Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

Обходя своих подопечных, он внимательно проверял их работу и, быстро, безошибочно найдя какой-нибудь дефект, наставлял:

— Тут, дорогой, надо исправить… Не ленись! В нашей работе не может быть мелочей… Привыкнешь отмахиваться от них — непременно когда-нибудь всех подведешь.

Ослушаться его никто не смел, ибо он никогда без оснований не придирался.

К ним частенько приезжал на велосипеде директор школы, чтобы поинтересоваться, как идут дела. Глядя, как он придирчиво осматривал свое будущее здание, Жамбал не выдерживал и нетерпеливо замечал:

— Теперь осталось только на зуб попробовать… Вообще-то я сам не хуже любого контролера слежу за качеством… Разве не видно? — И начинал громко хохотать.

Строительство подходило к концу. Оставалось лишь оштукатурить стены и побелить их. Все работали с настроением, и никого не надо было подгонять. Дамдину же почему-то казалось, что только он один спешит. Каждый день он работал так, как будто до сдачи здания в эксплуатацию остались считанные минуты.

Жамбал сам месил раствор, прямо-таки колдуя над ним.

«Выходит, это целая наука! Неужели можно точно, как на весах, определить его густоту?» — не переставал удивляться Дамдин, ожидая, когда Жамбал, как обычно, воскликнет: «Готово!»

Дамдин у себя в Гоби не раз наблюдал, как старики готовили раствор — они замешивали глину с корнями ириса, и на этом все кончалось… А уж как он у них держался на стенах, об этом Дамдин не задумывался.

«Если бы я сейчас поехал к себе, то показал бы им, как делают раствор настоящие мастера. А о плотницких делах и говорить нечего. С топором и пилой я теперь управляюсь не хуже, чем со скакуном», — с радостью думал он.

— У вас сейчас самый прекрасный возраст… Впереди целая жизнь. С годами многое поймете! — говорил иногда Жамбал, подходя к ним.

— Значит, недоволен нами… Значит, что-то не так сделали, — начинали беспокоиться в таких случаях ребята.

И все же пришло время порадоваться и им. Комиссия со всей строгостью принимала их работу и не нашла никаких изъянов. Директор школы сделал все, чтобы этот день запомнился. С самого утра он готовил торжественный митинг. Народу пришло много. Можно сказать, весь поселок.

Жамбала было не узнать. Он надел черную рубашку, сшитую под военную гимнастерку, нацепил на грудь четыре колодки, о которых никто из ребят и не знал. «Какими медалями и орденами был награжден наш дарга?» — шептались они между собой.

Вся бригада во главе с Жамбалом подошла к школе. У входа, выстроившись стройными рядами, стояли пионеры. На крыльце поперек входа была натянута красная лента. Около нее стояли несколько человек, среди них и директор школы. Увидев Жамбала, он подбежал к нему и пригласил на крыльцо, а вся бригада осталась стоять в толпе, за рядами пионеров.

Митинг открыл директор Первому он предоставил слово Жамбалу. Затем с приветственными речами к строителям обратились представительница родительского комитета и пионер.

Фундамент здания школы был заложен еще три года назад, но госхоз долго тянул со строительством. Поэтому бригада Жамбала произвела большое впечатление на всех местных жителей: она в кратчайшие сроки и качественно завершила строительство. Об этом много говорилось в приветствиях.

Не успел пионер пожелать строителям успехов, как один мальчик подбежал к Жамбалу и повязал ему красный галстук. Члены бригады восторженно смотрели на своего даргу, но тут пришел и их черед. В тот же миг выбежала вперед целая ватага ребятишек, и всем повязали галстуки.

Затем один молодой учитель огласил приказ директора о награждении всех строителей подарками и, вызывая пофамильно каждого, стал вручать их: почетные грамоты, толстые тетради, авторучки… После этого наступил самый торжественный момент. Директор подошел к крыльцу и разрезал красную ленту, натянутую поперек двери, а забавная девочка с белыми бантиками позвонила в медный звонок, и все школьники устремились в здание.

Дамдин с волнением следил за происходящим и не мог нарадоваться тому, что принял непосредственное участие в строительстве такого прекрасного здания.

Кругом было чисто, нигде ни соринки, а само здание высилось торжественное и нарядное, словно начищенный до блеска сундук. Дамдину хотелось глядеть на него бесконечно, и он думал: «Если бы сейчас вдруг появился здесь кто-нибудь из моих знакомых, я бы ему рассказал, что сам, собственноручно штукатурил стены, красил крышу, наличники…»

Жамбал, возвращаясь после митинга домой, говорил:

— Ребятки! Хорошо служить своей родине, на благо своего народа… Возьмем, к примеру, нашу стройку. Что она из себя представляет? Разумеется, государственную стройку, но мы ведь строили школу и для самих себя. Строим-то мы сами и себе же…

Ребята, впервые в жизни почувствовавшие свою причастность к такому большому государственному делу, гордо вышагивали рядом с бригадиром.

Вечером в столовой госхоза дирекция школы устроила банкет в честь строителей. Дамдин был взволнован и растроган больше всех. Как-то Жамбал, сидя у костра за чашкой чая, говорил: «Смотрю я иногда на дома, здания и думаю: какая долгая жизнь им уготована. Никто не может сказать, живы ли те, кто их строил, но вот творения их рук продолжают жить и служить народу. Это мы все видим. Выходит, что верно говорят: след строителей остается в веках… Где-то лет через двадцать можно будет приехать сюда и удостовериться. Здание наше будет стоять…»

Бригадир, конечно, был прав, но ребята прежде почему-то не задумывались над этим. Теперь Дамдин чувствовал себя совсем другим человеком. Каждый раз, глядя на школу, он непременно вспоминал, как Жамбал хвалил его: «Парень-то остер на глаз, все схватывает на лету…» А Жамбал действительно уже подумывал по возвращении в город выучить Дамдина на каменщика и работать с ним на пару.

В столовой стало шумно и весело. Разговорился Жамбал, хотя выпил-то всего три рюмки архи. Он нахваливал ребят и рассказывал о своих учениках, преуспевающих сейчас в городе. Тут в разговор вмешался директор школы и стал интересоваться у ребят — кто откуда. Те принялись рассказывать о своих сомонах, аймаках, вставляя разные смешные истории. Дамдин, сидевший на самом углу длинного стола, небрежно бросил:

— Выходит, я один гобиец…

— А гобийцы здорово свистеть умеют, — заметил директор. — Я много раз пробовал подражать им, но ничего из этого не получалось. Слюни начинают течь — впору захлебнуться. А они так свистят, что не уступят хангайскому ветру. Когда они свистят, вокруг будто прохладно становится… Правда…

Дамдин все это принял на свой счет, точно речь шла только о нем, и подумал: «Гобийцы не только этим вас могут удивить. У нас много есть такого…» И тут вдруг за столом раздался звук, похожий не то на стон, не то на заунывный плач. Такой звук обычно издает чаша из яшмы или тонкого фарфора, если ее выставить на ветер.