Борис Юхананов - Моментальные записки сентиментального солдатика, или Роман о праведном юноше

Галки кружат над людодромом,

Горловой их гомон, как говор,

Гаркни, галка! Кончай, довольно!

Ну когда ж он скомандует «вольно»?

Омерзительно и непристойно

Лейтенантик шлифует нас.

Он кликушествует солдафоном,

Он напыжился: «Я вам устрою,

Вы еще не нюхали стро-ою,

Ста-а-ановись, батар-рея, р-р-равняйсь!»

Всепоганящая без разбору

В нас врезается тьма с разгону,

Одуряет копытный клац.

Мы безропотны, мы покорны,

Мы безмолвны перед законом,

Вкруг, как кони, прем по загону —

Только вот погонщик в погонах,

И не кнут у него, а приказ.

Ночь… Солдатики спят. Один, как зародыш, боязливо скорчился под простыней, другой распахнулся, раскинулся, рот разинул, но дышит, вернее, гудит почему-то носом! Многие ухом прижались к подушке, будто подслушивают, а этот удивительно так спит, словно ждет губами чего-то, быть может, поцелуя далекой женщинки…

Старший сержант Дмитриев, припав к подухе щекой, обняв матрас, спит, словно плачет… Вот неожиданность. Сима! Длиннюще-худющий, ногу закинул на ногу. Спит как бы сидя-лежа.

Удивительно скульптурны!..

Ни фига себе ливень!

Ударил ливень!

Я знал, что он ударит.

Утро. Ливень озлился громом,

Запустил по казармам в пляс,

Он ворвался в мир, как в хоромы

К любовнице пьяный князь.

Посшибало мозги простором,

И, с восторгом разинув пасть,

Лейтенантишка бестолковый

По-мальчишески скачет всласть;

По карнизам и по газонам,

По кирзухе нашей и хрому

Офицерскому хлещет грязь.

Сквозь заборы все и запоры,

Сквозь запреты все и препоны,

Сквозь покровы все и обновы

ДРОЖЬ МУРАШКОВАЯ ПРОБРАЛАСЬ.

Тетки меж собой обсуждают погоду, и вдруг одна выдает:

— Да-да, понижается температура, теперь к этому идет. УЖЕ ЛЕТА ПРОШЛА!

Она о лете, как о подружке отмолодившейся…

05.08.80.

Молодецкие забавы,

У Адрюшки пулемет,

Он жить спокойно не дает

Бабкам во дворе.

На потеху детворе

Андрюха дуло из окна:

«Нуй-ка, бабки, най-най-на!»

Но старушки с перепугу

Врассыпную от скамьи:

«А нуй-ка, бабки, встали кругом,

Пляшем, милыя мои!»

«А нуй-ка, бабки, най-на-на!»

В пляс пустилася одна —

Эй, подружку поддержали,

И старушки заплясали:

У Андрюшки пулемет,

Он сейчас стрелять начнет.

06.08.80.

— Товарищ старший сержант, курсант Ильин с несостоявшихся работ прибыл…

— Га-га-га-га!

«Все по уставу» — единственный способ высмеять этот чертов устав!

07.08.80.

Сегодня на объекте тер соляркой полуприцепы. Руки до сих пор попахивают, пованивают…

23:00

Прошла вечерняя поверка. Все уже давно улеглись.

Старший сержант Шугуров (Шкуро шкуров) катается по коридору, вдоль кроватей, на велосипеде.

08.08.80.

Вот-вот! Сегодня случилось…

Шугуров:

— Чтоб сахар этот захватил и принес мне в каптерку. Понял?

Я:

— Не понял.

— Ты-ы понял!

— Не понял.

— Принесешь в каптерку!

Резко вышел из столовой. Фиг я ему что принесу. Посмотрим, что будет.

Вечер, вот я сижу сейчас и подшиваюсь (щеки горят немножко) , а Шугуров здесь же почитывает, развалясь в красном кресле (Ему из ленкомнаты притащили.) . Цукору я ему не принес, но он пока… вроде как ничего не было…

Шугуров:

— Эй, мужики! Хорош там балабонить! Ну че, не поняли меня, что ль?!

