Мэри Монро - Время – река

Она вздернула подбородок и посмотрела на остальных парней, при этом ее горящий взгляд бросал им вызов, как будто требуя, чтобы они возразили ей. Лицо Генри стало красным, как свекла, потому что он не мог опровергнуть тот факт, что ему всего шестнадцать лет, и все его хвастовство не имело никакого значения, потому что все мы знали, что ему придется дождаться восемнадцатилетия, прежде чем он – или любой другой парень – сможет добровольно отправиться на военную службу.

– Кроме того, – продолжала Кейт, еще глубже вонзая кинжал, – эта славная война закончится до того, как вы повзрослеете.

– Этого не будет! – парировал Генри.

– Генри, – предостерегающе проговорил Лоренс. – Ты говоришь ерунду. Все мы должны молиться за то, чтобы война скорее закончилась.

Эдди кивнул в знак согласия. Я подошел ближе к брату и прислонился к его ноге.

– Я не говорю ерунду, – выкрикнул Генри. – Говорят, война, как пожар, уничтожит всю Европу.

– Прекрасно. Тогда иди и туши пожар в Европе, – сказала Кейт, раздраженная этим разговором. – А я пойду на рыбалку.

– Она права, – сказал Эдди, беря в руки свою удочку. – Сейчас начнется клев.

– Не знаю, захочу ли я еще когда‑нибудь рыбачить вместе с девчонкой, – бросил Генри.

Все мы знали, что он не умеет достойно проигрывать, но Лоу выпятил грудь и потребовал, чтобы Генри взял свои слова обратно. Ситуация была напряженной, ведь Генри хоть и был мальчиком, но довольно крупным, да к тому же вспыльчивым. Лоу было трудно вывести из себя, но если это происходило, то берегись. То есть в драке они были равны. Надвигалось нечто ужасное.

Кейт этого совсем не хотелось. Она встала прямо между двумя забияками. Видели бы вы это бесстрашное создание с развевающимися на ветру, длинными, черными волосами и сверкающими глазами. Она была почти одного роста с Генри, но тонкая, как тростинка. Кейт дерзко посмотрела на Генри и сказала, что она ловит рыбу лучше, чем он.

Генри фыркнул и сказал какую‑то глупость.

– Давай прямо сейчас устроим соревнование.

Кейт, уперев руки в боки, ответила, что встретится с ним на соревновании по рыбалке нахлыстом, которое должно состояться на следующей неделе в Эшвилле. Она была записана в категории на самый дальний заброс. Кейт считала, что заставит замолчать не только Генри, но всех тех мужчин, которые насмешливо поглядывали на нее всякий раз, когда она забрасывала удилище в реку.

* * *

Филип хмыкнул и хлопнул себя по колену. Мия и сама улыбнулась, тоже очень довольная этими воспоминаниями. Мистер Пейс был прирожденным рассказчиком и умел заворожить слушателя.

– Так что же случилось на соревнованиях? – спросила она.

– А вы как думаете, что случилось? – с удивлением спросил он. – Разумеется, она победила. Мы все были уверены, что так и будет. Раньше по традиции в рыбацкие клубы принимали только мужчин. Они даже не допускали женщин на свои собрания. Ее батюшка, преподобный Уоткинс, был очень уважаемым рыбаком в этих краях, поэтому они позволили его дочери принять участие в соревновании на самый дальний заброс от его имени. Скорее, из любезности. Черт возьми, как они были удивлены, когда она побила их всех!

Лицо Филипа смягчилось, и бледные глаза увлажнились.

– Поверьте, это была та еще картина, когда Кейт вышла на турнир в то утро. Я так и вижу ее в ярко‑зеленой юбке с желтоватым отливом и крепких ботинках, на голове был надет ее любимый шотландский берет с привязанными к нему мушками, из‑под которого выбивались длинные волосы. Все были недовольны, это уж точно. Утонченные дамы из Эшвилла даже больше, чем мужчины. Я имею в виду, что это было просто не принято. Но, скажу я вам, эта тоненькая девушка зашла в воду. Знаете, она обычно говорила мне, что в ее жилах течет кровь шотландских королей. Мой брат Эдди не верил, что это правда, но она отвечала, что это неважно, потому что в нашем городе быть членом семьи Уоткинс было довольно почетно.

Так вот, не хочу упустить самого главного. Она покорила наши сердца, и мужские, и женские, не тем, что победила, а тем, как она победила. Будьте ко мне снисходительны, ведь я стар, и боюсь, что не сумею описать все так, как надо.

Филип задумчиво покачал головой и слегка задвигал челюстью.

– Мысленно я все ясно представляю, но не могу выразить словами, как она была тогда хороша. Когда Кейт Уоткинс забрасывала удилище, мне показалось, что она танцует. Что я имею в виду? Я хочу сказать, что ее движения были выверенными и удивительно плавными. Да, сударыня, глядя, как она вытягивает вперед руку и отставляет назад ногу, как ее длинный шнур рассекает воздух, образует упругую петлю и далеко‑далеко опускается на воду, я думал, что она грациозна, как балерина. Было слышно, как вся толпа ахнула.

В тот момент меня как будто ударило. Я громко захохотал, вспомнив, как Кейт однажды прыгала через ручей, крича: «Посмотрите на меня! Я – балерина!» Наша умница воспользовалась уроками танцев для того, чтобы выработать свой собственный стиль нахлыста. Не мужской и не женский. Гораздо лучше, потому что дураку было понятно, что она была не просто рыбаком. Она была художницей.

Я тогда был совсем ребенком и мало что смыслил в рыбалке, но, глядя на нее, я понял, что значит красиво забросить удилище. – Глаза Филипа увлажнились, и он опустил голову. – Они отняли у нее награду. Она поставила рекорд как среди мужчин, так и среди женщин, а они взяли и дисквалифицировали ее, потому что она была женщиной. – Он покачал головой. – Мне всегда казалось это несправедливым, и я с тех пор затаил обиду на клуб. Весь город был на ее стороне. Начиная с того самого дня, никто не грубил Кейт Уоткинс, когда она рыбачила на реке. По правде сказать, не думаю, что награда была важна для нее. Позже она говорила мне, что важнее было то, что Генри тотчас же подошел к ней и извинился. Он пересилил себя, чтобы сделать это, но для нее это было настоящей наградой.

– То есть Кейт Уоткинс так никогда и не получила заслуженного признания? – спросила Мия.

– Я этого не говорил, – ответил Филип, вскинув голову. – Наша Кейт была в свое время знаменитостью! Вот почему люди приезжали на поезде, чтобы встретиться с ней и порыбачить. Все они читали ее статьи, я полагаю.

– Статьи? Какие статьи?

Филип поморщился и с сомнением посмотрел на Мию.

– Вы что, правда не знаете ее истории? Я говорю о газетных статьях Кейт. Они выходили по всей стране. – Он почесал шею, бормоча: – Как же она их называла? – Он опустил руку, и его глаза засветились. – «На мушку». Вот как. Я не пропустил ни одной. В нашей газете их тоже печатали. Держу пари, где‑нибудь должны сохраниться их экземпляры.

Мию как будто током ударило от этой новости. Она быстро сделала пометки в своей записной книжке. Однако ее мысли все время возвращались к Лоренсу и Кейт. Она не могла совместить добрые отношения Кейт с ее кузеном с той трагедией, которая произошла позже. Казалось, они так любили друг друга. Что же произошло и почему все закончилось убийством?