Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Самые лучшие воспоминания приходят перед сном. И почему-то вспомнила я себя маленькую. Этак года в четыре-пять. Сижу я на балконе, рядом с керосинками (не удивляйтесь, дом был такой: помещений для кухни не выделялось, прихожих не было, потом и ванну, и унитаз, и газовую плиту все обитатели дома ставили на балконах), держу дуршлаг с помидорами и задумчиво лопаю один за другим. Там было не менее двух кило, а я лопаю и лопаю. Красные, с трещинками от спелости, сладкие, куда только в меня влезло? А вот влезло. Няни почему-то рядом не было, мамы тоже, я наслаждалась свободой и помидорами.

Потом мама очень удивилась, чтобы не сказать больше. И стала ждать последствий. А последствий и не последовало, потому что помидоры были узбекскими, а следовательно, лучшими во всем СССР.

Но после вот этого разгула я помидоры не очень возлюбила. Ела, но без особого энтузиазма.

Сладкие, спелые, сочные помидоры…

Помню самые первые — где-то в мае. Дорогие. Не каждому по карману. Но это только недели две. Потом помидоры начинали стремительно дешеветь. Алайский базар приобретал красный цвет. Вот огурцы стоили дороже, потому что Узбекистан — страна жаркая, засушливая, воды мало. А помидоры… после реформы 1961 года в ларьке стоили 8 копеек. На рынке, конечно, дороже, и мама, как все хорошие хозяйки, брала на борщ и баклажанную икру лопнувшие помидоры, ну по очень смешной цене.

Маленькие, большие, красные, розовые, те, что моя мама почему-то называла синими, у них действительно был легкий фиолетовый оттенок, «буденновские», то, что сейчас называется сливками — удлиненные, на засол и маринование, и царь всех помидоров — «юсуповский».

Только недавно я с удивлением узнала, что помидоры эти названы не в честь Усмана Юсупова, первого секретаря компартии Узбекистана, а по имени селекционера, их выведшего, — Карима Юсупова. Вот судьба: весь Ташкент был убежден в первом… не повезло же быть однофамильцем Усмана Юсупова. Они какой-то неправильной формы были, огромные, самое большее — два помидора на килограмм, но, боже, ничего подобного никогда больше не ела. Половины хватало на салат. Вкус — спицфицкий. То есть божественный. И, заметьте, цена была вполне доступна. Такой помидор в доме — праздник.

В разгар сезона продавцы на рынках обзаводились коробками. В коробки укладывались помидоры и вывозились из Ташкента в подарок родственникам и друзьям. Я сама, приезжая в Ташкент, обязательно пару коробок привозила домой. Часть раздавала друзьям, тогда лучший летний подарок для каждого. Помню, как моя практичная свекровь заставляла продавца вынимать из коробки все помидоры, чтобы видеть, что на дне: ушлые товарищи могли подсунуть гниль или зелень. И подсовывали. Но с моей свекровью такое шиш проходило.

И я везла, и проводники шипели на всех, кто это вез, потому что официально вывозить было запрещено. Но не отбирать же у всего вагона! Да и сами проводники везли тоннами, только хранили в холодильниках под полом. Я до сих пор вспоминаю, как однажды скорый (!!!) поезд остановился черт-те где, вообще в каком-то непонятном местечке, и проводники стали споро выгружать коробки с помидорами и персиками. Разгрузка заняла минут пятнадцать, после чего мы снова тронулись в путь.

В Москве никогда не было приличных помидоров. Так, чушь какая-то.

Не было и нет. И, кстати, персиков тоже. Все, что называется персиком, — весьма условный фрукт. Все, что называется помидором, — просто пластик. Даже ростовские и краснодарские помидоры, продающиеся с июля, — все равно не то. Сорта, что ли, такие? Как-то на рынке в мае я увидела помидоры с табличкой «юсуповские». На мое вежливое замечание, что юсуповские помидоры в три раза больше и никогда не появляются в мае, продавец разразилась бранью. Ее право. Но пластик есть пластик, хоть золотом обзови. Правда, последние два года появились помидоры сорта «парадайс», краснодарские, они вроде ничего, но в полтора раза дороже пластика и почему-то среди продавцов именуются «бородач».

Увы, говорят, что и в Узбекистане почти утеряны старые сорта, а юсуповские встречаются крайне редко. Конечно, выгоднее китайский пластик, он может лежать две, три недели, до месяца… Но так хочется зарыться по уши в юсуповский помидор. Или схватить огромный персик, так, чтобы сок тек по подбородку… Никогда уже больше этого не попробовать…

P.S. Сейчас и вообще в разгар зимы в некоторых ларьках на рынке продаются тепличные помидоры из Азербайджана и Узбекистана, дорогие очень, но вовсе не «юсуповские»…

Говорят, раньше все было лучше. Солнце светило ярче, еда была вкуснее, люди — добрее…

Втайне-то я считаю, что это чистая правда, но на людях лицемерно вздыхаю, что старость, мол, не радость.

Может, и старость. Но когда я иду по московскому рынку и повожу носом у лотков с зеленью, не ощущаю абсолютно ничего. Бывало, зайдешь на Алайский и дышишь глубоко-глубоко, любуясь на продавцов, ловко орудующих ножами. Раз — и тебе гора моркови. Искусство, видимо, утрачено. Теперь на базарах такого не увидишь.

А пахло-то как! Зелень, видите ли, имеет особый аромат. Терпкий. Если эта зелень настоящая.

Как хотите, а и зелень стала какой-то пластиковой. Нет, она, конечно, выращивается, но…

Или это старость?

Только один раз я шла, и вдруг в нос ударил запах райхона (это базилик, без которого узбекская кухня не обходится).

Так я на обратном пути еще раз подошла к лотку. Понюхать.

Ах, Алайский, неповторимый Алайский, шумный, грязноватый, родной, летом изнывающий от жары, весной иногда пахнувший дождиком и зеленью. Истоптанный асфальт, гул голосов, из которых временами вырывается: «А вот я тебя к базаркому, спекулянт несчастный», и счастье, счастье, счастье…

А тогда, в незабвенные времена, ста сортов зеленого салата не было. Ни тебе рукколы, ни тебе айсберга. Ни корейской капусты, которую здесь почему-то считают тоже салатом. В те времена ее выращивали исключительно корейцы и делали корейскую капусту кимчи, которая для неопытного москвича, скажем, была оружием массового поражения. Это мы, привычные, лопали, и хоть бы что, а когда я привезла в Москву пластиковый пакетик с капустой (ее запаивали в пакетики), ели всем отделом и целый день. Потому что уважающие себя корейские хозяйки, не мудрствуя лукаво, просто посыпали капусту мелкорубленным жгучим красным перцем. Не знаю, известен ли был этот перец в Средние века, но пряности стоили безумно дорого, и живи нынешние кореянки в то время, разорились бы на одном перце. Потому что нужно быть человеком очень закаленным, чтобы съесть, скажем, салат из огурцов с помидорами и кусочками хоть и зеленого, но того же жгучего перца (проверено на себе).