Шубханги Сваруп - Широты тягот

— Откуда взялся чимо? — спрашивает Газала. — Почему он совсем один?

Чтобы попасть к ледникам, надо пройти Извилистый перевал на юго-западе Долины кровавых абрикосов. Горячие источники — первое из многих природных чудес, которые находятся по необитаемую сторону Извилистого перевала. Осадки от воды раскрасили почву яркими пятнами лаймово-зеленой серы, красной окиси железа, белой соды и желтой мочевины — кажется, будто идешь по гигантской фреске, написанной странствующими монахами. Разноцветье привлекает горных козлов, сурков и перелетных черношейных журавлей, выбравших этот край для выведения потомства. Журавли строят здесь громадные гнезда величиной с муравейник.

Веками люди верили в целительные свойства источников. Когда под мощную струю гейзера встал торговец с разбитым сердцем, вместо него оттуда выпрыгнули двое — олень и олениха. Половинки его сердца ожили и стали независимыми, но неразлучными существами, какими он видел в мечтах себя и свою возлюбленную. Но вода может только преобразить скорбь. Избавить от нее она не способна.

Однажды на источниках появилась тибетская принцесса — она хотела вылечить свою воспаленную кожу. До этого она жила в темных закрытых комнатах, но никак не могла исцелиться. Когда она окунулась в воду, кожа ее не только вновь стала здоровой, но и приобрела дополнительную защиту от солнца — слой подкожного жира и густую бурую шерсть по всему телу. Принцесса обернулась полуженщиной-полумедведицей. Не успели ее схватить, как она кинулась прочь и исчезла. Говорят, что она и есть мать нынешнего чимо. В нем чувствуется благородство. Он избегает простолюдинов.

— А кто отец чимо?

— Это знает только мать.

Газала смеется.

Апо прислонился к дереву, своему старому товарищу, а теперь еще и опоре в тускнеющем свете. Ноги у него ноют, руки дрожат, но он не желает поддаваться усталости. Газала берет Апо за руки и помогает ему сесть. Должно быть, внук уже дома, голодный и усталый. Ладно, подождет немного и сам разогреет себе рис. Она поправляет платок и садится рядом с Апо. Ей тоже есть о чем рассказать.

Она родилась в деревне на высокогорном лугу, над озерами, где позже протекала ее семейная жизнь. Ребенком она часами бродила по окрестным лесам, и обратно домой ее загонял только голод. Где-то в туманном возрасте от шести до десяти Газала столкнулась с величайшей тайной своей жизни, спрятавшейся среди елей, берез, сосен и косматых бород лишайника. Если бы деревья потихоньку не подталкивали ее локтями, она никогда бы не заметила это существо. Его черные голенастые ноги были высотой с Газалу. Огромные крылья, казалось, могли обнять облако. Из букета белых перьев вздымалась стройная черная шея. На лбу у журавля была странная красная отметина, как бинди у индусок. Он пугливо вздрагивал и отступал всякий раз, когда она пыталась к нему приблизиться. По неизвестной причине он хромал. Газала не знала, что делать. Она помолилась за журавля и ушла тем же путем, каким пришла.

Через несколько лет ее выдали замуж за ученого мужчину, который был старше ее, читал книги и рассуждал об умных вещах. Позже, когда он заслужил ее доверие, она спросила его, где родина журавлей с черной шеей, тех, что перечеркивают небо под конец зимы. В королевстве Ладакх, ответил он, — там так пустынно, что они могут строить гнезда прямо на земле. Потом она совсем про них забыла и вспомнила, только услышав от Апо, что они гнездятся неподалеку.

— Они на другом краю Долины кровавых абрикосов, — шепчет в ночь Апо. — Знаешь, почему ее так назвали?

У абрикосов из этой долины есть красная капля в мякоти рядом с косточкой — напоминание о том, как один суфий искал свою возлюбленную. Нагой и безумный, он прошел всю долину и добрался до льдистых берегов Озера видений. Именно там он и узрел свое истинное “я”, танцующее над ледниковыми водами, точно солнечный свет. В алхимическом мире отражений он увидел, как между ног у него прорастает буйный рододендроновый куст. Его ногти изогнулись лотосовыми стеблями, а кожа обратилась в жесткую кору. В его глазах, со всех сторон окруженных телесными дюнами, вскипел океан. И он вонзил себе в сердце нож, чтобы выпустить этот океан на свободу.

Апо сделал все, что мог, развлекая ее историями. Он доблестно боролся за то, чтобы отсрочить неизбежное — момент расставания.

Звезды уже давно затянуты облаками. Вокруг порой взблескивают светлячки, но если не считать этого, двое сидят в кромешной тьме.

— Лучшие истории — те, что еще придут, Газала. Они так близко, что мы слышим и чуем, как они восхитительны. Но пока нам их не достать.

Газала молчит. Если она не уйдет в ближайшее время, внук отправится на ее поиски.

— Чимо так и останется один? — наконец спрашивает она.

В стране неотвратимого настоящего есть человек, который стремится к ледникам, как лунатик, гоняющийся за сновидениями. Он образован и полон знаний. Однако он верит, что единственный способ понять, зачем он здесь, на земле и в этой жизни, заключается в том, чтобы посетить места, где ему быть не положено. Несмотря на травмы и злоключения, он не сворачивает со своего пути.

Когда зима достигает апогея, он покидает тропу здравого смысла. Он бредет и ползет, спотыкаясь о камни и увязая в снегу, оскальзываясь на ледниковых трещинах и изломах. Невидимая тень защищает его от непредсказуемых капризов льда.

Однажды он садится отдохнуть, изможденный. Он близок к отчаянию, но вдруг слышит дыхание — оно глубже и медленней, чем его собственное, и похоже на мелодию, парящую в воздухе. Кто-то сидит прямо рядом с ним, но они не поворачиваются друг к другу лицом. В обществе чимо одиночество человека превращается в уединение. В обществе человека уединение чимо превращается в грусть. Двое сидят как одно существо с двумя сердцами и четырьмя глазами.

— Некоторые грезы до того хрупки и прекрасны, Газала, что так и не воплощаются в реальность.

В ту ночь Газала не может заснуть даже после двух стаканчиков рома. Чем больше старик грезит о ней, тем сильней ее, вынужденную бесцельно скитаться в мире его сновидений, донимают и реальность, и сны.

Лежа в постели, она ждет, когда внук начнет храпеть. Потом сбрасывает одеяло. На ней фиран [54] Кашмирская накидка. и головной платок. Она идет в кухню, кладет в карманы что ей нужно и выходит из дому без лампы и фонаря.

Облака исчезли, раскрыв иллюминацию во тьме. Звезды сгущаются, образуя широкую дорогу, такую яркую, что при желании она могла бы взойти по ней на небо. Но сегодня небеса подождут. Она возвращается в сад и опускается наземь под старым орехом.

Потом зажигает сигарету. Современную, украденную у внука. Это дорогой товар индонезийского производства — сигарета сладкая на вкус и пахнет гвоздикой. Газала вдыхает дым слишком быстро и закашливается. Даже соблазн далеких тропических островов не может ее отвлечь.