Клара Паркс - Книтландия. Огромный мир глазами вязальщицы

Но мне было не до мотков и клубочков. Я была очень занята, глазея на пирожные. Плотные морковные и влажные из темного шоколада, горка тарелок с булочками – все это выстроилось на стойке бара. Пока я ждала своей очереди, женщина поставила еще один поднос с пирожными на прилавок. На нем я опознала характерную каштаново-коричневую комковатую форму фруктового пирога. Не пропитанный ромом, из-за которого у всех фруктовых пирогов репутация весьма подпорчена, а в прямом смысле этого слова торт, наполненный сухофруктами, в основном изюмом, с изысканным дымным привкусом карамели. Я мысленно вернулась к мероприятиям, которые посещала в Соединенных Штатах, вспомнив стоимость входа в конгресс-центрах, сырые бутерброды и пирожные Crisco в пластиковой упаковке, которые подавали в картонной коробке. Какой контраст.

В зоне под названием «Комната подкастов», где шесть популярных британских подкастеров проводили мероприятия в течение всего уик-энда, вязальщицы сидели, удобно устроившись, и болтали, пальцы вязали независимо от глаз. В остальной части зала люди сидели за столиками группами по два-три человека и тоже непринужденно болтали. Атмосфера была тихой и спокойной, с ощущением сосредоточенности от постоянно крутящихся клубков и машин для намотки клубков в углу.

Насытившись тортом, я в последний раз пробежалась по рынку, прежде чем пробил «счастливый час» – пять вечера. Большинство продавцов уже начали собирать и упаковывать товар. Я задержалась в классе Тома, где он убирал со столов образцы, лоскуты и грибочки для штопки всевозможных расцветок, форм и материалов.

«Это мой любимый», – сказал он, протягивая мне простой деревянный гриб, плоский с одной стороны. Я уставилась на него.

«С другой стороны», – сказал он. Я перевернула.

«Нет, с другой стороны». Он подошел и правильно вложил грибок в мою руку.

«Видишь?»

Там были полустертые линии от перьевой ручки, кто-то из прежних владельцев – вероятно, ребенок, которого заставляли учиться штопке, – нарисовал идеальную злую рожицу.

Мы вышли вместе и попрощались, стоя на противоположных сторонах улицы, пока он ждал такси до аэропорта, а я – свой автобус обратно в город. Мы по очереди изображали друг другу возмущение и нетерпение, пока не подошел мой автобус.

Я уже скучала по нему.

Что изменилось в этом мероприятии, спрашивала я себя. Была ли это просто новизна или что-то еще? Теплота и вовлеченность в происходящее – чувства, которые я не испытывала дома? Чуждость любому корпоративному подтексту или межличностной мелодраме? Или просто я была не среди американцев, которых так хорошо знала? Может быть, это яркость красок и романтика путешествий снова заставили меня обмануться?

Многие крупные американские мероприятия стали поощрять людей покупать целые пакеты занятий, предлагая тем большие скидки, чем больше занятий вы купите. Соглашусь, это помогает заполнять классы и оплачивать счета, но часто приводит к пустому рынку во время занятий, что вредит продавцам. Здесь же большинство регистрируются только на один семинар и имеют массу времени, чтобы исследовать рыночные площади и пообщаться в гостиной. Продавцы довольны, студенты расслаблены и сопричастны.

Все выходные организатор Джо носила значок с надписью «Все будет хорошо», у Миики было ожерелье с огромными золотыми буквами «Ш-Е-Р-С-Т-Ь». Хотя не было ни одного момента, когда они потеряли бы контроль над происходящим, это было не их мероприятие, то есть это не было, даже на мгновение, о них. Они не рекламировали книгу или журнал, магазин пряжи или компанию, они просто хотели провести выдающееся мероприятие. Что и сделали, причем с успехом.

На следующее утро меня пригласили на поздний завтрак с Изольдой, Стивеном Вэстом и его со-американкой-из-Амстердама Нэнси Марчант, королевой бриошей. Изольда сказала, что они встречаются в университетском городке, в булочной Peter’s Yard. Там можно не торопясь выбирать и есть булочки с кардамоном. Поедешь?

После очередной поездки на автобусе я встретила Изольду со своим велосипедом. Нэнси уже заказала себе кофе. Вскоре к нам присоединился Стивен, ослепительный в мятно-зеленых с электрическими розовыми и синими полосками легинсах из спандекса. Мы несколько часов сидели, разговаривали, потягивали напитки и вязали. Если бы не другая валюта и акцент, а также тот факт, что за окном была Шотландия, мы могли бы быть где угодно. Более того, мы могли быть где угодно, и чувствовать себя как дома.

Нэнси помогала Изольде распутывать пряжу, которую она вчера вечером распустила. «Дело в том, – пошутила Изольда, – что с пряжей я не в ладах». Стивен возился с широким полотном плотной патентной резинки всех цветов радуги.

Это утро укрепило мою уверенность с том, что вязание имеет настоящую объединяющую силу. Культура и ритуалы вязания – все вместе способствует немедленному установлению глубокого доверия между людьми. Это мой дом. Здесь тебя с радостью встречают, независимо от того, где ты находишься.

Остаток дня я провела, бегая по Эдинбургу так же, как металась по рыночной площади, когда осознала, что она вот-вот закроется. Гонялась за кашемиром и твидом, булочками со взбитыми сливками, книгами, посетила музеи и оранжереи в Королевском ботаническом саду.

По пути мне попалось старое шотландское слово, обозначающее уныние: dreich. Человек, который научил меня ему, продавал великолепные кашемировые шарфы, сделанные в Шотландии, он прочитал мне стихотворение Роберта Бернса. «Dreich, – пояснил он, – значит… небытие». Он указал на улицу и сказал: «Вот что это значит», имея в виду серое моросящее небо, которое ни разу не приоткрыло солнца во время моего пребывания здесь. Dreich. Совершенное слово – как по звучанию, так и по смыслу.

Наконец я вернулась на свою улицу за последней тарелкой супа фо, на этот раз в компании Изольды. Мы воображали, как она будет покупать дома по всему миру, а я перееду в Великобританию. Она предупредила, что зимы здесь едва ли лучше, чем в Мэне. «Люди не понимают, как далеко на севере мы живем», – сказала она. «В восемь утра еще темно, а к трем пополудни уже темно. Если вы когда-нибудь задумывались, почему я так много успеваю сделать в январе, то это потому… что мне больше нечего делать».

В ту ночь я лежала в постели, пытаясь заснуть, мозг работал на полную мощность, обрабатывая все виденное в этом слишком коротком путешествии. Я почти физически ощущала, как этот опыт накладывается на мое прошлое. Пришлось открыть глаза, чтобы вспомнить, что я еще здесь, что Эдинбург вокруг меня. Я еще не уехала, но мой разум уже готовил меня к странной реальности скорого возвращения в Портленд, штат Мэн. Будет ли все это похоже на сон?