Кокто Жан - Проза. Поэзия. Сценарии

В глубокий зимний сон, таинственный и строгий,
Я, музы, погружусь, исполнив ваш завет.
Все, ваш окончен труд. Все. Ангел на пороге,
Во тьму проводит ваш неясный силуэт.

И что осталось мне? Любовь, ты не увяла —
Осталась ты одна, ты, агнец нежных стад.
Приди же, поцелуй, и съешь венец усталый,
Сорви лавровый сор, что затмевает взгляд.

Ангел Эртебиз, стопою
Муаровых крыльев
Попирает затекшую память,
С тупою застывшей улыбкой
Со мною играет в гляделки,
И где же, осел, твой вьюк
Сверхъестественный?

Ангел Эртебиз, жестоко
И странно напал на меня. Я молю,
Нападай не так лихо,
Звереныш, соцветие высшего
Стебля.
Я слег из-за этого. Вот и
Славно. Вот туз, полюбуйся; а что
У тебя?

Ангел Эртебиз толкает;
Иисус, ты — мой царь, как же ловко
Поднимаешь меня до глаголя
Своих заостренных колен;
Голый свет, наслажденье — веревку
Ослабь: я умру.

Ангел Эртебиз и ангел
Сежест, погибший на фронте — никто
О таком не слыхал! — в роли
Пугала огородного
Жест, означающий «нет»,
Страшен вишням из вышнего сада
За алтарными створками церкви,
Приученной к жесту «да».

Ангел Эртебиз, мой ангел хранитель,
Я храню тебя, бью тебя,
Я треплю тебя, жду тебя
По хранения камерам.
За шпагу, лето! Защищайся,
Если ты мужчина. И яви нам,
Ангел цинковых белил, красу
Свою на отпечатке
Магниевой вспышки.

Ангел Эртебиз, твой плащ водяной,
Мой ангел любимый, во благо,
Но благо болит, как же
Бог болит, там под черепом,
Черепаха, мой демон, животное,
Некогда певчее. Где же
Ты? Выйди из зрака.
Черный дым, о разящая скорость.
На алмазных полозьях
По зеркалу боли.
И стены,
И стены
Подслушают.
Зеркала
Вожделенно глядят.

Ангел Эртебиз, до костного мозга,
До крыл гидроплана, до гипсовой ткани
Дойди! И еще — мне на помощь
Головою вперед, рассекая
Стекло, ничего не страшась:
Глаз пронзит пустоту, острова
И поющие угли. Клинок наголо!
Запоздалой кометы мерцанье.
Мне бы тело твое обрести
Нам бы ангельски крепкие бедра
Во мраморе, доброго
Господа зверь.

Ангел Эртебиз, звериной стопой
Ярко-синий пришел. Я один,
Обнаженный, без Евы, усов
И без карты.
Соломоновы пчелы
Покинули улей: меда я не люблю
Чабреца горьковатого — кордильерского меда.
А прибой там внизу повторяет
Слова «мы с тобой». Тени ангела ватного,
Непонятного, грязного
На лугу треплют вымя огромных
Телок географических.

Ангел Эртебиз, вот час торжества:
Ярость и цифра 13,
Теребят против шерсти
Белый муар,
Паруса надувают
По-новому.
О уроки, я вас не любил: изучить
В минимальные сроки
Соммы притоки, названия
Веток и майских
Кустарников.
Перья сороки в силке, птицелов,
Ставь капканы на статуи,
Это лучше: ведь птицы — родные…
Мрамор же очень весом.

Ангел Эртебиз, прочтите мне «Аве»
Одной ногой на черепахе, другой —
На крыле — это номер
Жонглерский с пером
И ядром от мортиры.
Я не прав был, согласен, мирились,
Попостившись, мы. Ангел, земля
Ни в тени, ни под солнцем, она
Что пантера в чащобе. Не так ли?
Ну вот, это так, и приказ мой таков:
Замолчите. Ваше рыльце
В крови, юный друг.

