Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Мало того, сейчас еще и объясняют, что Маршак перевел текст весьма приблизительно и еще неизвестно, как нужно писать — «Остен» или «Остин». В принципе Остин, но раз уже начали, не отступайте, пишите. В общем… да черт-те что, в общем. Недаром, когда я разрыдалась, что любимую «Джейн Эйр» не дали перевести, моя мудрая закадычная приятельница Елена Федоровна Левина, царство ей небесное, покрутила пальцем у виска и сказала:

— Вы что, Татьяна Алексеевна, совсем того? Поймите, что подобные давно известные переводы все будут сравнивать, и ни разу не в вашу пользу. Потому что в головах читателей существует шаблон, по которому…

Ну и далее по тексту. Ох, права она, права…

За 20 лет работы именно в области художественного перевода я вывела для себя некие неписаные правила, которые очень помогают в работе.

Правило первое: переводчик обязан знать родной язык лучше, чем иностранный. Понимают английский многие. Прекрасно знают русский далеко не все. Понимать мало — нужно уметь выразить. Не хвастаюсь, но это чистая правда, найденная не мной, а Улугбеком Шаматовым. Он человек дотошный. И нашел диссертацию, озаглавленную «Способы выражения эмотивности в современном романе», или что-то в этом роде. Эмотивность — это выражение эмоций или чувств. Примеры даются «из переводов Т. Перцевой». Прочитала, загордилась.

При этом необходимо помнить, что язык и стиль английских авторов отличаются от языка американских, как яблоко от апельсина. И нужно быть к этому готовым.

Правило второе: не трусить. Правило, мной не выполняемое. Открывая любой текст и пробегая глазами первые строчки, я пугаюсь, и в голове всплывает одна и та же мысль: «Вот ЭТО я ни за что не переведу». Вранье. Переведу. Но пугаюсь…

Правило третье. НИКАКОЙ пошлости. Беда русского в том, что все слова из эротических сцен — матерные. Все соответствующие органы человека обозначены исключительно медицинскими терминами. Значит, следует искать компромисс и идти по краю, но очень аккуратно.

Я точно знаю, что один вполне приличный роман с эротическими сценами был превращен в гнусное порно, потому что переводил его мужчина, работавший до тех пор исключительно с порнографией; да-да, и это издается тоже и находит свою аудиторию. Я к этому отношусь совершенно равнодушно: пусть лучше порно читают, чем идут на улицу девушек насиловать — порно очень выпускает пар. Он просто не врубился, что перед ним совершенное не то.

Правило четвертое: самое главное — понять стиль и язык автора. Перевод для меня подобен пазлу, где каждый кусочек обязан встать на свое место, иначе не получится полной картины. В стиль входишь где-то на пятидесятой — семидесятой странице, и тут нет ничего страшного. Не сразу Москва строилась.

И, наконец, правило пятое и последнее: переводчик НЕ должен лениться. Дело в том, что существует такое правило: если не знаешь, как перевести слово, берешь его первое значение в словаре. Нынешние переводчики так и поступают, не обращая внимания на то, что кусочек пазла не подходит, совсем как те умельцы, которые вбивали датчики ракеты вверх ногами. Тут, конечно, важна и интуиция — я нюхом чую, когда что-то неладно, причем иногда меня осеняет просто во сне, и это не выдумка. Просыпаюсь и исправляю. Нужно смотреть в словарь. Лезть в словарь и читать все значения слова. Но ведь лень… Однажды видела, как переводчик такую лихую конструкцию завернул со словом «плечо», а ведь от него всего и требовалось написать, что машина остановилась на обочине дороги. «Плечо» и «обочина» в английском — омонимы. Когда переводишь книгу, которая уже была переведена, следует посматривать в чужой перевод именно для того, чтобы сделать свой непохожим — а то и иск могут влепить за плагиат. В романе Ирвина Шоу «Вечер в Византии» есть слово flagstones, переводчик и написал о флагах… а это каменные плиты тротуара. В начале девяностых, когда переводили кто во что горазд, английские слова satin и velvet переводили исключительно как «сатин» и «вельвет», не стесняясь тем, что герцогиня носит сатиновые платья. А это атлас и бархат, вот тогда все встает на свои места. В редакциях даже списки слов висели, которые наиболее часто путали.

Больше всего меня убивало слово minister, вернее, перевод. Народ ничтоже сумняшеся переводил «министр церкви», и хоть им кол на голове теши. Когда я услышала нечто подобное от гида в Англии, терпение мое лопнуло. Я громко сообщила, что в церкви нет министров и быть не может и что в данном случае это священник. Знаю, что некрасиво, но, ей-богу, надоели со своими «министрами». В словарь лезть почаще надо, если ты переводчик!

Вот Заходер не был переводчиком в полном смысле слова, а какие пересказы делал! Я потом покупала переведенную «Мэри Поппинс» — в подметки не годится!

Очень давно в мире переводчиков разразился скандал. Вышла книга Джеймса Джонса «Отсюда и в вечность», очень броское, нужно сказать, название. А в оригинале, чего я тогда не знала (дело было в шестидесятых), стояло: From here to eternity, то есть то же и стояло, вот только значение было другим — «Отныне и вовеки».

А вот у меня сейчас военная книга, и в тексте стоит «Убежище Андерсона». Я так и написала, а потом спохватилась: Андерсона не было в книге, откуда взялся? Полезла в интернет, оказалось, что это бомбоубежище, а Андерсон — изобретатель таковых…

И в заключение: однажды в «Иностранке» появился перевод «Улисса» Джойса. Невероятно сложный текст, на каждую фразу по пять ссылок, которые еще нужно найти и узнать смысл, а до смысла докопаться труднее, чем до золота на московской улице.

Ох, как же выспались на переводчике его собратья. Только ленивый не пнул! Сами бы попробовали! Я пишу эту фразу, потому что если ты переводчик, должен знать, чего стоил человеку этот подвиг. Плох перевод? Возьми и сделай свой.

Так что и в этом мире свой серпентарий…

Конечно, в работе переводчика несть числа подводным камням, а все же встречаются настоящие скалы, обойти которые удается не всегда — приходится взбираться, а это, нужно сказать, вовсе не легко.

Я всегда считала такой скалой реалии той или иной страны. До появления интернета, и интернет-словарей, и справочников это было поистине бедствием.

Многие считают, будто все дело в том, что советские переводчики редко бывали за границей или вообще не бывали. На самом деле это вовсе не так. Ну открыли границы, ну ринулась я туда, а реалий все равно не знаю. Жить нужно в стране или по крайней мере пожить года два. Вероятно, и иностранные переводчики испытывают те же трудности. Вполне объяснимо.

Вернемся к тому же злосчастному нектарину. Я узнала это название в последние годы. Собственно говоря, и сами нектарины появились у нас не так давно.