечные дни лодочную станцию облепляли мальчишки. Они ныряли в пруд с мостков, с «тарзанки» — веревки с поперечной палкой на конце, привязанной к толстому дубовому суку, нависшему над водой, а те, что поотчаянней, и с крыши будки. Забирались в привязанные к мосткам лодки, раскачивались в них, брызгались скопившейся на дне водой, почти горячей, пахнущей смолой и краской. Пацаны галдели, путались в ногах у отдыхающих, но Шалай не прогонял их, только, если они слишком уж расходились, говаривал строго:

— Эй, шкеты! Поколочу я вас, глядите…

Но мальчишки знали, что Шалай драться не станет. Разве что за ухо потеребит. Из уважения к нему они малость остепенялись, одергивали друг друга:

— Ну куда ты багор потащил? Сейчас дядя Петя придет за ним…

Или:

— Пацаны, не лезьте к веслам, дядя Петя обратно ругаться станет!

Как-то в будний день объявилась у пруда компания парней и девчат в зеленых куртках, густо украшенных значками и заковыристыми сокращениями каких-то незнакомых Шалаю слов. Сказали, что они студенты из стройотряда. Глядя на девчат, туго обтянутых защитного цвета робой, Шалай подумал, что в таких штанах много не наработаешь — лопнут. У студентов оказался потрепанный магнитофон, и над прудом зазвучала песня:

«Ты смотри! — одобрил певицу Шалай. — Вроде как про меня поет».

Деньги за прокат лодок он со студентов брать не стал, а за это они еще не раз проиграли понравившуюся ему песню.

…В тот день три закадычных друга, Мишка, Юрка и Васька, пропадали в парке с самого утра. Толкались у тира, отыскивая оброненные свинцовые чашечки, и выпрашивали у тирщика Артема — инвалида с кожаной перчаткой на протезе левой руки — разрешения стрельнуть разочек из пневматической винтовки, глазели на игроков в бильярд, купались в Вакуровском пруду, спрятав одежду за кустами, чтобы милиционер не унес. На середине пруда плескала крупная рыба.

— А давайте зарыбачим, — предложил Мишка, старший из друзей. — Удочки у меня есть, две штуки, а червей на помойке навалом.

— Можно и на хлеб, — возразил Юрка. — Из хлеба с ватой шарик скатать — и пожалуйста. Я в прошлом годе во какого щуренка на хлеб выхватил. — Юрка показал на левой руке размер якобы пойманной рыбы. Выходило — чуть не до локтя.

— Ври толще, — осадил его Мишка. — Откуда в здешних прудах щукам взяться.

Удилища они срезали на задах большого очкинского двора, там же накопали червей. Мишка сбегал домой и принес две незатейливые удочки — лески, намотанные на кусочки картона, каждая с крючком, грузилом-дробинкой, красным стеблем гусиного пера в качестве поплавка. Ваське, самому младшему из друзей, удочки не досталось, но ему обещали дать половить.

Однако на червя у берега рыба не брала. Попробовали на хлеб, но клевали такие малюсенькие, меньше Васькиного мизинца, окуньки и карасики, на которых можно было разве что полюбоваться и отпустить обратно в пруд.

Таскать глупых мальков пацанам быстро прискучило, даже Васька уже не канючил: «Дайте поудить!» А на середине пруда опять блеснул чешуей крупный карась.

— Нам бы лодку… — мечтательно произнес Мишка. — Встали бы подальше от берега, там вон какие рыбины.

— Где ж ее взять, лодку-то? — Юрка вопросительно глянул на своего друга, догадываясь, что тот завел разговор о лодке неспроста.

— Может, спросим у дяди Пети? — подал мысль Васька. — Он даст…

— Точно, даст, — подхватил Юрка. — Протащим ее сюда протоками, она ж легкая.

Мишка, в общем-то, верил, что Шалай им не откажет. Но все ж таки это лодка, не что-нибудь, и он на всякий случай допускал и другой вариант.

— А не даст? Тогда как?

— Тогда не порыбачим, — уныло сказал Васька.

Мальчишки помолчали. Но вот Мишка туманно обронил:

— Можно и не спрашивать…

— Это как?

— Да очень просто… — Мишка пальцем поманил к себе приятелей и что-то зашептал им. — Ну как, согласны?

— Попадет, — боязливо произнес Васька.

— Да мне-то что! Я вон в битка играть пойду, на Шестую линию.

На Шестой линии Очкина места обитала самая отпетая шпана, из всех игр признававшая только азартные. Но малышей они не принимали. Мишкин расчет оказался верен.

— Ладно, давайте, — согласился Васька.

— Можно, — поддержал его Юрка.

Трое заговорщиков спрятались в зарослях волчьей ягоды позади лодочной станции и стали ждать…

Шалай сидел на корточках перед вытянутой на берег и опрокинутой вверх днищем лодкой, неторопливо проводя толстой кистью по ее разложистому боку. Кисть он макал в банку с голубой краской. Над ним стоял директор парка — молодой, слегка располневший в талии и узкоплечий мужчина, фигурой походивший на огурец.

— Ну долго я еще вокруг тебя венчаться буду? — раздраженно спрашивал Шалая директор. — Кончай, слышь, хреновиной тут заниматься! Ступай помоги механику, там у него опять колесо обозрения заело.

— Еще не сватался, а уж венчаться собираешься, — огрызался Шалай, продолжая водить кистью по фанере — Ступай туда, ступай сюда… Из оглобель в оглобли. Заездили… У меня в прошлом месяце сколь вышло, а? Еле-еле оклад натянул. Ты ж мне еще и премиальные обещал.

— Премиальные? Пьяница чертов! Спасибо скажи, что хоть не гоню. Думаешь, не знаю, как ты по ночам калитку отпираешь, как на профилактику бегаешь? Я все знаю. И не очень-то базарь… Докрасишь лодку — двигай в распоряжение механика. — Директор с достоинством удалился.