Ха Кхань Линь - Девушка из бара

Однажды был получен приказ — очистить место для строительства военного объекта — и тут же начали ломать дома, сгонять людей. Посреди рабочего поселка, нищего и голого, выросли высокие казармы. Банг и ее семья разделили общую участь. Пришлось им скитаться по улицам и рынкам, дыша пылью, которую поднимали военные машины, с грохотом мчавшиеся куда-то день и ночь.

Больной, с посиневшим лицом, отец страдал молча, не жалуясь. Все было ясно без слов. Банг, секретарша городской управы, утром отправлялась на работу, а вечером возвращалась к отцу и брату и вместе с ними ночевала у дверей чужих домов.

Жизнь трещала по всем швам, и прорехи эти невозможно было залатать, мир поворачивался к Банг новыми, все более уродливыми сторонами. На двадцать второй день своей службы Банг получила извещение: «Настоящим… на основании того-то… отменяется приказ номер такой-то… о зачислении новых сотрудников… имярек. Что касается секретаря управы Киеу Банг, то она увольняется по мотивам политической неблагонадежности». Извещение было подписано начальником городской управы Дананга.

Вместе с Банг уволили еще четырех человек. Не очень огорчаясь в душе из-за постигшего ее несчастья, она со слезами на глазах прибежала к отцу. Она плакала не оттого, что потеряла работу, а оттого, что была вынуждена, пусть даже очень недолго, служить этой власти, служить этим людям, у которых на службе-то состоять позор, и все-таки она у них служила, пока они не прогнали ее. Знай она наперед, что случится такое, она бы лучше сразу пошла на панель. Ведь служба в управе — хоть она и проработала там всего двадцать два дня — ничуть не лучше проституции. Но продажная женщина по крайней мере продает себя открыто, не таясь, и люди не клянут ее…

Стать девушкой из бара оказалось легче, чем поступить в управу. В бар ее взяли на следующий же день, без протекции, без ходатайств.

Одни люди гонятся за острыми ощущениями и швыряют на ветер деньги, другие — в борьбе за существование кидаются в пропасть. И здесь много ступеней. Труден лишь первый шаг — нелегко перейти Рубикон.

Девушек из бара учат к каждому находить свой подход. С разными людьми надо вести себя по-разному — с одними весело смеяться и беззаботно болтать, с другими — напускать на себя загадочную печаль. У девушек появляется определенный стиль, фальшивая изысканность и дешевая утонченность. И никому нет дела до их сокровенных чувств и настроения.

Когда Банг пришла к отцу со своей новостью, он ничего ей не сказал, хотя ему было очень горько в эту минуту. Родится дочь — отец и мать мечтают, чтобы она получила образование, чтобы приобрела знания и смогла стать полезной людям и, конечно, чтобы помогла встать на ноги младшим. Повзрослев, дочь непременно встретит своего избранника, девушка только раз в жизни делает выбор, и жизнь ее должна быть чистой и светлой. Девушка должна стать хорошей женой, доброй матерью, радовать своих родителей, а когда наступит час вечной разлуки, закрыть им глаза. Кто мог подумать, что все в жизни Банг пойдет кувырком? Отец молчал, но Банг казалось, что она слышит, как стонет его душа. Она заранее страдала оттого, что на улице братишку будут дразнить: вот, мол, безалаберный отец твой всю жизнь мастерил бумажные штучки, теперь никому не нужные, потому сестрица и очутилась в баре. Братишка ничего не сказал Банг, но и в его глазах она прочла укор.

Радость — источник жизни, она может заставить отца забыть о душевной боли, не позволить украсть у ребенка детство. Банг старалась держать себя в руках, как бы она ни мучилась и ни страдала. Еще была свежа рана после похорон матери, было нестерпимо жаль несчастного отца, братишку, и не давала покоя мысль о любимом, брошенном в тюрьму. Жив ли он? Что он подумает, когда узнает обо всем, что с ней произошло?

Иной раз Банг жалела, что хоть и немного, но все-таки училась в колледже. Знали бы ее родители, что ее ждет, они не послали бы ее учиться. О дорогая мамочка, как хочется твоей дочке выбросить все это, в том числе и скромное образование, в мусорную корзину как ненужный хлам. Знай Банг наперед, что ей предстоит, она училась бы только одному — стрелять. Чтобы без промаха бить нечисть, преступную нечисть, которая сегодня окружает ее. Была бы жива мать, она бы не узнала свою дочь, свою любимицу; теперь она, жрица буйных попоек, проводит жизнь среди пьяниц, которые, напившись до бесчувствия, храпят в креслах.

Хуже всего по утрам, когда наступает мрачное похмелье, когда невозможно отделаться от страшных воспоминаний, от страшных мыслей… Слезы давно иссякли, и теперь она смотрит на мир широко открытыми, полными ужаса глазами. Поскорей бы наступил день, когда она окончательно почувствует себя лишней на земле и ей останется только одно: выпить снотворное, больше, чем обычно… Тогда конец всему: заботам, печалям, расчетам, страданиям, позору. Братишка вырастет, а отец… отца ненадолго хватит. Она легко расстанется с жизнью, потому что жизнь ей не дорога.

Чем больше поклонников появлялось у Банг среди посетителей бара, тем большую зависть и неприязнь внушала она другим девушкам, работавшим здесь. «Гляньте-ка, девица из колледжа, а тоже затесалась в нашу пьяную компанию», — презрительно бросала то одна, то другая. Прежняя жизнь Банг вызывала у них ненависть и презрение, а то, что она ходила в колледж, они считали тяжким преступлением. «Одно удовольствие видеть, что теперь она такая же, как и мы, теперь она не гнушается нами. А раньше, бывало, к ней и не подступишься: белое платьице, скромненькая шляпка, простенькие босоножки. Чистюля! Подумаешь, неудачница нашлась! Она, видите ли, чистая, незамаранная, она из образованных. Не то что мы!»

«В самом деле, откуда она свалилась на нашу голову! — подхватывали другие. — Каким ветром занесло к нам эту девицу из колледжа?»

«Ох, не переношу я этих чистюль, которые держатся недотрогами, — встревала в разговор еще одна не в меру резвая девица. — Подумаешь, корчат из себя бог знает что! Когда только пришла к нам, так была тихой и пугливой, как заяц. А теперь! Зазнайка! Я бы этих чистюль, которых мужчины считают кристально-чистыми, на куски резала! Много от их чистоты да кристальности толку…»

Почти полгода пробыв в баре, Банг привыкла сносить обиды, огрубела и иной раз даже как будто гордилась своим унижением, своими страданиями. Но в душе ее поселилось глубокое отчаяние. Самым страшным словом для Банг сделалось слово «будущее», а самым сладкозвучным — «смерть». А еще было слово, которое заставляло ее цепляться за жизнь, — это слово «семья». Видя родные лица, Банг приободрялась. Тогда девушка еще не знала, что в этом темном, бесконечном лабиринте брезжит свет факела, который поможет ей выйти на правильный путь.