Юй Хуа - Братья

Через несколько дней Сун Ган понял, что за человек этот Чжоу. Изрядно поплутав, они добрались до какого-то подземного склада на окраине. Весь он был забит контрафактом — алкоголем и сигаретами. В одном из темных складских углов Чжоу купил две коробки таблеток для повышения потенции. Потом с коробками в руках Чжоу и Сун Ган прыгнули в отходящий на юг поезд и начали свое странствие, растянувшееся на год.

В тот момент Сун Ган сидел в жестком общем вагоне, окруженный сезонными рабочими, которые болтали на всех мыслимых и немыслимых диалектах. Некоторые из них ехали в Гуандун, другие собирались переправиться через пролив на остров Хайнань. Все они были холостые парни и надеялись, подзаработав деньжат, вернуться в родные края, чтоб завести жену и нарожать детей. Чжоу Ю, восседая меж них, улыбался самым сдержанным образом, временами перекидываясь с кем-нибудь парой ничего не значащих фраз. Иногда он вскидывал голову и бросал быстрый взгляд на коробки с пилюлями, которые покоились на багажной полке. Сун Гану казалось, что одетый с иголочки Чжоу выглядит уморительно среди простых рабочих. Двое работяг спросили его, каким бизнесом он занимается, и Чжоу, сверкнув Сун Гану глазами, небрежно бросил: «БАДами». Чжоу прекрасно понимал, что у рабочих нет денег и они не годятся для обмана, а потому ему было лень для них распинаться.

Сун Ган уже понял: все, что наговорил Чжоу в Лючжэни, было сплошным враньем. Он с горечью глядел на расстилавшиеся за окном поля и думал: что же будет, если последовать за таким проходимцем? Ответа на этот вопрос Сун Ган не знал. Когда он вспомнил, что Чжоу действительно срубил в Лючжэни большой куш, в его сердце затеплилась надежда. Он надеялся, что сможет быстро заработать приличный куш и вернуться домой. Ему представлялась сумма в сто тысяч юаней — ее вполне хватило бы, чтоб обеспечить жене безбедную жизнь. Ради Линь Хун он сказал себе:

— Я на все готов.

Вот уже несколько лет он дышал через намокшую от слюны повязку, а сбросив ее, ощутил, что воздух стал заметно суше. Немногословный Сун Ган в компании расточавшего пустые обещания Чжоу сделался еще молчаливее. Среди тихих ночей он часто просыпался, и перед ним вновь и вновь возникала покинутая Лючжэнь. Он думал об одинокой жизни, которую вела теперь Линь Хун, о том, как она возвращалась каждый вечер домой на велосипеде, и на его глаза наворачивались слезы. По утрам Сун Ган выходил из незнакомых маленьких гостиниц и шел по чужим улицам, пронзенный острым желанием вернуться в родной поселок, к жене. Но дело было сделано, и он говорил себе, что не может вернуться с пустыми руками, а только с достаточной суммой в кармане. Оставалось только, стиснув зубы, терпеть и следовать за Чжоу Ю по городам и весям.

Он часто доставал фотографию и тщательно изучал ее. Прежде их жизнь была такой полнокровной, а сверкающая «Вечность» служила символом семейного счастья. Первые месяцы эта фотография поддерживала его дух, но через полгода Сун Ган не осмеливался больше смотреть на нее. Едва завидев прелестную улыбку Линь Хун, он приходил в беспокойство, его обуревало страстное желание вернуться домой. Тогда Сун Ган положил карточку на самое дно чемодана и заставил себя позабыть о ней.

За два месяца они вдвоем с Чжоу обошли пять городов. Чжоу Ю сам сбывал свои пилюли и вел себя при этом, как настоящий разбойник с большой дороги. Схватив кого-нибудь за руку, он принимался изливать на него потоки нескончаемых словес. Так, разодрав все горло криками, Чжоу сумел продать одиннадцать банок: пять «Аполлонов» и шесть «Чжан Фэев». Сун Ган тоже продавал эти несчастные пилюли. Сжимая в руках банки, словно когда-то белые магнолии, он вежливо спрашивал у каждого взрослого мужчины:

— Вам не нужны таблетки для повышения?

— Повышения чего?

Сун Ган с улыбкой протягивал инструкции от препаратов и терпеливо ждал, пока прохожий дочитает, чтоб самостоятельно решить, стоит ли покупать. Некоторые мужики, прочитав инструкцию и вдоль, и поперек, уходили с пустыми руками. Чжоу считал, что Сун Ган упустил массу возможностей, но тот был решительно не согласен: он говорил, что эффект от таблеток вообще-то довольно сомнительный, и если толкать их с напором, то это вызовет подозрения. Сун Ган считал, что продавать нужно, ослабив нажим, чтоб потом крепче прицепиться. За два месяца он сбыл с рук двадцать три банки пилюль — в два раза больше, чем Чжоу с его разбойничьими методами.

Тогда Чжоу посмотрел на своего помощника другими глазами. Он перестал называть его подручным, а стал вежливо обращаться к нему как к партнеру. Чжоу пообещал, что теперь все деньги будут делиться из расчета два к восьми: он сам будет получать восемьдесят процентов, а Сун Ган — оставшиеся двадцать, причем Чжоу раскроет ему всю бухгалтерию. В тот вечер они остановились в небольшом фуцзяньском* городке, в подвале крохотной гостиницы. Чжоу, морща брови, сказал, что, хоть они и живут в самых дешевых местах, а питаются самой простой едой, за два месяца все деньги, заработанные на продаже тридцати трех банок с пилюлями, улетели в трубу.

Сун Ган долго не говорил ничего в ответ. Его мысли были далеко, с оставшейся в Лючжэни Линь Хун.

Придя в себя, он рассказал Чжоу, как продавал когда-то в Лючжэни магнолии. Он обнаружил, что стоять перед магазинами одежды проще, чем просто на улице, а почему? Потому что девки, падкие на красотень, все толкутся в таких магазинах. Затарившись шмотками, они как бы невзначай покупали цветы.

— Верно, — кивнул Чжоу и спросил: — А где мужиков больше всего? Таких, которые хотят стать настоящими мачо высшего сорта.

— В спа-центре, — ответил, поразмыслив, Сун Ган и с улыбкой добавил: — Стоит только посмотреть — и понятно, у кого проблемы…

— Верно, — сверкнул глазами Чжоу. — Вот что значит правильно нацелиться.

— Но, — заколебался Сун Ган, — спа-центр дорого стоит.

— Что надо потратить, то потратим, — отрезал Чжоу. — Не разбив яиц, омлета не сделаешь.

Договорившись, они принялись за дело — отправились в ближайший к гостинице спа-центр с десятью банками «Аполлона» и десятью «Чжан Фэя». Спрятав их в шкафчики, они скинули одежду и стали нагишом прогуливаться туда-сюда. Центр был совсем не роскошный, но и он произвел на Сун Гана неизгладимое впечатление. Там было три бассейна: посередине один с обычной водой, а слева и справа от него — один с розами, другой — с молоком. Чжоу первым нырнул в молочный бассейн, и Сун Ган последовал за ним. Чжоу оглядел купающихся и шепотом сказал, что раз уж деньги уплачены, нужно получить максимум удовольствия от процесса. Сун Ган кивнул и плюхнулся в бассейн.

— А это что, правда молоко? — тихо спросил он Чжоу.