Филип Хеншер - Дружелюбные

– Надеюсь, Садия сдержит слово, – проронила Назия.

Лицо ее сделалось недобрым: довольно пугающее зрелище, если наблюдать из горизонтального положения, лежа с нею на одной подушке. Шариф поежился, небритый подбородок приятно поскрипел на чистой хлопковой наволочке. Спрашивать не хотелось.

– Садия сказала, что, если страна обретет независимость, если у Муджиба получится, если мы отделимся от Пакистана и станем жить своей жизнью, она уедет из страны.

– Переберется в Лахор, – уточнил Шариф. – С остатками семьи мужа – или с одним Мафузом?

– Не знаю, – ответила Назия. – У меня было впечатление, что она имеет в виду «уехать на другой конец света насовсем».

– Не надо было столько вспоминать при ней о Шеффилде. Может, это и вызвало у нее такие мысли.

– Разве у Мафуза нет британского дядюшки? – спросила Назия. – Готова поклясться, что где-то всплывал «дядюшка Мухтадир». Где он? В Лондоне? Вроде держит туристическую контору. Это он самый? Или кто-то другой?

– Вот народ! – пробурчал Шариф. – Везде-то выкрутятся со своими магазинчиками и конторками. Как она могла?..

– Этого она и добивалась, – чопорно сказала Назия. – В общем, я хочу спать.

– А я минут пять почитаю. Так устал от всей этой чуши, не имеющей отношения к инженерному делу. Даже от дискуссий с профессором Анисулом! Видеть их не хочу. Проводить на самолет – и пусть летят, куда вздумается. У меня тут роман Шахидуллы Кайсара. Люблю его.

Профессор Анисул ценил то, что для него делали. Подстроился под распорядок своих хозяев. Ему не удалось перевезти из дома все, что он хотел. Лишь теперь до него дошло, каким утешением была для него самая большая книга в его библиотеке: огромный американский атлас мира. И ему не хватало уютного часика перед сном, когда он составлял маршрут по Советскому Союзу или рассчитывал, как добраться от одной йоркширской деревушки с причудливым именем до другой. Он привез другие книги, да и здесь имелась библиотека. Однако профессор не мог не признать, что три недели, в течение которых появляться на работе было небезопасно, тянулись долго и мучительно. Ну, по меньшей мере, он научил молодого Шарифа сложной разновидности карточной игры кункен; их со старшей сестрой изобретение. Бедная сестренка! Хорошо, что она этого не видит. Он взял с собой несессер с туалетными принадлежностями, одежду на десять дней и фотографию сестры в кожаной папке, чтобы поставить на комод и, когда никто не видит, здороваться с нею. Он дурно обошелся с сестрой. Вынудил выйти замуж за того человека, сильно старше. Детей супруг ей не дал, лишь привязал к себе. А потом умер, и она оказалась привязанной к брату. А ведь она могла жить своей жизнью, а не просто стирать их белье. Могла стать врачом.

Каждый понедельник профессор Анисул отдавал экономке ворох грязного белья. Он считал, что здешняя прислуга справляется лучше, чем его экономка. Они так добры к нему. Например, мать молодого Шарифа заметила, что он не притрагивается к китайской тыкве. Он не любил ее. И, когда в следующий раз подали тыкву, на столе появилось еще одно овощное блюдо. Жена Шарифа, сидевшая рядом с профессором, похоже, нарочно обратила его внимание на это блюдо, а потом спросила, понравилось ли ему. Он ответил утвердительно: это оказались баклажаны, с насыщенным маслянистым вкусом.

Но в самом деле скука смертная. Он вставал в восемь, мылся, брился, одевался и заправлял кровать. Если ночь выдавалась неспокойная, мог проснуться чуть позже, но, оказывается, был способен легко проспать то, что перебудило всех остальных. Потом завтракал – и искал, чем занять день. Он любил ходить по дому и болтать с хозяевами: часто и у них находилось время с ним пообщаться. С Шарифом было здорово говорить об инженерном деле и иногда перекинуться в карты. А его брат Рафик – вот нетерпеливый малый! Всегда готов вскочить и бежать. Ждал повестки, чтобы покинуть дом и идти воевать, – точь-в-точь как студент, с первого же учебного дня готовый бежать и строить мост. Жена Шарифа обходилась с гостем ласково, но скоро перестала расспрашивать; вставала и уходила по своим делам, довольная выполненным долгом. Что до других женщин в доме – в них он не был уверен. Иногда, работая за столом, он случайно ловил взгляд матери Шарифа – и замечал, что она смотрит на него оценивающе. Будто бы он что-то скрывает. Из всех членов семьи, кроме Шарифа, друга и коллеги, больше всего ему понравился муж его сестры, которого звали Мафузом. Этот молодой человек охотно и открыто улыбался и искренне интересовался строительством мостов. Жаль, что после двадцать пятого марта они больше не захаживали в гости.

Во всяком случае, профессор нашел себе занятие на утренние часы. Принес книги, классический справочник Маркса и здоровенный труд по материаловедению, и тетрадь для набросков и вычислений. Он полагал, что современного и подробного учебника материаловедения сейчас нет. Но пусть этим займутся молодые, только начинающие карьеру, у которых впереди вся жизнь. Профессор одолжил у Шарифа штангенциркуль и приличных размеров лист чертежной бумаги. И по утрам в это странное время – неизвестно, когда удастся вернуться к студентам, – погрузился в работу над демонстрационным проектом моста.

Шарифу он ничего не сказал. Ему пришло в голову, что молодой человек, пусть и блестящий во многих отношениях, привез из-за границы собственные убеждения о профессии, которая могла породить и надежное сооружение, и абсолютно непрактичную химеру. Нужно постоянно придумывать новое и со свежими мыслями пересматривать фундаментальные принципы. Что ж, на пару дней можно и забыть о практичности.

Сначала профессор Анисул нарисовал обычный подвесной мост. Такой, какими занимался постоянно. И принялся отвечать на вопросы, которые, будь они заданы другими и в другой ситуации, счел бы глупыми или странными. Могут ли опоры моста быть километр высотой? Что, если их сделать из чистого золота? На бумаге высчитывались огромные значения силы натяжения, а материалы для такого проекта нашлись бы разве что на другой планете. Тогда профессору в голову пришел другой вопрос. Сегодня из стекла строят дома; он знал, что в небоскребах делают целые стеклянные стены. Можно ли построить такой мост? Какие в процессе возникнут трудности; а еще – получится ли сделать конструкцию невидимой или хотя бы прозрачной, без металлической арматуры?

Посмеиваясь, он занимался проектом. Молодой Шариф заметил это и явно заинтересовался, но профессор Анисул молча делал подсчеты и вычерчивал эскизы. Выходил парадокс – во всяком случае, так казалось профессору Анисулу. Чем прозрачнее мост, тем больше весят материалы на его постройку. Но как создать стеклянный кирпич нужного размера? И сколько потребуется слоев стекла? Вот такие вопросы волновали профессора. В конце концов он решил взять проект моста через Падму нахрапом. Рассчитал и выстроил чертеж моста подходящих для выбранного материала размеров. Мост оказался четыре с половиной метра длиной и три с половиной высотой. Все, что больше, требовало определенных ухищрений. Так интересно было! Иногда, отрывая взгляд от работы, профессор с удивлением обнаруживал, что слуги накрывают на стол для обеда. Утро прошло.