Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Приезжая в Ташкент весной, непременно покупаю зеленый урюк (лучше на базаре) и поедаю с солью, наплевав на возраст, состояние здоровья и сознание того, что мне уже не пять и даже не пятнадцать. Зухра при этом смотрит на меня с некоторым состраданием: она была послушной девочкой и никакого урюка не ела. Не ест и сейчас. Вот что значит хорошее воспитание. Но она младше меня, у нас-то была полная воля и свобода. В Москве же зеленый урюк — дефицит из дефицитов. Вёснами остается только тосковать… сейчас бы зеленого урюка с сольцой…

Недаром мама говаривала: чего жена не любит, того мужу не видать…

Но при этом поглядывала на меня и укоризненно качала головой.

Потому что мужу моему предстояло не видать очень многого.

Творога, сырников и вареников с творогом.

Молока, куриного бульона и вообще никакой птицы.

Яйца, правда, появлялись. Но я воздерживалась. До сих пор воздерживаюсь.

Каш. Кроме гречневой и овсянки.

Никаких субпродуктов. Печень только в виде паштета и только говяжья.

В общем — урод и извращенец.

Я и баклажанной икрой перебьюсь. Кабачками. Машем, зеленой фасолью и картошкой в любом виде…

Хотя, как ни странно, в детстве моим любимейшим блюдом был кеклик. Горная куропатка. Сейчас — ни-ни. И никаких кроликов, зайцев, верблюжатины, конины и любой дичи.

Обойдусь. Птичку жалко.

Хотя моя мама готовила как богиня. Муж только что не рыдает, вспоминая о тещином борще. И Гиляровский губами причмокивал, описывая волованы с мозгами. Ну уж нет. Гиляровский Гиляровским, а нет.

Борщ у меня, кстати, вполне. Но до маминого — как до луны пешком. Таланту не хватает.

Вообще, очень многие женщины пользуются рецептами своих мам. Мама — главный авторитет. Одна моя знакомая ошеломила меня, признавшись, что готовит борщ без помидоров. Как у мамы. Я даже спорить не стала. Маме виднее. Любой.

Вот и я — как мама. Невзирая на все свои чудачества.

Икра баклажанная — только печеные баклажаны и перец. И никогда — сырые. Жареный лук, помидоры, порубленные печеные баклажаны и перец, соль, сахар, чеснок, зелень.

Как у мамы. И все тут.

А уж летом…

Свекольник, как у мамы. Можно есть кастрюлями. Сколько приготовлено, столько съедено.

Я одно время совсем забыла о свекольнике. А тут приехала в Ригу и пропала. Свекольник прямо в каждой забегаловке. Вот оно, счастье. Я уж его ела-ела…

Сделать бы нужно.

Да, и окрошечные войны. Каждое лето на ФБ идет стенка на стенку. Прям остроконечники с тупоконечниками.

Квас или кефир? Кефир или квас? Минеральная вода и то в ход идет.

Редиска или без?

Ломаются копья, звенят шпаги, дырявятся доспехи…

Гм.

Лично я впервые попробовала окрошку на кефире лет в двадцать, а до тех пор и не подозревала о существовании таковой. В гостях это было, у тетки мужа. Нам обоим не понравилось.

Потому что в те времена квас делали сами. На настоящем ржаном хлебе, а не каком-то суррогате.

Мама сушила хлеб, заливала водой, бросала в воду горсти немытого изюма и сахар.

Самым нестерпимым было ожидание.

А потом еще одно нестерпимое ожидание — пока квас охладится.

И я превращалась в верблюда, добравшегося до оазиса. Сколько ни пей, все хочется.

Вот на этом квасе делалась настоящая, истинная окрошка. Редиска, огурцы, картошка, много зеленого лука и укропа. Мелко резанный чеснок. Крутое яичко, желток которого растереть с ядреной горчицей, можно и сметанку. И непременно вареная говядина. НИКАКОЙ КОЛБАСЫ.

Никогда не пойму манеры класть в окрошку и оливье колбасу. Хотя моя подруга делает окрошку только на кефире с водой и колбасой. И оливье с колбасой. Как делала ее мама…

Зато мою окрошку можно есть декалитрами. А оливье — центнерами…

Позже, в советские времена, продавалось квасное сусло. В пол-литровых банках. Хороший получался квас. На совесть.

А квас в цистернах я покупать боялась: ходили слухи, что их никогда не моют и внутри кишмя кишат мучные черви…

Но одно время у нашего дома в Зеленограде поставили квасные автоматы, и я помню огромные очереди, когда привозили квас. И мы с сыном стояли. Очень долго. С бидонами и банками. Выстояли. Бедный мой ребенок…

Нынче хорошего кваса не укупишь. Уж я все перебрала, что можно. Некое условное сладкое пойло. Какая уж тут окрошка! Для окрошки нужен квас несладкий. Я и его пробовала. Эх…

Где бы настоящий бородинский взять, сама бы квас сделала.

А еще мама мороженое делала.

Не ели вы настоящего мороженого!

Даже советский пломбир — тьфу по сравнению с тем, что делала мама…

Молоко, сливки, яйца, сахар…

Задевала я куда-то книжечку, в которой записывала мамины рецепты… Найду, напишу.

Смесь в стеклянной чаше ставили в лед и крутили вручную. Долго.

И только потом ставили в холодильник.

И все мы уже по инерции крутились вокруг холодильника, как примагниченные.

Это было мороженое. Забыть невозможно.

Правда, где ж таких сливок, такого молока и масла добыть?

Задача…

Вот это и было настоящее лето. И без окрошечных войн.

Потому что все войны были выиграны заранее. Той окрошкой и тем мороженым.

Повезло нам еще в одном. Не единой же пищей духовной жив человек! Повезло еще в том, что мы ели.

Очень прошу не начинать старой песни о том, что вся страна голодала… не по карману… и т. д. Недавно я прочитала, что черная икра хоть и была, но слишком дорогая, чтобы ее покупать.

В пятидесятых икра стоила рублей пятнадцать за килограмм. Пятнадцать рублей — деньги серьезные. Но я не помню, чтобы кто-то покупал икру килограммами — в нашем окружении таких не было. Вот 100 граммов на праздник были по карману каждому.

Я чуть не со слезами вспоминаю тогдашних крабов. CHATKA. Почему такое странное название? Говорили, что это часть слова «Камчатка» и при печатании этикетки получился типографский брак. Спешу уверить, что 34 копейки — вполне умеренная сумма, которую мог позволить себе каждый.

Крабы стояли в каждом магазине — горы банок. Икра — в рыбсбыте. Магазин такой. Рыбный. Стояла в белых ванночках и стеклянных банках с черным осетром на голубом фоне. Заметим, что дизайн банки так и не изменился, а вот содержимое — увы. То, что там содержится, мне абсолютно непонятно. Видите ли, черная икра на самом деле не может быть черной. Настоящая черная икра — черновато-серая с легкой прозеленью. А то черное, состоящее из отдельных бусинок, которые при попытке намазать их на хлеб ссыпаются, как бисер, — не икра. А черт-те что такое. Продавец в магазине сказала, что я привыкла к дикой икре. На мой недоуменный взгляд объяснила, что эта икра из морских осетров. А эта икра — из воспитанных в рыбхозяйствах. Чем одно отличается от другого — не поняла.