Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Главное — «Ташкентская» в бутылках! Какое это наслаждение — ледяная газированная водичка в ташкентскую жару!

Обычно за водой посылали меня, как самую дееспособную из семьи, тем более что жара зашкаливала за 40 градусов. Ближних магазинов было всего три: «десятый», почти на углу Таджикской и Энгельса, небольшой магазинчик недалеко от фабрики «Уртак» и гастроном в Обсерваторском тупике, напротив боковой стены сорок третьей школы. Я предпочитала гастроном, потому что ужасно не любила ходить по Таджикской: она, как правило, была совершенно безлюдной и потому пугающей. Вооружалась авоськами (учтите, никаких пластиковых пакетов в природе не было) и топала по Кренкеля. Обиднее всего было прийти к пустым прилавкам. Но иногда везло, и я, как двугорбый караванный верблюд, пыхтя, тащила, сколько могла унести. О, какое это блаженство — сдернуть обычно ржавую «бескозырку» с бутылки с криво наклеенной этикеткой и пить, пить, пить, пока в животе не забулькает!

Где она, та самая «Ташкентская»? Бюветы давно уничтожены вместе с чудесным парком, вода продается, но какая-то непонятная и совсем не такая по вкусу, батареи пепси- и кока-колы, фанты, чего-то зеленого… А бывшие ташкентцы, оказавшиеся в чужих городах, до сих пор по привычке спрашивают «Ташкентскую». Самую вкусную на свете воду.

И по городу разъезжали желтенькие цистерны с надписью «КВАС» по бокам. Кстати, квас разливался в цистерны как раз на Таджикской, где, видимо, был какой-то филиал пивзавода. Результат — вечные очереди у цистерн, несмотря на ходившие страшные слухи о мучных червях, копошившихся внутри. Правда, куда вкуснее квас был у мамы, которая сушила ломтики черного хлеба, заливала водой, добавляла сахар, дрожжи, две горсти изюма, и оставалось лишь набраться терпения, пока квас перебродит и охладится…

Сейчас снова вошел в моду чайный гриб, а тогда водился почти в каждом доме и технология приготовления была еще легче: знай доливай слабенький чай с сахаром. Вроде даже газированный, и по мне так очень даже… Правда, гриб нужно было вынимать, промывать, расслаивать и кому-то раздавать…

Автоматов для газводы тогда еще не было. А были такие лотки, снабженные баллонами с углекислым газом, а на лотках гордо возвышались длинные узкие баллоны с темно-красным, желтым и зеленым сиропом. На Алайском очень долго торговала известная супружеская пара. Стакан воды без сиропа, небрежно ополоснутый, стоил копейку, с сиропом — три, как позже, в автоматах. Ходили слухи, что торговцы водой все миллионеры, что не было лишено оснований. Миллионеры — не миллионеры, но кто там подсчитывал количество лившегося в стаканы сиропа? Курочка по зернышку клюет…

Зато не помню, чтобы кто-то чем-то заразился, хоть у газировщиц, хоть у квасниц, хоть в автоматах.

Как приятно вспомнить сейчас те времена, когда я училась в старом здании университета на Сквере! Выскочишь в перерыв, купишь булку в конце аллеи, выходившей на Бродвей, запьешь стаканчиком водички с сиропом — благодать!

В магазинах продавали сок в больших, опрокинутых узкой частью вниз конусах. Я помню яблочный, вишневый, мандариновый (самый дорогой), самый дешевый томатный (10 копеек), обязательно в комплекте с наполненным солью стаканом и ложечкой. Цены были не так высоки, мандариновый стоил всего 32 копейки, а в шестидесятых появился индийский сок манго в банках. Вот он был дорогим.

Но все соки, квасы, газводы, «Ташкентская», чайный гриб — напитки, так сказать, повседневные. Даже у нас, детворы, находились три копейки на квас или газводу.

Были еще и напитки праздничные. Скажем, ведет тебя мама в «Снежок», тот, что на Сквере, заказывает креманку с мороженым, а к нему — верх роскоши: дюшес, буратино, лимонад, ситро, крем-соду. И самое вкусное — крюшон. Это уже настоящий кутеж. Пол-литровые бутылки с жестяными крышечками и наклейками в виде опрокинутого полумесяца. Тогда газировку мы пили только на днях рождения и по праздникам. Далеко не каждый день. Сначала в напитки добавляли натуральные соки (лимонный), потом и эссенции. Половина рецептов принадлежит знаменитому грузину Лагидзе (его магазины так и назывались «Воды Лагидзе»). Появившийся позже тархун — тоже изобретение Лагидзе, как и крем-сода. Еще позже появился колокольчик, но особого впечатления на меня не произвел, как и наш ответ кока- и пепси-коле: «Байкал» и «Саяны» — отчетливо лекарственный вкус, из-за чего я не пью вообще ничего в этом роде. Наверное, я единственный в мире человек, который пил кока-колу, «Байкал» и Саяны» раз в жизни, а пепси и вообще не пил.

Но тогда покупка лимонада была настоящим счастьем, радостью и праздником. Лакомств в те времена было очень мало, и мы радовались всему. Даже подушечкам. А уж если у кого день рождения — гуляй, душа! Ой, я бы сейчас крюшончика того выпила… Пару бутылочек… Или даже три.

Того вкуса не забыть. Эссенции, что ли, тогда другие были? Не такая откровенная химия?

Но праздники заканчивались, и на смену лимонаду приходили… что?

Чай и кофе. Причем, заметьте, в те времена подавляющее количество ташкентцев пили чай. И не только узбеки. Русскоязычное население тоже.

У нас в доме пили черный. Грузинский. Тогда другого не было. Ходили легенды про какой-то номер девяносто пятый, но мы с ним так и не встретились. Позже в Ташкенте появился чай со слоном. Индийский. Был он в большом дефиците, но доставался легко: стоило поехать на Чорсу, где в главном входе-беседке сидели старички и старушки и торговали чаем со слоном и еще одним дефицитом — черным перцем, без которого манты — не манты.

Зеленый мы дружно не любили и не покупали. Хотя узбеки считали, что зеленый в жару лучше утоляет жажду, и поэтому мужчины предпочитали летом сидеть в тени деревьев, лучше у реки или канала, и часами пить чай, к которому подавались лепешки, колотый рафинад и карамельки без оберток. Иногда затевался плов, и мужчины медленно и ответственно резали лук, а главное — морковь, мясо, перебирали рис…

А у нас утро начиналось с чая с разогретыми на сухой сковороде и намазанными маслом лепешками. Сколько времени прошло, а у меня завтрак так и не меняется. Только лепешки не те. Правда, когда я в Ташкенте, вместо масла бывает каймак. Многие предпочитают веточку винограда или ломтик дыни, а вот я — каймак. Беда в том, что все продающееся здесь под гордыми названиями каймак, катык, мацони, айран, тан, кумыс и даже ацидофиллин — слова доброго не стоит. Одни этикетки. Уверяю: кто хоть раз попробовал настоящий продукт — век его не забудет. Особенно кумыс. Сколько лет прошло, а на языке — острый солено-кисло-горьковатый вкус настоящего…

Нет, кофе в Ташкенте был. Вроде бы. Кроме этого были напиток из цикория, кофейный напиток и желудевый кофе в картонных пачках. Честное слово. Времена… Продавались также сгущенный кофе и сгущенные сливки с сахаром. Кстати, интересно, что в романах Шолом-Алейхема кофе никогда не упоминается, а мечтательно говорится, что «хорошо бы выпить чашечку цикория». Так я и не поняла, действительно ли подразумевается цикорий или имелся в виду кофе.