Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Притащила Зуля, похвастаться.

А я покой потеряла.

Дни тянутся, ленивые, жаркие… Но все хорошее заканчивается и начинается школа. Скучно-то как! В школу тащиться не хочется. Там все дразнятся, дылдой называют, и учиться надо… ой…

Еще лет пять, и мама напишет мне разрешение ходить во взрослую библиотеку, где добрые библиотекари дивились на такое странное явление, как девчонка, читающая вполне взрослые книги и даже рассуждающая по этому поводу… Времена были простые, нравы простые, слава богу, об органах опеки речь не шла, детей не отбирали за родительские шлепки, и книг было много. Проблема летних каникул была решена.

Как же нам плохо жилось при социализме! Ужас, как плохо. Колбасы не было. А за границей тыща сортов. Мяса не было. А за границей — какое хочешь. Джинсов и тех не было. Приходилось за 200 рэ у спекулянтов покупать.

Даже странно, что я как-то обошлась без оных. И муж мой тоже обошелся. И это в то время, когда вся страна мечтала о джинсах! Мне денег было жалко. Я их на книги тратила.

Раньше меня эти рыдания по бедным совкам раздражали неимоверно. Сейчас забавляют.

Сами посудите: что мы последнее время слышим о детских лагерях? То детей утопили, то детей сожгли… Как-то я спросила у соседки, почему внуки с ней. Не проще было бы их отправить в лагерь? Оказалось, не проще. И, как мне было сказано, заботливые мамы нынче детей в лагеря не отправляют. Потому что опасно. Учитывая многие события, она, по-видимому, права.

А во времена советской власти отправляли. Тысячами отправляли детей в лагеря и санатории. Путевки стоили копейки. Потому что их, как правило, получали на предприятиях, где работали родители. Еще зимой представители профсоюзов обходили отделы и цеха и спрашивали, кому нужны путевки. Почти всю стоимость оплачивали именно профсоюзы. Говорят, что если лагерь или санаторий принадлежал какой-то отрасли, то есть был ведомственным, дети работников этой отрасли получали бесплатные путевки. За все платили профсоюзы.

Собственно говоря, в те ужасные, кровавые времена каждое уважающее себя предприятие и каждая уважающая себя организация имели свои лагеря. Муж ездил в лагерь завода электроники. Дети нашего двора ездили в лагерь треста «Средазуголь».

А поскольку почти все заводы и предприятия Ташкента рухнули и исчезли (восемьдесят четвертый завод имени Чкалова, скажем, открылся во время войны), то вместе с ними исчезли и лагеря. Вернее, их прихватизировали. Как, впрочем, и во всех Республиках бывшего СССР. Квартиры в домах, принадлежавших заводам и предприятиям, — распроданы, здания и территория — распроданы, лагеря — распроданы.

Многие лагеря и санатории были в окрестностях тех городов, где дети жили. Но многие были дальними. В Краснодаре и Крыму. «Артек», например. «Орленок». Но туда не попасть было. Или попасть, пардон, за взятку. Тут я абсолютно честна: в Ташкенте именно так и бывало. Не всегда, конечно, но часто. Правда, когда произошло землетрясение 1966 года, ташкентских детей сотнями отправляли на юг. Это правда. Многие мои однокурсницы устроились тогда их сопровождать.

А, скажем, у московского института НИИМЭ и завода «Микрон» свой лагерь был в Лазаревском. Краснодарский край, округ Сочи. Дети там прекрасно отдыхали, и я ни разу не слышала о каких-то происшествиях. Простуды или что-то с желудком случались наверняка. Но при любом лагере обязательно имелись врач, медсестра и изолятор. Если не дай бог что — до Сочи недалеко.

Были и трудовые лагеря. Добровольные. Дети собирали фрукты и овощи. Вот тут существовала реальная опасность дизентерии, поскольку меры не знали, но как-то обходилось.

Чем отличались лагеря от санаториев? Должно быть, более активной жизнью, в смысле далеких походов, военных игр, соревнований и т. д. В каждом лагере и санатории были вожатые, старший вожатый и начальник. Скучать точно никому не давали.

Ташкентские лагеря обычно располагались где-то в окрестностях кишлаков, с садами и арыками. Муж рассказывал, как однажды они занялись воровством. Предметом кражи были полузеленые персики. Вернее, полуспелые, потому что зеленые персики есть невозможно. В отличие от урюка и яблок. При этом они ужасно трусили, поскольку точно знали, что среди узбеков полагается отрубать руку за воровство. И вдруг подходит к ним уже взрослый узбек. Посмотрел на грабителей, покачал головой и молча ушел. По-моему, они после этого воровать закаялись.

И утро, и вечер в лагере и санатории начинались одинаково. Зарядка, линейка, подъем флага. Вечерами — кино или танцы.

Я ни разу в лагере не была. Только в санаториях. Разных. Мама считала, что в санатории лучше. Особых различий, как я поняла, не наблюдалось. Цены такие же.

Все прибывающие в лагеря или санатории подвергались строгому осмотру на предмет вшей. Если таковые находились, детей беспощадно отправляли назад, невзирая ни на какие путевки. При мне одного мальчика попросили забрать и увезти. Тогда очень боялись вшей. Сейчас, говорят, частенько привозят из лагерей.

Очень часто в санаториях выдавались пижамки, которые полагалось носить. Обувь была своя.

Я была в нескольких. В одном условия были ужасные. В смысле туалетов и еды. Каждый день мы находили в стаканах с чаем или компотом крошечных муравьев. Туалеты в самом деле были кошмарными. Спали мы, как почти во всех последующих санаториях, под деревянными навесами, где стояли койки на весь отряд сразу. Как-то ухитрялись заснуть, рассказывали на ночь стандартные для всех детских заведений страшилки. Страшилкам вторил вой шакалов. Правда, живьем я их ни разу не видела, но вой был довольно тоскливым.

Зато нас водили купаться в хауз, на поверхности которого плавали яблоки: яблоня росла на берегу, а также водили в походы по окрестным лугам, где порхало множество синих мотыльков, звенели кузнечики, пахло пересохшей травой.

Да, забыла сказать, что в то время везде были библиотеки. Библиотеки предприятий и городские, как правило, отбирали книги для лагерей и санаториев. Помню, что в этом я взяла книгу «Первоклассница» по знаменитому в то время фильму с Тамарой Макаровой, Кирой Головко, Милляром и Пляттом. И Натальей Защипиной в главной роли. Библиотеки были не слишком обширные, но были. И читальни тоже были.

В другом санатории было совсем неплохо. Кукольный театр приезжал. Мы собирались на берегу арыка и подводили брови усьмой. И представьте, никто нам не запрещал.

Иногда мы лепили что-то из глины на берегах того же арыка. Иногда пели. Как-то удрали на узбекскую свадьбу, где нам было выдано по тарелке плова на двоих… То есть мы свободно расхаживали по окрестностям, но все было тихо и мирно. Я, конечно, умудрилась заболеть и пролежала дня четыре в изоляторе. Куда приходила врач и даже принесла мне арбуз… Очень спокойный, хороший санаторий. Там я подружилась с девочкой Таней Дурус, она и сейчас живет в Ташкенте. Тоже заканчивала ромгерм, только годом раньше. Так живо вспомнилось, как сидим мы на очень странном дереве с изогнутым стволом. Конечно, внизу, а не на вершине. И говорим, говорим, в основном о книгах, она тоже книгоголиком была…