Юй Хуа - Братья

— Сперва ты.

Сун Ган сделал пару шагов назад, чтоб было сподручнее завалить патлатого. Потом он пнул его, как кролик здоровенного пса. Ухмыляющийся Сунь Вэй остался стоять, где стоял, а Сун Ган завертелся на земле, как кожаный мячик. Поднявшись и не понимая, что произошло, он растерянно посмотрел на брата. Тогда Бритый Ли сообразил, что было не так с их подсечкой, а Сун Ган по-прежнему стоял, не понимая, что же случилось. Трое школьников зашлись нечеловеческим хохотом, от которого у Ли похолодело сердце. Патлатый Сунь Вэй мазнул ногой по земле и повалил Сун Гана. После этого он сказал Бритому Ли:

— Гляди, вот это называется подсечка.

Договорив, он пнул и Ли, так что тот тоже плюхнулся на землю. Потом трое школьников побежали за улепетывающими братьями по улице, как стая бездомных псов за курами. Они сбивали братьев с ног, едва давая тем подняться, чтоб снова распластаться в грязи. Падая и снова поднимаясь, братья одолели полпереулка, а за ними с пинками и восторженными криками неслись трое школьников. Патлатый Сунь Вэй закричал своим приятелям:

— Ну-ка вдарим по ним целой серией.

Чем была эта серия подсечек? Едва только братья вставали на ноги, как ударом их двоих одновременно сшибало с ног. Падая, они разбили себе физиономии, ободрали руки и стукнулись черепушками так, что из глаз брызнули искры, а в головах застучало по трактору.

Когда лючжэньские революционные толпы заметили, как трое школьников издеваются почем зря над двумя дошколятами, то стали их попрекать. Все твердили, что они, пользуясь своей силой, притесняют слабых — самые что ни на есть дореволюционные милитаристы. Чжао и Лю от испуга не смели и пикнуть, а патлатый Сунь Вэй вдруг произнес с расстановкой:

— Они сыновья помещика Сун Фаньпина, маленькие барчуки.

Революционные толпы замолчали и стали смотреть, как Ли с Сун Ганом снова и снова падали на землю, снова и снова ударялись головами друг о друга и скоро не смогли уже больше подняться. Трое школьников, обливаясь потом, стояли кружком рядом с ними и тяжело дышали. Они смеялись и требовали, чтоб братья встали на ноги. Обессиленные мальчишки никак не могли встать и лежали пластом на земле:

— Нам и так неплохо лежится…

Сказав это, они вдруг поняли, как избавиться от подсечек — всего-то и нужно лежать пластом на земле. Как ни пинали их трое школьников, как ни матерились, как ни запугивали, они все равно не вставали. В конце концов те трое решили обмануть их:

— Только если встанете, мы больше не будем…

Братья не попались на удочку: они по-прежнему лежали на земле, как мертвые. Патлатый Сунь Вэй, ткнув пальцем в ближайший столб, вздумал соблазнить Бритого Ли:

— Эй ты, малец, айда на столб, изобрази-ка нам половое влечение.

— У меня сейчас нету, — помотал головой Ли.

Чжао и Лю решили тоже подбодрить его:

— А ты попробуй, вдруг появится.

Ли снова замотал головой:

— Сегодня неохота, вы сами идите попробуйте.

— Твою мать, — школьники снова заматерились. — Эвон какое хамло малолетнее, самое отборное хамло.

Патлатый Сунь Вэй сказал:

— Давайте их поднимем и начнем пинать.

Чжао с Лю только было собрались подхватить малолеток, как тут к ним подошел наш революционный Кузнец, поборник справедливости. Кузнец Тун громко сказал:

— Стоять!

Рев Кузнеца перепугал школьников до потери памяти. Патлатый Сунь Вэй, запинаясь, промямлил:

— Они барчуки малолетние…

— Какие такие барчуки? — Кузнец Тун показал на братьев. — Они, можно сказать, цветы жизни.