10.08.80.

Я сейчас похож на эту брезгливо оскалившуюся машину, которая вывозит мусор. Бегаю по части, ищу совковую лопату. Сволочи! Никто не дает! С Шугуровым так все ничем не кончилось. Он так и не спросил. Отчего?

11.08.80

Шугуров, конечно же, ничего не забыл и не пропустил. Но он мстит мне по-уставному. Вчера я пошел в третий раз на неделе в наряд и лично от него получил выговор.

А сейчас льет дождь. Потемнели намокшие хэбэхи, пилотки набухли и отяжелели.

— Ну что, непонятно, что ли? Строиться у сушилки! Сейчас дадут плащ-палатки, и на объект.

— Отставить плащ-палатки! Строиться в спальном помещении!

— Ура-а! Не пойдем.

12.08.80.

Сдал кровь.

Спал до обеда.

Сырое, вылинявшее небо.

Капитан Жарун два часа читал лекцию так, что каждую минуту казалось, вот сейчас закончит и куда-то умчится.

Старшина:

— Еврейский принцип: прежде чем пукнуть, надо оглянуться. А наши как делают? Прежде пернут на всю улицу, а потом думают, что это все от них носы воротят? А то ведь у вас умудряются как? Зубную щетку положат рядом с сапожной, а потом на зарядке в обморок падают — начистят зубы гуталином…

15.08.80.

Давеча я рассмешил весь взвод:

— Ильин!

— Я!

— Выйди из строя!

— Есть! (Топ-топ.)

— Ну, расскажи, Ильин, как ты нес свою службу сегодня ночью.

— Разрешите приступить?

— Давай.

— Та-ак… Где-то в четвертом часу утра я поднялся наверх в канцелярию с книгой и целью эту книгу почитать. Случилось так, что рядом оказалась кровать, и я, так сказать, прилег на нее и позволил себе на несколько минут забыться сном…

— Га-га-га-га-га!

(Долго не забудут мне это — «забыться сном».)

— …в чем и был сейчас же уличен неожиданно вошедшим сержантом Сандраковым. Сознавая свою вину, готов понести наказание.

— Га-га-га-га!

— Витиеватый ты парень, Ильин!

— Га-га-га-га!..

А Шугуров, в общем-то, неплохой парень. Все эти дни, когда я вкалывал дневальным, он приглядывался. И был сегодня разговор. Он просто и по-доброму говорил со мной, умно говорил. Сегодня весь день звал меня по имени и на ужине дал картошки из «ихнего» бачка, дал, несмотря на молчаливое неодобрение «их».

Но посмотрим.

17.08.80. Воскресенье.

Обед.

— Сима, а ты чего не жуешь?

— Да ко мне должны приехать.

— Смотри, пролетишь, Сима, как фанера над Парижем.

Я уклоняюсь от малейших столкновений. Малейших! «Человек лавирующий, суть — безразличный».

Ударяюсь, уклоняясь от удара.

— Как всегда, по воскресеньям наедаешься, а в понедельник начинается голодовка.

— Так, бабе уже накатал, а теперь начинаю второй. Что бы ей, суке, накатать?

— Второй, что ли?

— Ага. Письмище пришло сегодня.

Квадратный Серега Вернигоров с силой всхрапнул воздуха и в окно уставился круглой своей физией-жбаном.

Мы сидим в классе.

Человек распечатывает конверт и смакует письмо, как конфету…

Хочу читать Гофмана, «Кота Мурра». Мне просто необходимо читать про «Кота», но пока — «Роман о романе» Т. Манна (К «Доктору Ф.») .

Да, чтоб не забыть… Шугуров называет велосипед майора (нашего комбата) — «быстрые ноги». Сейчас, кстати, Шугуров в увольнении. Он так говорит:

— Пойди посмотри, «быстрые ноги» комбата на улице стоят?

Природа уже начала готовить нас к зимним холодам. Сегодня целый день не могу сосредоточиться, нет, вру… Утром готовились к завтрашнему смотру. Я попал в «коробочку» — знаменный взвод. Три часа с утра потели на плацу. Карабин весит три кг, но я под конец уж освоил, как держать его, чтоб не уставать.