Анастасия Писарева - О чем молчит Биг-Бен

Сегодня я вовремя. Поднимаюсь на наш этаж и не успеваю завернуть за угол, как слышу Терезин раскатистый смех. Он словно отражается от стен и потолка, атакует тебя со всех сторон. С добрым утром. Хорошенькое начало понедельника.

Вместо «здравствуйте» Тереза с порога сообщает мне, что разослала статью «Что вы знаете о чехах» и мне надо обязательно с ней ознакомиться.

Пунктом девятым в статье значится, что чехи терпеть не могут, когда их принимают за русских.

Все внимательно поглядывают то на меня, то на нее. Наверное, интересно наблюдать, как мы пикируемся. Это как театр. Драма. Она особенно хороша, пока ты зритель, сидишь себе в стороне и наблюдаешь. Тебя не трогают, и это уже повод порадоваться и выдохнуть.

Я решаю, что не буду ничего говорить — не дождется она. Открываю почту, и туда сразу падают два сообщения. Оба от нее, а она вон — слева сидит, в двух шагах.

— Ты видела, я прислала ссылку? — спрашивает она, и офис замирает — вот-вот, сейчас.

— Видела…

— Теперь ты знаешь, что чехи не любят, когда их принимают за русских. Мы никогда не забудем шестьдесят восьмой год! [4] Ввод войск стран Варшавского договора (кроме Румынии) в Чехословакию, начавшийся 21 августа 1968 года и положивший конец реформам Пражской весны. Наиболее крупный контингент войск был выделен от СССР.

И что мне с этим делать? Я должна как-то ответить за события прошлого? Пока я думаю, что сказать, она уже переключилась:

— Кстати, в февральских отчетах все неправильно, — и поскольку на лице моем, видимо, отражается все, что я думаю по этому поводу, тут же добавляет: — Но здесь нет нашей вины. Просто Итон забыл сообщить нам часть данных, и мы их не учли.

Я, уже готовая к обороне или атаке, выдыхаю:

— Мы ни при чем, получается?

— Нет, но обвинят нас, так что надо продумать, как избежать таких ситуаций в будущем.

— Так пусть сообщают полные данные.

— Не так просто, это политический вопрос, Ксения…

Снова «политический вопрос» — лучшая мантра, когда все идет кверху дном, никто не знает, что делать, или необходимо осуществить что-нибудь бредовое.

Новости ввергают в уныние и одновременно злят. Наш файл, тот самый, над которым мы так долго бились впятером и нашли ошибку, так вот, этот файл все равно оказался неправильным. И мы тут даже ни при чем. Теперь уже слишком поздно что-то менять. Дело сделано. У нас процесс. Сроки вышли. Итон недоволен. Таких примеров будет еще миллион. Это не последний случай. Невольно задаешься вопросом: а нужен ли вообще этот процесс, который ведем и контролируем мы, внешняя организация? Он вообще управляем? Я сомневаюсь.

Зато Ксавье знает все.

— Проблема из-за клиента, конечно, но мы не можем им об этом сказать. Придумать, что делать с ежемесячными отчетами, придется вам.

Умелой рукой он перекидывает вопросы на меня.

— Кстати, Итон приезжает в конце недели — можешь с ним лично обсудить, — добавляет он, как мне кажется, слегка насмешливо.

Итон приезжает? Неожиданно мне кажется странным, что это реальный человек. На протяжении месяцев Итон — это голос из динамика в переговорной. Как он вообще может приехать куда-то?

Потом я замечаю, что в офисе снова появляется Марк, к нам чаще заходит Стив, и вдруг все шорохи и шепот фокусируется вокруг приезда Итона.

— Возможно, вечером мы вместе пойдем куда-то с ним. В четверг, скорее всего. Будь готова, — говорит мне Тереза.

— Это обязательно? Я тоже должна идти?

И она смотрит с таким лицом, что я понимаю — сморозила глупость. Не просто обязательно, а должна быть польщена, что меня включают в такое событие. Идут только менеджеры, никого из ассистентов не берут.

До его приезда еще три дня, и мне надо делать отчеты. Я погружаюсь в них с Рикой и Томом.

Сегодня я пойду на йогу. Я так решила. Надо позаботиться о себе хотя бы так. Начинать с мелочей.

Чтобы успеть на йогу, мне нужно уйти из офиса сразу после окончания рабочего дня, в пять вечера. К этому времени я планирую доделать отчет и выслать его Итону. Перед отправкой его должны посмотреть Тереза, Ксавье и Кейтлин, не нужно ли еще что добавить. Но добавлять там нечего — все сто раз согласовано. От них требуется просто отмашка.

Только побыстрее, друзья, пишу я им, давайте обсудим до пяти — мне сегодня нужно уйти пораньше. Подумав, стираю «нужно уйти пораньше», пишу «нужно уйти вовремя».

Сначала нет реакции. Чуть позже пишет Кейтлин. Она сегодня работает из дома. Она живет в Брайтоне, до работы ей добираться где-то час-полтора. Один раз в неделю она остается дома и работает оттуда. Марку не нравится, когда из дома работают по понедельникам и пятницам. Он не озвучивает этого, но считает, что так человек увеличивает себе выходные, поэтому Кейтлин работает из дома в четверг.

Вообще, мы с Кейтлин совершенно разные. У нас — ничего общего, никаких общих тем. Обычно я не знаю, о чем с ней говорить, а она — со мной. Мы пересекаемся только по рабочим вопросам. Ей около сорока, она живет в Брайтоне и в свободное время занимается фотографией. Ее главная фишка — странные сочетания в одежде. То, что она носит — никогда не модно и не актуально, но неизменно стильно и даже эксцентрично. Желтые колготки, юбки в мелкий цветочек, сочетания пастельных тонов и броской необычной бижутерии. Ее сыну восемь лет, и он явно вырастет не задолбанным родителями ребенком, потому что она его воспитывает не так, как стандартные родители. По рассказам, когда она была помоложе, то моталась с какими-то музыкальными группами в турне, работала музыкальной журналисткой. Она отличается от всех в нашем офисе, но при этом очень хорошо адаптировалась. Она делает работу так, как здесь необходимо, максимально используя выгоды работы и обходя острые углы. В прошлом году она была в другом отделе, который затем реорганизовали. Сократили почти всех сотрудников, а ее оставили. Я не знаю, нравится ей здесь или нет, что она на самом деле думает о Терезе, Марке, Ксавье, обо мне, но у нее маленький сын, и она каждый день ездит на эту работу из Брайтона — полтора часа в одну сторону с одной пересадкой, да и то если нет задержек в расписании поездов.

Сама она говорит мало, и больше на рабочие темы. Почти никогда не скажет ничего лишнего, но все же из-за ее пуленепробиваемой манеры ассистенты держатся от нее подальше. Возможно, из-за того, что между нами совершенно нет дружеских отношений, с ней очень легко работать.

Я знаю, что она считает, что я несправедлива к Рике, поэтому я рада, когда она начинает работать с ней в паре. Пусть сама увидит, что я ничего не придумываю. Нет никакой возможности доказать коллегам, что как бы мила ни была Рика — а она может быть очень милой, — работать с ней невозможно. Ей почему-то благоволит Дейв (возможно, потому, что она плачет на встречах с ним и смотрит на него с мукой в огромных глазах, обрамленных густыми ресницами). Дейв — еще один наш старший менеджер, кроме Терезы. На проекте он занимается налоговыми вопросами, и у меня с ним нет общих дел. Он только с Рикой работает. Вот он и заступается за нее на встречах старших менеджеров, где меня нет.