Мо Янь - Сорок одна хлопушка

— Мы будем стараться изо всех сил, мастер, — сказал подмастерье, — боюсь лишь, что я бездарный и не оправдаю чаяний наставника.

— Тебе тоже не надо скромничать, я в людях разбираюсь. У этой статуи божества Утуна отломаны четыре конечности, восстанавливать их — дело хлопотное. Впрочем, у меня дома есть оставшийся от предков образец, в «Ляочжае» [72] Ляочжай — популярные «Рассказы Ляочжая о необычайном» знаменитого китайского писателя Пу Сунлина (1640–1715). наверняка в общих чертах нарисованы их образы, но мы должны не только соблюдать традицию, но и вносить усовершенствования, а не глядя на тыкву-горлянку, рисовать с неё ковш. Взгляни на этого бога Матуна — он больше похож на лошадь, чем на человека, — сказал старший, водя руками по статуе Матуна. — Нужно, чтобы он больше походил на мужчину, иначе разве эти женщины будут бояться его до смерти?

— Боюсь лишь, мастер, многие мужчины будут приходить, чтобы похитить это изделие.

— Не может быть, чтобы Не Шестой и Лао Хань — эти два выдающихся мастера с их способностями, которые вместе изваяли духа земли, — с этим Утуном не справились бы.

— Мастер, — сказал подмастерье, — нельзя недооценивать соперника. Я слыхал, что Не Шестой послал своего сына в художественную школу учиться ваянию, и как только он вернулся, чтобы прийти ему на смену, мы уже были ему не соперники.

— Это об этом тупице речь? — спросил старший. — И не надо говорить, что он окончил художественную школу, ему и это не помогло. Чтобы ваять божеств, в первую очередь нужно, чтобы внутри жило божественное, если этого нет в душе, никакая новая техника не поможет — в его руках комок глины глиной и останется. Тем не менее мы действительно не можем относиться к этому бездумно, в Поднебесной умельцев много, ещё появится неизвестно откуда мастер экстра-класса… Поэтому отныне думать над этим делом тебе.

— Спасибо, мастер, — поблагодарил подмастерье.

— Тебе нужно подумать, как установить контакт с бывшим старостой деревни мясников Лао Ланем, — сказал старший, — этот храм Утуна его предки построили, на эту реконструкцию он, вероятно, будет жертвовать больше всех. Слышал я, что он может ещё из-за границы привлечь десяток миллионов юаней, а тому, кто изваяет статую, пожаловать, по его словам, по крайней мере, половину.

— Не беспокойтесь, мастер, — сказал подмастерье. — Моя невестка — двоюродная сестра Фань Чжаося, жены Лао Ланя, Лао Лань жены побаивается, я всё разузнаю.

Старший удовлетворённо кивнул. Старшой Лань, державший рюмку в руке, швырнул её на пол и, пошатываясь, встал. Девицы за его спиной быстро подбежали, чтобы поддержать его.

— Вы много выпили, господин, — сказала одна.

— Я много выпил? Может, и вправду перепил, а вы… — Он освободился от их рук и вытаращил глаза: — Ступайте и приведите пару женщин, чтобы мне протрезветь.

Мудрейший, вам ещё интересно слушать мою болтовню?

За три месяца до смерти жены Лао Ланя мы с ним вместе провели тайное расследование в отношении журналистов. Этим, без сомнения, остались довольны и я, и Лао Лань.

Первый журналист нарядился крестьянином, который привёл на продажу барана, таща его, худого — кожа да кости, он смешался с толпой, пригнавшей коров, овец, прикативших на тачке свиней, притащивших на коромысле собак. Зачем носить собак на коромысле? Потому что намордник на них не надеть, а не уследишь, ещё покусают кого, поэтому продавцы собак сперва скармливали им смоченный в вине пирожок, а когда те пьянели, связывали им ноги, грузили в корзины и несли. День был базарный, и продавцов скота, пришедших заранее, было особенно много. Уладив производственные дела в цехе, я с сестрёнкой прогуливался по предприятию.

После соревнования по поеданию мяса наш с сестрёнкой престиж вырос. При виде нас на лицах рабочих проявлялось искреннее восхищение. Поверженные мной Лю Шэнли и Вань Сяоцзян, увидев меня, подобострастно кланялись, в один голос называли молодым барчуком, в немалой степени это звучало как насмешка, но уважение было неподдельное. Фэн Техань сохранял ту же сдержанность, что и во время конкурса, но искреннее уважение в душе не скрывал. В связи с этим отец специально провёл со мной многозначительную и прочувствованную беседу. Он наставлял, чтобы я вёл себя скромно и осмотрительно, поджимал хвост и вёл себя по-человечески.

— Человек боится известности, как свинья боится разжиреть, — говорил он.

— Дохлая свинья кипятка не боится, — озорно улыбаясь, отвечал я.

— Сяотун, сынок, — говорил отец, полный тяжёлых дум и размышлений, — ты ещё очень молод, теперь, что бы я тебе ни говорил, ты можешь пропускать мимо ушей, только вот если нос разобьёшь, узнаешь, что стенка твёрдая.

Я сказал:

— Пап, я и сейчас знаю, что стенка твёрдая. Знаю не только это, но и то, что двусторонняя кайла ещё твёрже, и стена, как бы она ни была крепка, перед киркомотыгой не устоит.

— Сынок, — беспомощно продолжал отец, — поступай, как знаешь. Во всяком случае, я не надеялся, что вы, мои дети, будете такими, как теперь, но вы уже стали такими, и папа ничего не может с этим поделать. Отец у вас не очень хороший, в том, что вы стали такими, есть и моя отцовская вина.

— Пап, — сказал я, — я понимаю, какими, ты надеялся, мы станем с сестрёнкой. Ты надеялся, что мы, как умные, будем ходить в школу, сначала в школу младшей ступени, потом средней, закончив среднюю ступень, перейдём в высшую, потом поступим в университет, а затем поедем учиться за границу. Но мы с Цзяоцзяо не такие, пап, как и ты не такой, чтобы стать чиновником. У нас обоих есть сильные стороны, и нет нужды идти по пути, по которому прошло множество людей, по так называемому пути успеха. Пап, в народе говорят: «Мастерство всегда прокормит», мы пойдём своим путём.

Отец печально опустил голову:

— Ну, и какие у нас сильные стороны?

— Пап, кто-то может смотреть на нас свысока, но мыто не можем так к себе относиться. У нас, конечно, есть сильные стороны. Ты мастер скотину оценивать, мы с сестрёнкой преуспели в поедании мяса.

— Какая же это сильная сторона, сынок? — вздохнул отец.

— Пап, ты прекрасно знаешь, что человек не может походя съесть пять цзиней мяса, да ещё в непринуждённой манере. И далеко не случайно он может с одного взгляда почти с абсолютной точностью определить вес брутто скота и выход мяса. Неужели эти наши качества нельзя считать сильной стороной? Если даже это не достоинства, что ещё можно считать таковыми в этом мире?

Отец покачал головой:

— Мне кажется, сынок, твоя сильная сторона не поедание мяса — это способность из ложного утверждения выводить правильное решение. Тебе бы надо пойти разглагольствовать туда, где этим занимаются на высоком уровне. Может, в ООН? Поезжай в ООН, будешь там профессионально препираться с другими по пустякам.