Богуслав Бржезовский - Железный потолок

— Нет, нет! — сказала она задумчиво.

Необходимо что-то предпринять. Ольга взглянула на часы. Уже перевалило за три. Надо было бы вернуться в Прагу. Но у нее нет сил снова пускаться в такой долгий путь. Пожалуй, достаточно будет телеграммы Голубку. Нет, не Голубку.

«Это нахальство, — сказал он ей как-то. — Следят даже за иностранными дипломатами. Лучше не пиши мне и не звони по телефону. Делай это через Альфреда». Да, пошлю телеграмму Альфреду. Он, безусловно, будет дома. В последнее время он редко выходит. И, вероятно, он будет собираться в дорогу. У нее отлегло от сердца, словно она решила трудную задачу.

— Поеду кое-что купить, — заявила она вдруг.

Рознер встал и извинился:

— Не сердитесь, барышня. В воскресенье утром мы уберемся…

— Хорошо, хорошо, — ответила она почти любезно. Она вывела из гаража машину, осторожно проехала по узкой лесной дороге и, когда очутилась на шоссе, прибавила скорость.

«Отложите отъезд на день, Ольга», — повторяла она взволнованно снова и снова и не успокоилась до тех пор, пока не доехала до К. и не отправила на почте телеграмму.

В Швигов Людвик добрался уже после четырех часов. Ворота, ведущие в сад и гараж, были открыты настежь. Из темноты гаража вынырнул Рознер с метлой в руке и удивленно уставился на Людвика.

— Вы меня помните? — спросил его Людвик, стоя у ворот.

Прошло с минуту, прежде чем Рознер ответил.

— Вы были здесь прошлым летом. С теми молодыми господами. Вы… — он не мог вспомнить его имени.

— Янеба, — помог ему Людвик. — Барышня здесь?

Рознер кивнул утвердительно.

— Вернется с минуты на минуту. Вы пришли со станции пешком?

— Я приехал на автобусе, — ответил Людвик.

— Ах, так! Иначе вы ее встретили бы. Прошло не больше четверти часа, как она уехала.

— У нее гости? — поинтересовался Людвик.

Старик замотал головой и поглядел нетерпеливо в сторону гаража, который за минуту до этого он начал было подметать.

— Я могу подождать ее? Тут, в саду?

Рознер кивнул и скрылся в гараже. Людвик прошел в сад. У пруда стояла белая крашеная скамья, она резко выделялась на фоне сочного зеленого газона. Он повернул ее так, чтоб видеть вход в дом и ворота.

Свежий воздух, ласковое солнце, тишина и покой. Это было как бальзам. Людвик чувствовал, как к нему возвращаются силы, которые ночью он так бессмысленно растратил в обществе Краммера.

Они пили всю ночь. Переходили из ресторана в ресторан. Около полуночи, вспоминал Людвик, оказались они в «Театральном». Он надеялся, что встретит там Люцию, что, что… Ничего. Хорошо, что не пришла. Сперва ой оставался с Краммером, потому что надеялся выведать у него что-нибудь насчет Ольги. Потом, когда он решил отправиться следом за нею, он остался с ним, чтобы скоротать время до утра. Теперь он ловил в памяти обрывки своего разговора с Краммером. Краммер то ли не хотел говорить, то ли знал слишком мало. Под конец, когда Краммер выглядел уже достаточно пьяным, Людвик спросил его прямо:

— Ольга едет в субботу с вами?

Тот пожал плечами, потом уставился пьяными глазами на него и сказал подозрительно:

— Послушайте, вы, кажется, что-то замышляете. Советую вам в последний раз: не суйтесь в эти дела…

— Не могу, — ответил Людвик.

— Что вы хотите делать?

— Вырвать ее из когтей этого… — сказал Людвик с упрямством пьяного.

Краммер рассмеялся.

