Дэвид Митчелл - Тысяча осеней Якоба де Зута

Де Зут помогает писцам записать незнакомое слово.

– Фаэтон хвастался своим знаменитым отцом, но его друзья сказали: «Твоя мать только говорит, что твой отец – бог-солнце, на самом деле у нее нет мужа». Фаэтон очень огорчился, и отец пообещал помочь ему доказать, что он истинный сын неба. Фаэтон попросил: «Позволь мне проехать по небу на солнечной колеснице».

Де Зут делает паузу для удобства писцов.

– Феб отговаривал сына. «Лошади непокорные, – говорил он, – и колесница едет слишком высоко. Попроси о чем-нибудь другом». Но Фаэтон стоял на своем. В конце концов Феб согласился – обещание есть обещание, даже в мифах; особенно в мифах. На следующий день на рассвете колесница поднялась в небо. Колесницей правил Фаэтон. Слишком поздно он пожалел о своем упрямстве. Лошади и вправду были непокорные. Сперва колесница поднялась так высоко, что все реки и водопады на Земле замерзли и превратились в лед. Тогда Фаэтон стал править ближе к Земле, но он спустился слишком низко и опалил Африку, так что кожа у эфиопов почернела и загорелись города древнего мира. В конце концов пришлось вмешаться Зевсу, небесному царю.

– Не записывайте пока! – приказывает Сирояма. – Этот Зевс – не христианин?

– Он грек, ваше превосходительство, – поясняет Ивасэ. – Похож на Амэ-но минакануси.

Градоправитель жестом предлагает Якобу продолжать.

– Зевс метнул молнию в солнечную колесницу. Она сгорела, Фаэтон упал на землю и утонул в реке Эридан. Сестры Фаэтона, Гелиады, так долго плакали, что превратились в деревья. У нас в Голландии их называют «тополя», но я не знаю, растут ли они в Японии. Пока сестры были деревьями, они плакали… – Якоб вновь обращается за советом к Ивасэ, – янтарем. Так возник янтарь, и на этом заканчивается рассказ о Фаэтоне. Простите меня за мой скверный японский.

– Вы верите, что в этом рассказе есть правда?

– Ни слова правды в этом рассказе нет, ваше превосходительство.

– Значит, англичане дают своим военным кораблям лживые имена?

– Правда мифа, ваше превосходительство, не в словах, а в общей идее.

Сирояма мысленно откладывает это утверждение, чтобы обдумать на досуге.

– Сегодня утром, – обращается он к делам насущным, – помощник управляющего Фишер принес письма от английского капитана. Он приветствует нас на голландском языке от имени английского короля Георга. Утверждает, что Объединенная Ост-Индская компания разорилась, что Голландии больше нет и что в Батавии теперь правит британский генерал-губернатор. В конце письма предостережение, что французы, русские и китайцы задумали вторжение на наши острова. Король Георг называет Японию «тихоокеанской Великобританией» и призывает нас подписать договор о дружбе и торговле. Пожалуйста, скажите, что вы думаете об этом.

Де Зут, утомленный пересказом греческого мифа, отвечает по-голландски.

Ивасэ переводит:

– Управляющий де Зут считает, что англичане хотели запугать его соотечественников.

– Как относятся его соотечественники к предложению англичан?

На этот вопрос де Зут отвечает по-японски:

– У нас война, ваше превосходительство. Англичане очень легко нарушают обещания. С ними никто не хочет сотрудничать, кроме только одного… – Его взгляд обращается в сторону коридора, ведущего к Залу шестидесяти циновок. – Он теперь на жалованьи у англичан.

– Разве долг не приказывает вам подчиняться Фишеру? – спрашивает Сирояма.

На натертом до блеска полу веранды котенок Кавасэми гоняется за стрекозой.

Слуга смотрит на хозяина, тот качает головой: «Пусть играет».

Де Зут обдумывает свой ответ.

– У человека есть не один долг, и…

Он не может подобрать нужных слов и вновь просит помощи Ивасэ.

– Господин де Зут говорит, ваше превосходительство, что его третий долг – подчиняться начальству. Его второй долг – защищать флаг своей страны. А его первый долг – слушать свою совесть, потому что совесть дал ему Бог. Тот Бог, в которого он верит.

«Иностранное понятие о чести», – думает Сирояма и приказывает писцам не записывать эти слова.

– Помощник управляющего Фишер знает, что вы против?

Огненно-красный разлапистый кленовый лист, прилетев вместе с ветром, ложится возле Сироямы.

– Помощник управляющего Фишер видит только то, что желает видеть, ваше превосходительство.

– А управляющий ван Клеф передал вам какие-либо указания?

– Мы ничего не получили. И сделали очевидные выводы.

Сирояма сравнивает прожилки на листе с венами на своих руках.

– Если бы мы хотели не дать фрегату уйти из залива Нагасаки, какую стратегию вы бы предложили?

Де Зут не ждал такого вопроса, но, подумав, отвечает, а Ивасэ переводит:

– Управляющий де Зут предлагает две стратегии: обманом и силой. Чтобы обмануть, следует начать затяжные переговоры, будто бы для заключения союза. Достоинство этого плана в том, что он позволит избежать кровопролития. Недостаток в том, что англичане наверняка хотят заключить договор побыстрее, пока в северной части Тихого океана не наступила зима, и, кроме того, они уже сталкивались с такой хитростью в Индии и на Суматре.

– Значит, силой, – говорит Сирояма. – Как захватить фрегат, если у тебя нет фрегата?

– Сколько воинов у вашего превосходительства? – спрашивает де Зут.

Градоправитель сперва приказывает писцам перестать записывать. Потом велит им выйти.

– Сто человек, – признается он. – Завтра – четыреста. Очень скоро – тысяча.

Де Зут кивает.

– Сколько лодок?

– Восемь сторожевых лодок, – отвечает Томинэ. – Их обычно используют в гавани и для береговой охраны.

Затем де Зут спрашивает, может ли городская управа изъять для военных нужд рыбачьи лодки и грузовые суда, стоящие в гавани и вообще в заливе.

– Представитель сёгуна, – говорит Сирояма, – может изъять все, что угодно.

Де Зут сообщает Ивасэ свой вердикт.

Ивасэ переводит:

– Исполняющий обязанности управляющего считает, что хотя тысяча умелых самураев могут с легкостью одолеть врага на суше или на корабле, вопрос транспортировки становится непреодолимым препятствием. Пушки фрегата не дадут флотилии подойти достаточно близко, чтобы воины поднялись на борт. Кроме того, морские пехотинцы «Феба» вооружены новейшим оружием… – Ивасэ употребляет голландское слово «винтовка». – Это как мушкет, но втрое мощнее и заряжается намного быстрей.

– Значит, – пальцы Сироямы уже изорвали в клочья кленовый листок, – нет надежды задержать корабль силой?

– Корабль захватить не получится, – говорит де Зут, – но можно перекрыть выход из бухты.

Сирояма смотрит на Ивасэ в уверенности, что де Зута подвело недостаточное знание японского, но де Зут что-то долго втолковывает переводчику, показывая жестами то цепь, то стену, то лук со стрелами. Ивасэ пару раз переспрашивает и наконец поворачивается к градоправителю.