Николай Евдокимов - Происшествие из жизни...

Она усмехнулась.

— Тогда возьми его себе. Он мне действительно вроде бы ни к чему.

— Нет, нет, — сказал он, — и мне он не нужен. Но зачем-то я его купил? В каждом действии должна быть своя закономерность. Какая закономерность в том, что я его купил? А? Зачем?

— Что с вами, Сергей Григорьевич? Ну, купил и купил…

— Погоди, не перебивай. Я должен понять, зачем купил чемодан. У меня так болело сердце, думал, умру, не дойдя до тебя, а когда очнулся, когда отпустила боль, купил чемодан. Зачем? Ну, зачем? Тебе нужен чемодан?

— Стоп! — жестко, твердым голосом сказала она. — Вот подушка, сними ботинки, погоди, я сама сниму, теперь ляг, теперь прими нитроглицерин, вот на, клади под язык. Ну! Лежи, а я приготовлю поесть. Приди в себя, дорогой.

— Это заметно, да? — испуганно спросил он. — Я не в себе, да? Сам чувствую, я не в себе. Я боюсь умереть, Соня.

— Что за глупости! Лежи, — она поцеловала его в щеку, ушла на кухню.

Он лежал, закрыв глаза. Вместе с нитроглицерином она дала ему еще какую-то таблетку, которая, наверно, делала свое дело: успокаивала, словно возвращала его к себе самому. Хотелось спать, и в полудреме, почти засыпая, он подумал о том, что ведь не собирался сегодня сюда, к Соне, ему не надо тут быть сегодня. Он преодолел сон, поднялся с дивана и, не надевая ботинок, в носках, прошел на кухню, где обычно стоял телефонный аппарат.

— Какой дрянью ты меня напоила? — сердясь, проговорил он. — Голова чугунная.

— Вздремни, и пройдет, — сказала она.

Он молча поднял с пола телефон, поставил на стол.

— Что за манера держать аппарат на полу? Ты бы еще в туалет его сунула, что ли.

— Это мысль. Попробую. — Она засмеялась.

— Попробуй, — сказал Сергей Григорьевич и набрал номер.

Софья Андреевна деликатно вышла из кухни, она всегда уходила, когда он звонил по телефону.

Он звонил домой, в трубке долго звучали длинные гудки, наконец раздался голос жены:

— Ну?

— Не запрягай!

— Ты знаешь, сколько времени? — почти закричала Катенька, его деловая, занятая жена Екатерина Николаевна. — Ты где?

— «Где, где», — проворчал он. — У любовницы, где же еще.

— Не городи ерунды. Через час мы должны быть у Андреевых. А ты болтаешься где-то. Я уже ухожу. Приезжай к ним. Быстро, одна нога там, другая здесь.

Он посидел в раздумье, посмотрел на часы и пошел в комнату, где Софья Андреевна в напряженной позе, словно ожидая удара в спину, стояла у окна.

— Сонечка, — проговорил он. — Так складывается…

— Не надо, — не оборачиваясь, сказала она. — Ты хочешь, чтобы я вызвала такси?

— Если можно, пожалуйста…

— Конечно, можно, все в нашей власти! — весело воскликнула она, пошла на кухню и через минуту крикнула: — Все в порядке. А пока садись, поешь.

— Я не успею, Сонечка, — сказал он.

— Машина будет через полчаса, успеешь…

Она быстро накрыла на стол, поставила квашеную капусту, картофельное пюре с котлетой и горячие пирожки с мясом. У нее никогда не было разносолов, жила она бедно, но простая еда ее всегда нравилась ему каким-то особым вкусом, домашностью, вообще он не любил много есть, но у нее всегда ел почти с жадностью, ей нравилось, что он ест так много и с таким удовольствием. И сейчас, торопливо сглотнув все, что стояло на столе, он сказал:

— Ты ангел. Меня мучает совесть: что это за жизнь — дела, дела, дела. Но вот утешение, пришел, взглянул на тебя, и стало легче, и можно жить дальше. Ты ангел.

