Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

Когда она вернулась на перрон с полным тазом горячей воды, поезда не было. Вправо от нее в ночь удалялись красные огни — хвост состава, увозившего Адель и Горностаева.

В груди всё так и оборвалось. Что теперь делать? Куда бежать за помощью? Как догнать поезд? По перрону шныряли подозрительные типы. Они то и дело собирались в группки, шушукались, расходились… И весь этот люд следил за каждым ее движением. Нина опустила таз на платформу. От воды всё еще поднимался пар. Она трепетала от страха. Вместе с тем очарование южной ночи, вид фиолетово-черного неба над головой с близкими яркими созвездиями и наклонившимся к земле серебряным серпом луны, на фоне которого свет вокзальных огней казался бархатным, вызывали настолько глубокое и пронзительное ощущение внутренней полноты и какой-то необъяснимой силы, подталкивающей к действиям, что она была готова на всё, как ей казалось, лишь бы это мгновение продлилось как можно дольше.

…Утром, сидя в купе за столиком, Нина не могла поднять на соседку глаз. Как будто бы понимая причину ее неловкости, та держала себя тактично, ни взглядом, ни жестом не намекала на вчерашний разговор. Со сна растрепанная, Мадлен казалась совсем молоденькой и мало напоминала себя вчерашнюю. Однако лицо ее не меньше, чем накануне, притягивало взгляд совершенством тонких черт, прекрасной белизной кожи и тающей улыбкой.

Сумбурный сон— с поездом, Турцией и обнаженной Аделаидой — всплыл в памяти Нины со всеми подробностями в тот момент, когда силуэт подруги возник в дверном проеме… Нина позвонила Адели уже при подходе поезда к вокзалу и застала ее дома.

Переполняемые дурманом эмоций, они сидели за узким столом. Ада говорила о сыне, которого после обследования выписали с самыми «неимоверными» результатами. Сережа оказался практически здоров, он лишь нуждался в постоянном наблюдении. Мать Аделаиды увезла малыша с собой в Ригу до Нового года…

Глаза Аделаиды блестели. Окончательно расчувствовавшись, она откровенно рассказывала подруге о своей жизни в Москве, — Нине даже не пришлось ничего расспрашивать, — в том числе про собственного мужа…

На протяжении года, прежде чем Адель согласилась жить на содержании, но уже после того, как ей пришлось уйти со второго курса Гнесинки из-за серьезного осложнения после простуды, она действительно продавала свое тело.

Николай, да и не он один, а также многие его знакомые — исключения не составлял даже американец Грабе — были в числе тех, с кем Адель «поддерживала отношения». Получалось, что Николай говорил сущую правду, а вовсе не возводил на себя поклеп, как она думала.

Что же касалось ее сожителя Аристарха Ивановича, — иначе, как «Змеем Горынычем» Адель его не называла, — тот, ко всему прочему, приходился ей родственником. Вереницын был двоюродным братом покойного отца Адели. Аду он выиграл в покер (это вообще не лезло ни в какие ворота!), хотя уверял, что преследовал одну единственную цель — вытащить ее из омута. Как Аделаида узнала позднее, эксклюзивное право на нее Змею Горынычу досталось за чужие долги.

В новую жизнь, уже после отчисления из музыкального училища, Аделаида втянулась не сразу. Началось всё с предложения знакомой, профессионального агента, которая устраивала девушек на заработки фотомоделями для съемок в рекламных роликах. Съемками руководили иностранцы. Эта работа перепадала Аделаиде не один раз. Платили неплохо. Помимо «вербовки» фотомоделей той же знакомой удалось сколотить в Москве не менее доходный бизнес, по тем временам совсем еще новый, выросший на голом месте, а потому не имевший пока серьезной конкуренции.

Ника, так звали знакомую, была одной из первых, кто начал предлагать девушек «напрокат». В списке ее клиентов числилось немало состоятельных мужчин, которым по той или иной причине был нужен «эскорт», то есть возможность показаться на людях с красивой женщиной. Как правило, это были рестораны, всевозможные приемы, в том числе и дипломатические, реже — театр. На услуги возник устойчивый спрос, и бизнес сразу начал набирать обороты.

Работа была «чистая», хорошо оплачиваемая. За вечер Адель могла заработать около шестисот долларов, а иногда и больше. Грубиянов, быдла и хамов среди клиентов практически не попадалось. Клиентуру Ника просеивала, старалась оберегать своих девушек от неприятностей и даже ввела правило «разового» обслуживания, благодаря которому в общем-то и нажила себе славу профессионала экстра-класса: одному и тому же клиенту никогда не посылали уже знакомую девушку, это допускалось лишь в особых случаях.

Благодаря легкому заработку Адель обеспечивала себя и сына на протяжении нескольких месяцев. До тех пор, пока в один прекрасный день из ресторана ей не пришлось отправиться домой к «клиенту». Это произошло как-то само собой, ее никто не неволил. Но Адель и сама не смогла бы объяснить, как случилось, что исключение переросло в правило.

— Сначала тоже было терпимо. Пациенты… мы их «пациентами» называли… не босяки ведь всё-таки, нормальные вроде мужчины, с деньгами. Попадались среди них не только образованные, но и воспитанные… — сбивчиво рассказывала Адель. — Иногда в наши воды заплывали какие-нибудь высокопоставленные гуси. Но у этих всегда словно что-то в башке откручено, какого-нибудь винтика обязательно не хватает. Сразу, правда, не заметно… Ведь большинство думает, что платными услугами пользуются… ну, как бы это сказать?.. Одни только скоты, ну или неполноценные мужчины. Неправда это. Полно таких, у кого денег куры не клюют, а ни жены, ни семьи, ни даже любовницы… Вот и рады провести вечер за деньги. Но это сначала… — Адель откинула волосы за спину; на лице ее появилась горькая усмешка. — Унижения я никогда не чувствовала. Я сама могла решать, с кем можно заводить отношения… с кем они могут зайти дальше, развиваться, перейти… ну, как это сказать?.. в другую стадию, а с кем надо завязывать сразу. Вышли из ресторана, и всё, до свидания. Такое было условие. Они это знали. Некоторые из кожи вон лезли, чтобы угодить, понравиться. Очень смешно получалось. Это даже в игру превратилось. Со временем, конечно, приелось. Слишком далеко зашло. Цель-то одна у всех — затащить тебя в постель. Ну и вот… Как-то стало тяжело. Я решила — всё. Потом всё откладывала. Долг висел над головой. Я тут пыталась квартиру купить в Москве… Но меня облапошили. Деньги уплыли, а долг остался. На несколько месяцев я в Ригу поехала… Сережа у мамы был одно время… Пыталась там устроиться, давала уроки. Но ничего не получилось. Пришлось назад возвращаться, в Москву. А закончилось всё жуткой историей. Они меня просто делить стали, эти скоты. Только я понятия об этом не имела. Там, в их среде, свои законы. Можно купить чужой долг. Это как вексель, который перекупается. И однажды оплатой векселя оказалась я… — Адель невесело усмехнулась. — Хотя, может, это меня и спасло…