Илья Фальковский - Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими

Заброшенный дом. Гуанчжоу

Деревянный алтарь превращённого в ресторанную подсобку родового храма. Гуанчжоу

Постепенно я знакомлюсь со здешней южной, линнаньской архитектурой. Изучаю резьбу по дереву и камню, крыши и барельефы семейных храмов, каменные узоры из птиц, цветов и фруктов, настенную буддистскую живопись, пляшущих деревянных человечков-архатов. В центре города сохранилась академия клана Чэнь, превращённая в музей народных ремесел. Но вокруг небоскрёбы. Мне же интересен контекст. Я нахожу менее туристические места. Влившиеся в черту города деревни. Древний городок Шавань, здесь сохранились «устричные дома», облицованные ракушками, которые не пропускают холод зимой и тепло летом. Ухожу от него вдаль по разбитым неотреставрированным улицам соседнего села. Деревня художников Сяочжоу, раскинувшаяся среди мутно-зелёных вонючих каналов. Со всех сторон Сяочжоу окружена фруктовыми садами. На лотках продавцов — крупные плоды папайи. Шумят пилы и молотки. Возводятся новые дома. Но среди них затесались дюжины храмов и древних усадеб. Я ищу дальше. На пустынном биоострове посреди города нахожу наполовину снесённую бульдозерами деревню. Уцелевшие храмы здесь превращены в ресторанные кухни. Квохчут куры, тявкают собаки на цепи. Утопая в зарослях по шею, продираюсь дальше. Ещё один храм, испещрённый западными граффити. За ним второй. Рядом груды камней. Медленно перешагиваю с камня на камень, рискуя поломать ноги.

Сколько ещё осталось этим храмам? Из зарослей выныривает пожилой человек с палкой. Рассказывает о том, какие чиновники плохие. Продали деревню компании недвижимости. А компенсацию жителям выплатили мизерную. Тогда жители отказались переезжать. Их дома сносят бульдозерами. Он остался здесь жить, на семейных развалинах. Человек ругает компартию почём зря. Я продираюсь дальше. В доме напротив на стене покосившаяся фотография старушки. На полу валяется фотография старика. Я поднимаю её и вешаю рядом. Поправляю табличку с именами предков под столиком. Пододвигаю к ней горшок с благовонными палочками.

Что я ищу? Интересно ли самим китайцам их прошлое? Или только мне? Мои знакомые считают меня странным. Почему мне не сидится на месте? Где я всё время брожу? Куда бегаю?

Но что является старым? Что несёт в себе это понятие? Китайцы уверены, что их цивилизации пять тысяч лет. Может быть, поэтому они так легко расправляются со своим прошлым? Ведь дома всего в пару сотен лет не имеют для них никакой ценности. С другой стороны, храм, объявленный старым, часто не является таковым. Во время «культурной революции» от него решили избавиться и снесли, а потом построили заново. Могли снести и совсем недавно, из благих целей, просто в качестве реставрации, возведя затем точно такую же реплику и повесив табличку: «старый». Здесь так водится. Чем старое отличается от нового?

В городе Кайпин, неподалёку от Гуанчжоу, сохранились боевые дома-башни, дяолоу, в массе своей сооружённые в лихие разбойничьи времена в начале XX века. Это эклектика, смесь западного и китайского стилей, с удивительными беседками и греческими колоннами на крышах. Их строили вернувшиеся с заработков на Западе китайские эмигранты, как дань своей фантазии, мечте и памяти об увиденном, но так и непонятом мире. Когда-то считавшиеся уродцами, теперь эти безумные строения внесены в список ЮНЕСКО. Я ликовал, когда в одной из деревень случайно наткнулся на первый прообраз дяолоу, возведенный якобы ещё в период 1522–1566 годов. Сначала я увидел старые дома у пруда, но почувствовал, что не стоит на этом останавливаться. Я искал что-то более значительное. Углубился внутрь деревни. Один переулок, второй, и я уткнулся в четырёхэтажную средневековую крепость, сложенную из массивных каменных глыб. Как посчастливилось уцелеть этому одинокому исполину? Ведь во всей округе никого из его собратьев не пощадило время.

Я знакомлюсь с южной, линнаньской, живописью. Посещаю Музей Гуанчжоу, Музей искусств Гуанчжоу, Музей искусств провинции Гуандун и другие музеи. Линнаньская школа искусств была основана тремя мастерами — братьями Гао Цзяньфу и Гао Цифэном и Чэнь Шужэнем. Видный представитель этой школы Чжао Шаоан любил рисовать тигров. Его тигры, как настоящие, смотрят на меня из кустов. Но в Южном Китае не осталось ни одного тигра. Их истребили по приказу Мао Цзэдуна, который объявил их вредителями и врагами народа. Теперь на них можно спокойно любоваться на полотнах Чжао Шаоана.

Именно в Гуанчжоу в живописи и архитектуре так причудливо смешались китайский и западный стили. С 1757 по 1842 гг. Гуанчжоу был единственным морским портом, которому разрешалось торговать с Западом. Он первым в Китае впитывал в себя всё европейское, новое и модное.

Я изучаю историю города. Мало кто знает, что Гуанчжоу был столицей трёх китайских династий — Южная Юэ (203–111 гг. до н. э.), Южная Хань (917–971 гг.) и Южная Мин (1644–1662 гг.). В начале XX века здесь зарождались революционные движения. Проходили съезды компартии и Гоминьдана. Провинцией Гуандун руководил генерал-анархист Чэнь Цзюнмин. Первый китайский президент Сунь Ятсен тоже родом отсюда. В октябре 1917 года здесь было сформировано его правительство. Здесь собрался парламент, разогнанный в Пекине генералом Юань Шикаем. Революционная власть находилась здесь вплоть до 1926 года, когда Чан Кайши начал отсюда свой Северный поход с целью подчинить остальной Китай.

Один из первых дяолоу

Дяолоу Кайпина. Начало XX в.

Учёные пишут, что Кантон был всегда источником свободы и вольномыслия. Где сейчас эта свобода? Свобода для меня — часть культуры. Не может не быть культурным город семидесяти университетов и институтов. Но я хорошо представляю затхлую университетскую атмосферу. Там слишком мало простора для свободы. Это вам не начало прошлого столетия, когда в недрах Пекинского университета зарождалось движение «за новую культуру». Его лидерами были будущие основатели китайской компартии — декан университетского колледжа гуманитарных наук профессор Чэнь Дусю и профессор экономики и директор университетской библиотеки профессор Ли Дачжао. В движении участвовал помощник Ли Даджао по библиотеке двадцатипятилетний Мао Цзэдун. Тогда где же сейчас культура? Может быть, она прячется в книгах? Пусть в массе своей кантонцы не читают книг, но в Гуанчжоу полно книжных магазинов. На улице Тяньхэлу — пятиэтажный «Гоушучжунсинь», типа нашего «Библио-Глобуса». Неподалёку, в торговом центре «Тайгухуэй» более модный и элегантный «Фансо».