Он поцеловал ее в высокую шею, вышел в переднюю, увидел в комнате чемодан, подумал, зачем купил его, выбросив на ветер семьдесят рублей, и ушел, сказав:

— Привет!

Во дворе, подойдя к такси, вдруг решил, что сделал ошибку, что не надо было дарить чемодан Софье Андреевне — зачем он ей? — а ему пригодился бы. Отвернувшись от шофера, вынул бумажник, торопливо пересчитал деньги, ровно семьдесят осталось, рубль в рубль, хватит еще на один чемодан для себя. При мысли, что он может купить и себе самому чемодан, Сергея Григорьевича охватила дрожь нетерпения. Он сел в машину, велел шоферу подъехать к универмагу.

Они выехали со двора, пересекли улицу и остановились у широких стеклянных дверей магазина. Сергей Григорьевич побежал, подгоняемый нетерпением, толкнул кого-то, споткнулся на ступеньках лестницы, и вот он у заветного прилавка.

— Мне надо чемодан на колесиках, с шифром, — сказал он, задыхаясь от бега, молоденькой продавщице. «Ах, какая хорошенькая, — отметил он, — симпомпончик необъезженный». Продавщица смотрела на него ясными глазами, и на лице ее была написана вежливая готовность услужить.

— Извините, не поняла, — сказала она.

— Чемодан на колесиках, с шифром, — повторил он.

— У нас нет таких чемоданов. И не было, — ответила она.

— Как это не было?! — воскликнул Сергей Григорьевич. — Я сам час назад купил здесь у вас такой чемодан.

— У меня?

— Ну, не у вас конкретно, тут другая была продавщица.

— Я здесь одна, вы ошиблись. Может быть, вы были в другом магазине?

— Здесь я был, — сердясь, сказал Сергей Григорьевич и обратил внимание, что у вежливой этой продавщицы верхняя губа вздернута, обнажая зубы, что она не такая уж и хорошенькая, лицо у нее сладенькое, конфетное такое, которое хуже уродства. — Вот тут стоял чемодан.

— Уверяю вас, не могло этого быть, — сказала девушка.

— Но я не сумасшедший! — воскликнул Сергеи Григорьевич. — Позовите завсекцией.

— Она вам скажет то же самое…

— Позовите.

Заведующая секцией, полная, пышущая здоровьем и оптимизмом женщина в очках — одно стекло было треснуто, — сказала, улыбаясь:

— Ну, что вы, уважаемый покупатель, зачем так беспокоитесь? У нас никогда не было таких чемоданов. Во всяком случае, в этом месяце не было. И в прошлом.

— А я повторяю, что именно здесь час назад купил такой чемодан.

— Господи, ну купили, и хорошо, — сказала завсекцией, поправив пальцем очки, — значит, это был последний.

— Значит, были чемоданы?! — обличающе воскликнул Сергей Григорьевич. — Были или нет?

— Были или не были, не все ли равно? Теперь нет, — устало сказала завсекцией. — Извините, ничем помочь не могу. А зачем, собственно, вам еще, если один уже приобрели?

— Это мое дело.

— Конечно, — согласилась она со странной интонацией в голосе, будто с больным говорила. — Извините.

— Нет, не извиню, — сказал Сергей Григорьевич. — Не извиню. Дайте книгу жалоб.

— Но поймите, гражданин!

— Книгу жалоб! — повторил Сергей Григорьевич.

— Вон у кассы, — сказала завсекцией и ушла.

Сергей Григорьевич вынул из конверта тоненькую тетрадь, называемую книгой предложений, перелистал ее, переполненную не жалобами, как он заметил, а благодарностями, и, испытывая злорадство оттого, что своей жалобой перечеркнет эти благодарности, долго и пространно излагал свое возмущение обманом, учиненным над ним, уверяли, что подобных чемоданов в магазине отродясь не было, хотя час назад он купил такой чемодан и может предъявить чек как вещественное доказательство. Подписался, оставив служебный телефон, и вышел из магазина, испытывая удовлетворение.