Эмма Донохью - Притяжение звезд

– Нам суждено презреть опасность… [28] «Солдатская песня», ставшая в начале ХХ века гимном восставших ирландцев.

Я представила себе доктора Линн и ее товарищей, карабкающихся на крышу муниципалитета. Они презрели опасность – и чего ради? Мне было странно думать о враче, взявшем в руки оружие, кромсающем тела вместо того, чтобы их лечить.

Но тут меня посетила другая мысль: ведь на фронте врачи делали то же самое. Война – это же полная неразбериха!

Мимо прогрохотал грузовой трамвай с мешками картошки. За ним – трамвай со свиньями, испуганно хрюкавшими во тьме. Потом локомотив, тащивший несколько платформ с горами мусора. Я задержала дыхание, пока вонь не растаяла в ночном воздухе.

Газетчик повторил припев – боевой клич, звучавший в его детских устах наивно. Конечно, ему было начихать и на короля, и на свободу; он был готов петь те песни, которые нравились его покупателям. Уличные торговцы не могли быть младше одиннадцати лет, но этому пареньку на вид было скорее лет восемь. Интересно, куда он отправится ночевать, когда его рабочий день закончится? Я посетила на дому слишком многих своих бывших пациентов, чтобы не догадаться. Стены некогда крепких особняков были испещрены щелями; семьям теперь приходилось ютиться впятером на одном матрасе под крошащейся лепниной на потолке, с текущими водопроводными трубами. Многим дублинцам удалось сбежать в пригород, оставшиеся горожане самовольно заняли полуразрушенные дома в самом сердце столицы.

Может быть, этому маленькому газетчику и жить негде. Наверное, можно было пережить одну холодную ночь в октябре, но сколько таких ночей, сколько лет он провел на улице? Я подумала об Ирландии, существовавшей в мечтах доктора Линн, где будут заботиться даже о самых бедных гражданах.

Я подумала о сиротском приюте, в котором выросла Брайди, и о том, что она сказала про нежеланного младенца вроде того, кого собиралась родить Онор Уайт: его спустят в трубу. Все-таки необычная девушка эта Брайди Суини. Сколько в ней пыла и страсти! Где она узнала все то, в чем вроде бы разбиралась? У нее не было собственного гребня, в синематограф она ходила всего раз в жизни. Она хотя бы ездила в автомобиле, слушала граммофон?

Церковные колокола вызванивали «Веру наших отцов» [29] «Вера наших отцов» – католический гимн (1849), написанный в память о католиках-мучениках времен создания англиканской церкви в XVI веке. , заглушая пение мальчишки-газетчика. Витражные окна освещались изнутри трепещущим пламенем горящих свечей. На дверях церкви висело объявление:

Канун Дня Всех Святых

В это тревожное время мы будем служить ДВЕ специальные мессы каждый вечер в 6:00 и 10:00, дабы молить нашего Небесного отца о защите.

Это напомнило мне, что завтра – большой церковный праздник, и мне, наверное, следует посетить вечернюю службу. Но у меня не лежала душа, да и сама я едва держалась на ногах.

От этой дерзкой мысли я поморщилась. Мучительная усталость каждой мышцы моего тела не слишком походила на бесчувственность смерти. Я бы скорее обрадовалась, если бы у меня заболела нога, или спина, которая и так ныла, или пальцы, кончики которых онемели.

Наконец подошел пассажирский трамвай; он был переполнен, но я и еще несколько человек влезли внутрь. Люди враждебно поглядывали на новых пассажиров, из-за которых им пришлось потесниться, а кое-кто отвернулся, опасаясь заразы.

Я поднялась наверх и встала там, уцепившись за поручень. Несколько объявлений меньшего размера было приклеено к полу с промежутком в полметра. «Слюна несет смерть», – прочитала я. На одной бумажке, точно в насмешку, расплылся коричневый табачный плевок.

Ко мне притиснулись чужие тела. Я представила себе, как трамваи со скрежетом тащатся по рельсам через весь Дублин, словно кровь по венам. Все мы живем в городе без стен – это уж точно! Я представила себе линии, расчертившие карту Ирландии, карту мира. Это были железнодорожные пути, шоссейные дороги, судоходные каналы, паутина людских перемещений, которые связывали все народы в единое страдающее тело.

Свет в окне аптеки внизу освещал рукописное объявление-извинение: «У НАС КОНЧИЛАСЬ КАРБОЛОВАЯ КИСЛОТА». Проезжая мимо витрин магазинов и фасадов жилых домов, я замечала выдолбленные тыквы с грошовыми свечками внутри. Я обрадовалась, что традиция старинного праздника не забывалась даже в такое трудное время. Когда мы с Тимом были детьми, у нас дома на Хеллоуин всегда готовили ирландский фруктовый пудинг, ломтиками обжаренный на огне и намазанный маслом, так что становились видны темные изюминки. Я всегда надеялась найти в своем куске счастливое колечко, но ни разу не находила. У меня заурчало в животе. Много же времени прошло тех пор, как сегодня днем я съела порцию жаркого.

Интересно, что будет на ужин у Брайди и ее соседок-жиличек в доме матушки настоятельницы?

Трамвай продолжал громыхать по лабиринту темных улиц, где жили многие мои пациентки: шаткие лестницы, обшарпанные подъезды, грязные дворы, закопченные угольной сажей краснокирпичные стены. Лампы над входами поразбивали – темнота была хоть глаз выколи. У стены, сгорбившись, сидел негр.

Нет, белый, но сильно изменившийся из-за болезни: красный – коричневый – синий – черный. Бедняга находился в фатальном конце этой жуткой радуги. Кто-нибудь догадался сбегать на телефонную станцию и вызвать карету «Скорой помощи»? Трамвай слишком быстро миновал его, чтобы я смогла запомнить улицу.

А чем я могла помочь? И я постаралась о нем не думать.

Сойдя на своей остановке я уловила ароматы, доносящиеся из общественной кухни для неимущих. Солонина, капуста? Жуть, но эти ароматы только еще больше раззадорили мой голод.

Какой-то пьянчуга горланил песню:

Войдя в переулок, я обнаружила свой велосипед, мирно стоявший на цепи. Я приподняла полы платья, на всякий случай затянув боковые тесемки.

В лицо ударил луч света.

– Все в порядке? – раздался чей-то высокий голос.

Две дежурные из Женского патруля [30] Ирландский женский патруль – волонтерская организация, нечто вроде общественной милиции, созданной в Ирландии в конце 1914 года для контроля за соблюдением прав женщин на улицах. осветили фонариками черную стену. Хотели удостовериться, что я в безопасности, или, говоря иначе, проверить, не пьяна ли я и не занимаюсь ли греховными делишками с солдатом.

– Все в полном порядке! – отозвалась я.

– Отлично, езжай!

Я села на велосипед и покатила по переулку в сторону улицы.