Филип Хеншер - Дружелюбные

– Мы съели сорок штук, – сообщил Раджа. Позади в дверях стоял его отец.

Гостью – Хелен – это, казалось, не впечатлило. Легким жестом, почти не касаясь волос, она оправила свою и без того безупречную прическу. Когда Хилари замолчал, она лишь спросила:

– Так Лео дома?

– Глотали не жуя, – продолжал тот. Обернувшись к соседке, развел руками: мол, такие дела. Та слушала с удовольствием – или удачно притворялась. – Один подросток даже подавился и начал терять сознание. Второй где-то видел и применил прием Геймлиха, ну, толчок в брюшину сзади. Не сработало. Я сразу же понял, что делать. Не просто же так я сорок лет врачом проработал. И бросился туда. Схватил нож и открыл дыхательные пути. И он спасен. Потом его отвезли в больницу, и я не думаю, что он подойдет к этому дереву еще раз. Урок усвоен. Видите ли – дело в том, что у первой помощи есть границы. А если что-то более серьезное – нужен врач. Вот у меня был случай. Ехали мы как-то в воскресенье с женой и детишками, как вдруг неожиданно перед нами на дорогу выскочила женщина, почти в истерике, размахивая руками, чтобы остановить хотя бы кого-нибудь. Она понятия не имела ни о том, что я врач, ни о том, что в какой-то из машин вообще есть медик. Это было…

– Хелен, – произнес Лео. Он стоял в дверном проеме, ухватившись за него руками, как человекообразная обезьяна, и ухмылялся. – Что за…

– Погодите секундочку, – отрывисто сказала она Хилари и обернулась к Лео. – Пришла забрать тебя. Паб открыт.

– Дело было, – Хилари положил ладонь на рукав Хелен, – в том, что супруг ее…

– Спасибо. Я пришла к Лео. Пошли, чувак?

Когда они садились в машину, Хилари продолжал разглагольствовать, правда, в голосе появились нотки недовольства и обиды.

– Твоя мама в больнице, так? Должно быть, наслаждается тишиной и покоем. – Хелен дала задний ход. Где-то в доме брат или еще какой-то родственник пытался надеть куртку, догнать Лео и спастись бегством вместе с ними, но его задержал Хилари, чтобы представить очаровательным соседям. – Прости. Но твой папа – это выше моих сил. Нет, конечно, твою маму я уважаю и все такое…

– Что это за черт?! – отрезал Лео. – Коричневый «остин»! Что на тебя нашло?

– Моя мама выразилась похлеще, – сказала Хелен. – Держу пари, пятнадцать лет назад, когда эта машина была новой, цвет назывался по-другому.

Шариф закрыл за ними дверь. Раджа отправился наверх. Когда сын уже не мог ее услышать, Назия воскликнула:

– Просто взял и ушел!

– В некоторых семьях так бывает, – урезонил ее Шариф.

– А ведь его отец еще не закончил говорить! – не унималась она. – Да и внук… Его дед только что представлял нас и говорил, кто он. Очень мило с его стороны. А мальчишка взял и ушел, а ведь он даже не закончил!

– От отца, полагаю, набрался.

– Нет, решительно не понимаю! А доктор Спинстер ничего не делает. Не понимаю!

– Думаю, привык. – Шариф потер нос ладонью и высморкался – пока никто не слышит. – А он говорил и говорил, пока все не разошлись. Не понимаю их.

– Кого?

– Людей. В этой стране. Если мальчики когда-нибудь…

– Наши – никогда.

– Теперь я понимаю его. Доктора Спинстера. Это как роторный двигатель – когда его запускают и забывают отключить. Ни привода, ни трения – крутится и крутится. Его дети смотрят на него – и уходят. Он готов на все, лишь бы заставить их слушать. Как так можно в семье – не понимаю.

– Кто-то сказал им, что отца можно не слушать.

– Она бы этого не сделала. Никто не скажет такого детям. Не верю, что это она.

– Ты ее не знаешь.

Хелен и Лео приехали в тот же паб, что всегда. Кирпичное здание придорожной забегаловки, выстроенное в 1930-х на задворках города, примыкающее к крутому склону, внизу которого простирались болотистые пустоши. Спереди паб насчитывал два яруса, сзади – четыре; также имелась гостиная, которой не пользовались, и глубокий погреб, заполняющий зазор. Паб никогда особенно не процветал: его построили, чтобы привлечь торговцев, отправлявшихся в Манчестер или возвращавшихся оттуда, но выяснилось, что мало кто спешит ухватиться за последний шанс набраться перед дорогой – ближайший город километрах в семидесяти – или настолько устал по пути в Шеффилд, что не в состоянии проехать еще немного. Лео тронуло, что Хелен выбрала именно этот паб, не советуясь. «Герб Тайлеров» – потому, что они всегда выбирали именно его.

И Джек, владелец, был на месте. Лео поборолся с искушением зайти, делано неуклюже размахивая руками. Они выбрали этот паб потому, что в нем обслуживали даже пятнадцатилетних. Лишь некоторое время спустя подростки поняли, что здесь очень мало посетителей, и решили: лучше уж рискнуть и проследить, не наблюдает ли за пабом полисмен. В начале семидесятых важнее казалось притвориться взрослым. И не факт, что хозяина зовут Джек, – он просто смахивает на типичного Джека, и на лицензии на продажу спиртного, висевшей на двери, его имя начинается с «Дж». Сейчас, днем, паб был пуст.

– Андреа видела тебя, – сказала Хелен. Они сидели с пинтовой кружкой каждый. – Помнишь ее? Мы уже шесть лет вместе. Она беременна – собственно, она и встретила тебя, когда ехала на осмотр «шести месяцев».

– Как у вас так получилось? – спросил Лео. – Ну, забеременеть?

– Твою мать, Лео! – взвилась Хелен. – Не твое собачье дело. Просто немного свежей спермы – и готово.

– Ну да, но свежая сперма на дороге не валяется.

– Лео, задавай любые вопросы, но я не стану детально описывать весь процесс, можно?

– Поздравляю. У вас было время созреть. Когда Кэтрин родила Джоша, мне было двадцать два. Сейчас ему двенадцать.

– Ну, вам не потребовалось планировать и просчитывать, как нам, – сказала Хелен. – А вообще нам повезло: идем, глядим – стоит банка свежей спермы. Ну, мы и решили: почему нет? А с Кэтрин что?

– Мы разошлись много лет назад. Однажды утром просыпаешься, смотришь на другого и думаешь: я больше не знаю, зачем это все. Да, я очень честно подумал: ей нужен кто-то получше, чем я.

– И что, такой нашелся?

– Нет. Не нашелся. Говорит, женщине с ребенком трудно найти пару. Нечестно – женщинам нравится, когда мужчина один с ребенком. Напротив – срабатывает материнский инстинкт.

– Вот слушаю тебя и понимаю, отчего ни капельки не жалею, что перестала связываться с мужчинами вроде тебя, – заметила Хелен.

– Никогда не пойму, почему ты стала лесбиянкой, – вздохнул Лео. – Когда мы с тобой встречались, этого нипочем не сказать было.

– Мы с тобой никогда не встречались , Лео, – поправила Хелен. – Просто переспали пять раз. И все. Еще по кружке?

– Конечно.

Он заметил, что Хелен стоит у стойки – не по-мужски, но подняв голову и выставив локти. Она и в прошлый раз платила за пиво.