Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Так что посчастливилось нам: еще в восьмидесятых икра была хоть и дефицитом, но настоящей. Правда, и Арал тогда существовал. И водились в нем настоящие осетры.

Я еще помню ТЕ сосиски. Которые были по карману каждому и подавались в любой кафешке. С горошком. Те самые, которые при втыкании в них вилки отзывались крошечным фонтанчиком. Как и сардельки. Мне, например, в голову не приходило их чистить. Чего это ради, если они были в оболочке из натуральных кишок? А еще были сосиски копченые, в детстве мои любимые. Охотничьи. Ох, где они сейчас? Нынешние охотничьи я в рот не беру. Как и обыкновенные. Мне соя с крахмалом и куриной шкурой не по вкусу. А формы, которые принимает вареная сосиска, распухая буграми, вызывают отвращение.

Как-то моя драгоценная подруга, узнав о моем приезде в Ташкент, попросила привезти «ту» колбасу, в полной наивной уверенности, что в Москве, как и встарь, все есть. Ага… все.

Я еще помню… нет, не московскую «докторскую». Ташкентскую. По два восемьдесят. Которая делалась с мясом. Вкус — необыкновенный.

Правда, с сыром в Ташкенте было очень не. Но я как-то всю жизнь к нему равнодушна.

Не могу сказать, что конфеты фабрики «Уртак» были так уж хороши. Но свидетельствую: они делались из шоколада. Без пальмового масла, о существовании которого в то время никто не подозревал. Все продукты были исключительно натуральными. Я сама видела. Поскольку проходила там летнюю практику.

Но мне повезло еще в том, что семья постоянно снабжалась московскими продуктами. Одно время папа работал в ВУГИ — Всесоюзном НИИ угольной промышленности. В Люберцах. Мама все мечтала туда перебраться, не подозревая, что жить рядом с Москвой вовсе не означает жить в Москве. И что в Ташкенте по сравнению с Люберцами жить куда лучше.

Но папа регулярно слал в Ташкент посылки, и какие посылки! В те благословенные времена почта принимала продуктовые наборы, границ не было, таможен не имелось, жили же…

Так вот, насчет сырокопченой колбасы, которая в то время лежала на московских прилавках. Ничего подобного я больше никогда в жизни не ела. Она была куда лучше конфет. Поверьте. Ее нельзя было просто взять и разрезать ножом. Нужно было приложить массу усилий. Папа говорил, что ее коптят с ромом. Не знаю, правда ли это. Но я точно знаю: то, что сейчас именуется сырокопченой колбасой, — жалкая подделка и эрзац. И вовсе ее не коптят. Так, дымок жидкий.

А то были твердый нектар и амброзия в одном флаконе. Я готова поклясться в этом.

Да. И копченый белужий бок, который однажды привез папа. Сейчас просто не верится, что такое существовало.

Не верится, что когда-то в Ташкенте пекли изумительные торты и пирожные. Я очень любила миндальные — такие светло-коричневые лепешки без крема. Там, видите ли, был растертый миндаль.

В Москве я впервые побывала в шестьдесят четвертом. Там еще было все. И мой любимый мармелад в шоколаде. И копченый осетр. И угорь. И жидкий сыр в майонезных баночках. И бананы. И сметана «советская» — такие брикетики в красной обертке, бог знает какой жирности. И ацидофилин — тянущийся, кисленький. И «можайское» молоко. И ряженка.

А в Зеленограде в семьдесят первом в магазине просто так лежала ветчина. И я страшно удивилась, потому что ветчину не брали. А брали сосиски…

В Ташкенте с продуктами было не очень. Молоко, творог, масло и сметану брали на Алайском у приезжавших по выходным немок. И это были настоящие молоко, творог, масло и сметана.

Зато хлеб был… Хлеб был везде. Настоящий. Помню чуть не ежедневные диалоги родителей:

— Ты серый взял?

— Кончился.

— И что теперь есть будем?

— Я белый…

— Хоть бы лепешку принес!

— Принес.

Однажды я съела маленькую буханочку бородинского. Целиком. Безо всего. Сил не было удержаться.

На Калининском, уже в Москве, был огромный хлебный магазин, не знали, что купить. Глаза разбегались. Я оттуда пакетами таскала соленые сушки. Где они, эти сушки, и где он, тот хлеб? В Зеленограде вкусного хлеба нет и не предвидится. Говорят, где-то есть, но не бегать же по всей Москве!

Когда-то на ташкентских рынках продавались чуть кособокие огромные юсуповские помидоры. Скажите, уважаемые читатели, давно ли вы видели помидор, на изломе которого белесым инеем блестят сахаринки? Ручаюсь, что очень давно, а многие и никогда. Я — очень-очень давно.

Сейчас, говорят, они еще есть, но только розовые (я любила красные). И уже немного не те. Пока немного.

А огромные персики, которые невозможно есть без того, чтобы по подбородку не потек сок? И маленькие белые, неописуемого вкуса?

Но больше всего я любила инжирные. Колесиками. Здесь они продаются. Но по вкусу ничуть не похожи на те, ташкентские. Те были даже не слишком сладкие. Но ничуть не похожие на другие персики. Они были дороже остальных. Их тоже почти не стало.

Все направлено на длительное хранение. Никакая селекция не проходит бесследно. То, что сейчас продается под видом помидоров, — не помидоры. Так… похоже.

Недавно я вслух помечтала о сладкой малине. Мне тут же заметили, что малина сладкой не бывает. Бывает. Вернее, бывала.

А на рынках продается клубника, которая совсем не пахнет. Нечто кислое.

В этом году только один раз мне удалось купить настоящую клубнику, стоившую в два раза дороже остальной. Зато раскусишь — и во рту душисто становится. Только один раз.

Вообще утрачены гостовские технологии консервирования. Как вспомнишь консервную продукцию узбекских фабрик — слюнки текут. Икра там была… баклажанная. И баклажаны в томате. И патиссоны с пятачок… Больше я не покупаю консервированных баклажанов. Как они все ухитряются так их испортить?!

А крабы? Нынешние консервированные крабы — просто тряпочки в соленом растворе. Хоть и стоят как дворец.

А мука? Месишь тесто, оно ползет по столу. Досыпаешь муку — ползет. Еще досыпаешь — еще ползет. Такая мука. Из проросшей пшеницы.

Да, продукты в магазинах были в дефиците. Да, очереди. Да, слова «достать» и «выбросили» вошли в обиход.

Но прошу заметить, что до середины семидесятых продукты, даже самые простые, были на-ту-раль-ны-ми. Колбаса и сосиски — из мяса. Как и окорок и буженина. Молочные изделия — из молока. Вкус ташкентских «серых» макарон и пирожков «ухо-горло-нос» до сих пор с вожделением вспоминают мои ровесники. Вот во второй половине семидесятых и началось: белковые добавки, колбаса «молодежная», сосиски в целлофане…

Наступила эпоха эрзаца. Которой не будет конца. И снова — бедные мои современники… им никогда не попробовать настоящей колбасы. Поверьте, это очень вкусно.

А на теперешнюю, все равно ташкентскую или московскую, смотреть не хочется.

А чего хочется? Да не так много. Хочется, чтобы в колбасе было мясо, а не куриная шкура. Хочется, чтобы сосиски по вкусу не напоминали ластик в презервативе. Хочется есть помидоры и клубнику, а не пластик. Хочется замесить нормальное тесто. Хочется купить хлеб, который пахнет хлебом.