Энтони Поуэлл - Поле костей. Искусство ратных дел

Он, видимо, рад был сорвать на мне свою досаду. Иначе не подчеркнул бы дважды, что мне предстоит голодать до особого распоряжения. Взбучка, заданная начальником, никак не улучшила Гуоткину настроения. Он был растерян и взбешен. У него тряслась рука, когда он водил карандашом по карте.

— Приведете взвод к этому пункту, — сказал он. — Тут будет ваш КП. А здесь — канал. У этого ориентира саперы перебросили канатный мост. Вы лично пересечете канал по мосту и произведете разведку того берега отсюда и до этого места. Затем возвратитесь и будете со взводом вести непрерывное патрулирование, как изложено в боевом уставе, а перед тем пришлете ко мне вот сюда вестового с указанием координат вашего КП. В надлежащее время я прибуду, осмотрю позицию и приму ваш рапорт. Уяснили?

— Да.

Он передал листок с ориентирами.

— Вопросы есть?

— Нет вопросов.

Гуоткин ушел сердитыми шагами. Я возвращался ко взводу нимало не обрадованный. Не поесть — вещь в армии обычная (и офицеру ли роптать на это), но приятней она от этого не становится. Когда я пришел в участок леса, отведенный взводу, Пендри выстраивал уже людей. Они ворчали, что не удалось толком и пообедать и что тушеное мясо пахло термосом. Один был просвет на общем темном фоне — что проедем часть пути в грузовике. Погрузка или сгрузка тридцати солдат — дело не секундное. Вскарабкиваясь в кузов по колесу, Джонс Д. поскользнулся и уронил противотанковое ружье — этот непомерно тяжелый, уже устаревший вид оружия — на ногу Уильямсу У. X., взводному вестовому, чем на время вывел Уильямса из строя. А Сейс затянул длинную жалобу на тошноту от тушеного мяса: у него, у Сейса, болезнь, подтвержденная военным врачом. Об этих неполадках скептически и нехотя доложил мне капрал Гуилт. Я был не в настроении нянчиться с Сейсом. Если Сейса тошнит от обеда, то все же он хоть пообедал — таков был мой ответ. Со всем этим мы провозились минут десять. Я опасался, что вернется Гуоткин и распушит за промедление, и будет прав; но Гуоткин исчез, отправился портить жизнь кому-нибудь другому или же попросту ушел искать укромный уголок, чтобы, кратко отстрадавшись там, восстановить воинский свой дух. Сержант Пендри по-прежнему был вял. Бриз верно оценил Пендри, подумал я, или, возможно, у Пендри это не с похмелья, а нездоров он, приболел? Он не шел, а волокся, и команды кричал чуть не шепотом. Когда люди разместились в кузове, я отвел его в сторону.

— Как самочувствие, сержант?

Он взглянул непонимающе.

— Самочувствие, сэр?

— Пообедать успели со взводом?

— Конечно, сэр.

— Поели как следует?

— Поел, сэр. Да не естся что-то.

— Вы нездоровы?

— Да не так чтобы здоров, сэр.

— А что с вами?

— Не знаю толком, сэр.

— Но как же это не знаете?

— Ошарашен я домашними делами.

Вникать в домашние дела сержантского состава было не время сейчас — когда наконец-то все готово и водитель ждет моего приказа ехать.

— Вернемся в казарму, подойдите ко мне — поговорим.

— Хорошо, сэр.

Я сел рядом с водителем. Мы проехали несколько миль, до пересечения дорог. Там сошли, и грузовик вернулся на базу. Взводный КП мы устроили в ветхом коровнике; остальные строеньица фермы виднелись неподалеку, за полями. Уладив дело с КП и выбрав там даже место для воображаемого двухдюймового миномета, будто бы приданного нам, я пошел к каналу. Нашел канатный мост без особого труда. К мосту был приставлен капрал. Я объяснил свое задание и спросил, надежен ли мост.

— Вихляется он, мостик этот.

— Я перейду, а вы побудете тут рядом.

— Слушаю, сэр.

Сделав шагов пять-шесть, я упал с моста в воду. Она оказалась не столь уж холодной для этой поры года. Кончил переправу я вплавь, а вымок я порядком и до этого, под дождем. На том берегу я побродил по местности, отмечая детали, долженствующие быть важными. После чего вернулся к каналу и, разочаровавшись уже в мостике, опять пустился вплавь. Берега довольно круты, но капрал помог мне выбраться. Он, казалось, вовсе не был удивлен тем, что я предпочел воду переправе по мосту.

— Шатучие они, мосты эти канатные, — только и сказал он.

Уже стемнело, дождь не утихал. Я возвратился в коровник. Там ждал меня восхитительный сюрприз. Оказалось, что капрал Гуилт, вместе с Уильямсом У. X., сходил на ферму и выпросил у хозяев кувшин чаю.

— Мы оставили вам кружечку. А и промокли же вы, сэр.

Я чуть не обнял Гуилта. Чай был «доброй старшинской заварки», как говаривал когда-то дядя Джайлз. Он был вкуснее любого шампанского. Выпив, я помолодел лет на десять, и даже одежда словно обсохла на мне.

— А крупная бабища эта фермерша, что чаю нам дала, — сказал капрал Гуилт, обращаясь к Уильямсу У. X.

— Да, крупного размера, — согласился Уильямс тугодумно. Легкий на ногу и голосистый, он в других отношениях не отличался талантами.

— Я ее прямо забоялся, — продолжал Гуилт. — В маленькой кровати такая может задавить.

— Такая может, — подтвердил Уильямс очень серьезно.

— А тебе не боязно бы, сержант Пендри, с бабищей вдвое крупней тебя?

— Да замолчи ты, — воскликнул Пендри с неожиданной силой. — Не надоест тебе вечно о бабах?

Капрал Гуилт и бровью не повел.

— А в большой кровати с ней бы еще боязней, — задумчиво сказал он.

Мы допили чай. Часовой привел в коровник вестового с приказом от Гуоткина. Мне надлежало через полчаса встретить Гуоткина; координаты такие-то. Место встречи оказалось ближним перекрестком.

— Мне отнести кувшин обратно, капрал Гуилт? — спросил Уильямс.

— Нет, парень, я сам отнесу, — сказал Гуилт. — Разрешите отлучиться, сэр?

— Валяйте, но не заночуйте там.

— Я быстренько, сэр.

Гуилт ушел с кувшином. Небо прояснялось. Луна светила. Посвежело. Когда подошло время, я отправился встречать Гуоткина. С деревьев капало, но, мокрому, терять мне было нечего. Я стал у дороги; Гуоткин наверняка опоздает. Но нет, джип показался вовремя. Остановился в лунном свете около меня. Гуоткин вышел из машины. Велел водителю передать то-то и там-то и вернуться в такое-то время сюда. Джип уехал. Гуоткин медленно зашагал по дороге. Я шел рядом.

— Все в порядке, Ник?

Я доложил ему о действиях взвода и о результатах разведки на том берегу.

— А почему так промокли?

— Упал с моста в канал.

— И переправились вплавь?

— Вплавь.

— Отлично, — одобрил Гуоткин, точно решение плыть было на редкость остроумным.

— Как развертывается учебный бой? — спросил я.

— Все окутал военный туман.

Это была любимая фраза Гуоткина. Он, должно быть, черпал в ней поддержку. Помолчали. Гуоткин порылся у себя в полевой сумке. Извлек внушительную плитку шоколада.

— Это я вам привез.

— Спасибо громадное, Роланд.