Поглядев на мощный торс Кузнеца, патлатый Сунь Вэй не решился и пикнуть. Ткнув пальцем в школьников, тот сказал:

— Вы тоже цветы жизни.

Услышав это, школьники оглядели друг друга и заржали. Гогоча, они ушли, а Кузнец, посмотрев им вслед, бросил взгляд на Бритого Ли с Сун Ганом и тоже ушел. Он двигался величественно и звучно повторял:

— Все цветы жизни.

Поднявшись с земли, Ли с Сун Ганом посмотрели друг на друга: оба были покрыты ссадинами и ушибами. Сун Ган не мог понять, почему ему не удалось повалить патлатого Сунь Вэя. Он спросил брата, не от того ли это, что он не использовал тот самый, секретный, прием, и Ли зло ответил:

— Вообще нет никакого секретного приема, твой папаша обдурил нас.

Сун Ган помотал своей опухшей головой:

— Нет, он наш папа, папа никогда не обманет сына.

Ли вдруг завизжал:

— Он твой, твой папаша, не мой.

Они стали ругаться. Потом Сун Ган заплакал, размазывая слезы и подтирая сопли, и сказал:

— Пойдем, спросим папу.

Братья пришли к воротам школы, как раз когда закончилось собрание. Сун Фаньпин и еще двое с табличками, повесив головы, стояли у входа. Из ворот высыпала толпа школьников и принялась разносить их в пух и прах. Несколько человек с красными повязками о чем-то вещали. Дети не знали, что эти люди только что закончили свое большое собрание внутри и теперь решили провести еще одно, маленькое, снаружи. Они протиснулись через толпу к Сун Фаньпину и, дергая его за рукав, спросили:

— Па, ты ведь показал нам самый главный прием в подсечке, да?

Сун Фаньпин стоял, понурив голову, и не шевелился. Сун Ган расплакался от обиды, толкая отца, он твердил:

— Папа, скажи Бритому Ли, ты ведь показал нам…

Сун Фаньпин все еще молчал. Тут Бритый Ли принялся вопить:

— Ты нас одурачил, ты не обучил нас никакой подсечке… И про иероглифы ты соврал… Ежу ясно, что это слово «помещик», а ты говорил самый «главный» на «Земле»… как председатель Мао…

Малолетний Ли и догадываться не мог, что случится с Сун Фаньпином после этих его слов. Все, что произошло после, испугало его до смерти. Услышав, что сказал мальчишка, люди на мгновение замерли, а потом обрушили на его отца град пинков и ударов. Сун Фаньпин стоял ни жив ни мертв. Толпа бесновалась: несколько ног топтали и давили упавшего на землю Сун Фаньпина, требуя, чтоб тот откровенно признался, как он злодейски нападал на великого вождя, великого учителя, великого полководца, великого кормчего — председателя Мао.

Бритый Ли никогда в жизни не видел, чтоб человека так избивали. Сун Фаньпин был весь в крови, даже волосы у него окрасились кровью. Он валялся на земле, и на него сыпались удары детских и взрослых ног, наступавших, как на ступеньки. Он не пытался увернуться, увертывались только его глаза, стараясь увидеть детей. Когда Сун Фаньпин встречался взглядом с Бритым Ли, то глаза его словно бы что-то говорили. Эти глаза напугали мальчика до беспамятства. Потом его оттеснили назад, и он уже больше не видел тех глаз, а видел только ревущего Сун Гана, которого толпа сначала пропустила вперед, а потом отбросила обратно. Восьмилетний Сун Ган ревел и все старался пролезть между людей к отцу. Народу становилось все больше, и он оказывался все дальше и дальше. В конце концов из раскрытого рта Сун Гана перестали доноситься звуки, он подошел к брату, заливаясь слезами и шлепая губами, словно силясь что-то прокричать, но Ли так ничего и не услышал. Поорав так какое-то время, Сун Ган вмазал Бритому Ли оплеуху. Тот ударил его в ответ. Потом они стали шлепать друг друга, как игроки в покер шлепают картами о стол. Всего они умудрились раздать друг другу тридцать шесть оплеух.