— Как бы не так! Заранее могу сказать, чем все кончится. Если будете путаться у него под ногами, он вас уберет с дороги, и все. Помните, что на свете есть личности, которые не могут спокойно видеть человеческого горла. Они считают, что горло существует только для того, чтобы его перегрызть. Он принадлежит именно к этой категории.

Потом Краммер проговорился, что в пятницу вечером у него свидание со Смитом в Валдштейнском ресторане.

— Буду пить до завтрашнего вечера, — заявил он. — Потом выслушаю последние наставления перед дорогой и снова буду пить.

Из всего сказанного Краммером Людвик сделал вывод, что в пятницу утром Ольга действительно едет в Швигов одна. Это решило все. К утру он бросил Краммера и около шести был на вокзале, чувствуя, как напрягает всю свою волю, чтоб не выглядеть пьяным. В поезде он сразу же уснул, проснулся только в Пльзени, там он зашел в вокзальный ресторан, выпил кружку пива и даже вздремнул, дожидаясь поезда на К. Только на свежем воздухе начал улетучиваться хмель. А вместе с ним, разумеется, и решимость.

«Вырву ее из когтей», — хвастал он ночью. Теперь это вдруг показалось ему смешным. Смешно также и то, что он тут. Он не должен был пить. Человек, вероятно, не должен столько пить. В редакции сегодня ему надо было сдать статью о Первом мая для праздничного номера. Где статья и где редакция? И где Людвик?

Он поднялся со скамьи, подошел к самой воде и долго смотрел на спокойную поверхность пруда. Вдруг им овладело неодолимое желание погрузиться в воду. Он снял пиджак, засучил рукава рубашки и спустился по ступенькам вниз. Решил хотя бы сполоснуть лицо. Но как только наклонился, у него закружилась голова и он едва не свалился в пруд. Умывался осторожно, одной рукой, а другой держался за перила.

Ночью все было ясно. Ему словно дали приказ: должен спасти Ольгу! В одно мгновение его пронзила жгучая боль. Ярость. Ревность. Уязвленное самолюбие. Бог знает, что это было. Теперь в нем уже снова ничего нет. Прогорела, остыла печь. Надо бы снова разжечь ее. Напиться. Пожалуй, он должен выпить чего-нибудь, чтобы в нем снова вспыхнуло пламя. Ведь он здесь, и вот-вот появится Ольга, встанет перед ним, а Людвик не знает, что скажет ей. Будет нести какую-нибудь чушь. Выжимать из себя одни только громкие слова. Шпион, катастрофа, безумие, опомнись… Ему надо бы уйти, пока еще есть возможность. Но на это у него уже недоставало сил.

Он растянулся на скамье и, тщетно пытаясь привести свои мысли в порядок, тупо смотрел на дом из красного кирпича.

В нижнем этаже под террасой — окно библиотеки. Там был рабочий кабинет Фишара. Второе широкое окно возле крыльца — это окно гостиной. Там есть камин, а посреди комнаты — массивная деревянная колонна. На террасу выходит стеклянная дверь из комнаты верхнего этажа. В ней висит хрустальная люстра, а на комоде стоят часы с колонками. За этой комнатой — апартаменты Марты Пруховой, затем Ольгина комната и комнаты для гостей. Маленькие, только для ночевки. К дому примыкает пристройка для прислуги, и возле нее — огород. Вилла эта влетела им в копеечку. Деньги! Вчера он ничего не тратил, за все платил Краммер. Это хорошо. У него в кармане сейчас порядочная сумма — получил аванс за статью о Первом мая. А, ладно! Какое уж там лирическое воодушевление! А Ольга тоже хороша. Поколотить ее следовало бы. Вот тебе, получай, ты, шлюха, вот тебе еще! А что ему, собственно, до нее? Любит ее? Пожалуй, только бесится из-за того, что досталась она не ему, а этому мерзавцу Смиту. Из-за того, что тот его обскакал, а она его, Людвика, предала.