Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Кофе в нашей семье появился довольно поздно. Мама получила путевку в санаторий, на обратом пути заехала в Москву к сестре и забрела в знаменитый чайный магазин на Кировской. И там пропала. Домой она привезла пакеты с молотым кофе и с тех пор покупала то мокко, то арабику. Однажды купила робусту, она дешевле, но вкус ей не понравился. А мне не нравился ни вкус, ни запах. Я попробовала, скривилась и с тех пор сделала всего одну попытку. На Бродвее возле «Детского мира» было кафе «Минутка», где подавались исключительно кофе и пирожные. Жених повел меня в «Минутку», заказал кофе и песочные кольца, а песочное тесто я вообще не ем. На этом все опыты с кофе и закончились. Из всей нашей семьи только сын — кофеман.

Позже я обнаружила, что не выношу чай с мятой и вообще с любыми травками, кроме зиры. Завариваем зиру кипятком или сразу чаем. Вкус — списфиский.

Всяких чаев теперь много. На любой вкус и деньги. Даже азербайджанский есть: видимо, грузинский, напоминавший по вкусу запаренный веник, окончательно вышел из моды. А вот того лимонадного праздника уже нет. Не считать же праздником спрайт и фанту…

Когда-то в детстве попалась мне книга Льва Вайсенберга «Младшая сестра». О жизни азербайджанской девочки Басти из бедной семьи. Ее прозвали баджи, что означает на азербайджанском «младшая сестра». Девочка каждый день бегала к продавцу халвы. Денег у нее не было, но продавец позволял ей облизывать кубы халвы, а иногда давал и кусочек за то, что она перед ним танцевала.

Я решила попробовать эту самую халву и попросила маму купить хоть немного. Она купила. С тех пор я полюбила халву. Как же я ее полюбила! Тахинную… То есть кунжутную. Желтую. На ней еще корочка такая темная была, самое вкусное в халве. У нас и продавали всего два сорта: тахинную и подсолнечную. Из семечек. Серую. Ее у нас в доме никогда не бывало. Мама вообще подсолнечную не признавала.

Тахинная халва продавалась большими кубиками, обернутыми полупрозрачной бумагой. Халва крошилась, когда от кубика отрезали нужное количество, а я любила эти крошки подбирать.

Халва с чаем — что может быть лучше? А если еще и корочку жевать — она к зубам вязнет…

А потом повезло еще больше — к нам стала поступать болгарская халва. В желтых жестяных банках с красным узором. Под названием «Дружба». Я ее и ела. Банками. И болгарский рахат-лукум в маленьких картонных коробочках с розой на крышке. Ничего вкуснее не ела. Иногда продавался и шоколадный, с забавным турком, вооруженным кривой саблей, но это не так вкусно. Конечно, потом и турецкий покупала, но болгарский все равно лучше. На мой взгляд. Вообще, нам повезло: Болгария и Венгрия тогда снабжали нас консервами. Это кроме халвы и рахат-лукума. Подруга обожала болгарские голубцы, фаршированные морковью. Я не обожала, поскольку и сама такие делала, и еще вкуснее. Зато я была готова с утра до вечера питаться брынзой. Которую вообще покупала пятикилограммовыми жестяными банками, вытаскивала на балкон, и она прекрасно хранилась в рассоле. А шашлычный болгарский кетчуп — это чистая амброзия, которую сейчас днем с огнем… Шашлычный кетчуп был большим дефицитом, и когда появлялся в Ташкенте, я его ела без ничего. Бутылками. Жаль, что маленькие были.

Пятилитровые банки венгерского ассорти: огурцы с помидорами. Венгерские салаты, «Охотничий» и «Дунайский», и зеленый горошек. Я его на зиму запасала, банок по двадцать. Компоты со смешными латунными крышками, запиравшимися на такие крючочки, которые нужно было отгибать. Все это марка «Глобус». А на Ленинском проспекте даже был магазин болгарских продуктов, где продавались мороженая вишня, слива, цветная капуста, персики и абрикосы в длинных коробочках и разные консервы.

С тех пор Болгария и Венгрия знать нас не хотят. О них я не жалею, а вот о брынзе с халвой… Брынзу хоть изредка привозила из Испании, Италии, Турции, а халва… нигде, ни в Турции, ни в Израиле такой не было. Хоть с фисташками, хоть без. Болгарскую бы «Дружбу»…

Интересно, куда они свои продукты сейчас девают? Наверное, никуда. В Европе своих полно. А брынза в Москве, может, и есть, я имею в виду настоящая, но где ее искать? А может, есть и подсолнечная халва…

Так я насчет еврейской кухни. И существовало ли в Ташкенте такое понятие, как еврейская кухня?

Мы жили в веселом и праздничном городе. Где настоящее вавилонское столпотворение. Было. Смешение национальностей и язы́ков. Ну и кухонь, конечно. Это может звучать немного странно, но при том, что национальностей было полно, одна кухня проникала в другую и становилась чисто своей, национальной… Поэтому кухню с полной ответственностью можно было назвать ташкентской.

Посудите сами: у нас под домом была мазанка, где жили армяне. Рядом по Малясова тоже армянский дом, напротив — русский, узбекский, снова русский, еврейский, коммунальный двор, где всех много. Если на Кренкеля — то рядом еще одни армяне, потом коммунальная квартира, где жили сильно поддающий дядя Андрей и его сварливая жена Лена. Вторую половину занимала еврейская семья. В нашем дворе жили русские, евреи, татары, украинцы, семья с польскими корнями. В общем — вполне привычная картина. Бывало, забежишь к армянам, а там тебя кормят кисломолочным супом, вкусный очень. Ну и к татарам — перемяч дадут. Только у нас это называли беляшами, и мама часто готовила… Соседка Нина Прокофьевна была родом с Дальнего Востока, откуда ей однажды прислали — представьте — сушеных трепангов! Она их вымочила и как-то приготовила, а я, конечно, тут как тут — попробовать. Мне понравилось, но больше пробовать не доводилось.

А когда ниже по улице у профессора Мирсагатова праздник устраивали — просто слов не было, его жена Катя готовила очень хорошо. (Кстати, он страшным русофилом был, дочерей назвал Таня, Мая, Нина, сыновей — Вильям и Роман. Жена у него, может, была и не Катя, но другого имени мы не знали.) Так вот, его жена Катя готовила волшебно. Так что все мы воспитывались на всехней кухне, и тут уж ничего не поделать. В меня эта восточность въелась на всю жизнь. И размыв национальных кухонь тоже.

Ну посудите сами: раз в год я выношу на улицу мацу, и все хрустят. С другой стороны, моя мама — атеистка, не признающая никаких религий, — на Пасху отдает красить яйца, а какие куличи пекла, формы на заказ делала, от большой до маленькой, шесть штук! Нет, она, еврейка, никогда не ходила в церковь. Но и в синагогу тоже не ходила. Мой русский отец тоже никогда не ходил. Детей не крестили, крестов не носили, про Иегову и Иисуса не рассказывали.

Но пекли куличи А перед этим покупали мацу. И все дети дружно катали яйца во дворе… Русские, еврейские, армянские, татарские — все одно катали. В смысле — яйцо об яйцо, кто расколет первым.