Ангел Эртебиз на улице Анжу,
Лунатик воскресного дня
Хромает на крыше по классам,
По клеткам сорокою или
Дроздом, если щеки в огне.
Осторожно: с тобой мы на «ты»,
Эртебиз, мой чудесный
Калека, за нами следит кто-то вором,
Прячь скорее свои жемчуга,
Лишь бы только тебя не убили.
Убивая тебя утром каждого дня,
Не тебя убивают — меня.
Или — или? Но все: зарядили —
Огонь!
Он расстрелян Господним дозором.

Гибель ангела Эртебиза
Была гибелью ангела, гибелью
Эртебиза, гибелью ангельской просто.
Гибель ангела Эртебиза,
Тайна подставки и туз
В крапленой колоде,
Увитый лозою, и серп
Лунный, поющий и щиплющий лебедь.
Новый ангел приходит на смену:
Имя его неизвестно
До крайнего мига — Сежест.

Эртебиз, лебедь мой, отвори же
Ненадежный приют свой, как лист
Виноградный на сердце
Нагом. Я тебя покупаю
В Париже — хочет Америка
Того или нет.

Эртебиз, не сторониться
Души моей больше не смей
Пусть играет твоя красота.
Как обманчиво счастье на миг
Как заманчиво горе навек.
Грива ангела над булавой
Напряженной мужской, и чащоба
Забытых вещей на вокзале,
Сожженные ангельским семенем.
Растворяются страны у гроба
Моего островного, и странно
Горе кажется цифрою «семь».

Ангел Эртебиз, плескали мотыльки
Крылами вялыми вослед закату,
Предсердия и клапаны качали
Из угольной аорты кровь,
На юг и север чертит ураган
Полуночную сеть.
Луна стучится в двери.
И роза не стирает
Свои шипы в перчатках —
Она во всех газетах:
Где пляшут акробаты,
Что без любви не прочь
Примерить день на ночь.

В ночь на… Набережной… Ангелы:
Эртебиз, Эльзевир, Диманш, Сежест,
После… сделали… пол — женский…
Вероятно… несмотря на позднее…
Женщины видели… рассеянный свет… осла.
Сделал вид… и крылом… рукоятка…
Железная… по губам… злодеяние
Жеста

Придя в участок, отказались
Они что-либо объяснить.

1
Светлейший. Плетево
древес. И лестница
на дереве сухом, стоящем круто.
Крутая лестница на дереве
сухом. Крутое стеклышко,
сводящее в пучок все слезы.
Итак, им виделся кусок колючей
проволоки. Мнился тени груз. Им виделся
каштан гвозденосный. Прожилки
в древесине. И жилы человека.
Тропинки в крошеве скрещений. Белье,
что завязало все пути
в громадный узел, и ветер недвижимый,
и ставень, с корнем вырванный.
Им виделось, как вьются и крошатся
сплетенья. Тени груз. И остриё стропил.
Окно отверстое. Распоротая рана. Избранник сердца.
Взвихренный ужас крыл.
Отвратной розы куст. И лестница
бедняги бочара.

2
Се — плетево. Крутая изгородь
шипов. Кашица
сна. И солнышко дробится
в обломках лодки.
Вот устрицы, вот мидии и ракушки иные,
уснувшие на дереве —
обломке утлом катастрофы.
Кто, я рискну спросить, приклеил
к стеклам,
кто эту белую труху,
разбухший иней, хранящий форму
того, с кого живьем
содрали кожу?

3
Светлейший. На месте мандрагоры растет
корень внутренностей.
О, что за форма! Как бы пожар
окаменел, водой залитый.
Какой водой! Слипшейся
слизью, шумными шутихами
шутов, шипом падения
ставень в лавках ввечеру.
Из острых игл и воска спелого.
Криками, вбитыми молотом
в дробящиеся жилы
иудейского древа.