Александр Уваров - Месяц смертника [СИ]

— Так, — сказал Артур. — С нами? А кто мы?

— Вы — те, кто даёт смерть, — ответил я.

— Смерть дают многие, — уточнил Артур. — Многие утверждают, что делают это ради жизни. Многие считают, что таким образом поддерживают глобальный баланс созидания и уничтожения во Вселенной. Есть те, кто даёт смерть ради своей корысти. Есть те, кто делает это неосознанно, полагаю себя хранителями и защитниками жизни. Есть те, кто делает это из равнодушия, невежества или руководствуясь сами примитивными животными инстинктами. А кто мы?

— Не знаю, — ответил я.

— Позвольте мне ответить на этот вопрос, — предложил Артур.

— Да, конечно.

«Вы мне знакомы. Где-то я видел вас! Вас всех!»

— Мы — те, кто даёт смерть ради смерти, — спокойно и просто сказал Артур.

И улыбнулся.

«Нет, не видел. Слышал! Слышал целый хор ваших голосов. Едва ли не с рождения слышал их в своей голове. И там был один голос… Почти как твой, мой утренний гость. Может, это и был твой голос? Может быть, он уже тогда звучал в моей голове? Только как тебя звали тогда, много лет назад? Ведь не Артур же! А как? Кем из богов ты был?»

— Это — единственно возможный способ победить жизнь, — продолжал Артур. — Жизнь — хитра, дьявольски хитра! Даже самую разрушительную идею она способна приспособить к своим интересам. Любая цель, ради которой ты будешь давать смерть, рано или поздно приведёт тебя в объятия жизни. Потому что само наличие цели демонстрирует готовность к компромиссу с жизнью. А компромисс, даже самый малый, неизбежно приведёт к крушению самых продуманных и проработанных планов демонтажа бытия и только укрепляет баланс между смертью и рождением, соблюдение которого в конечном итоге приведёт к торжеству жизни. Поэтому единственный вариант действий, который даёт шанс на победу — это действовать и не спрашивать. Не задавать вопросы «Зачем?» или «Почему?». И самый опасный вопрос: «Во имя чего?» Само наличие такого вопроса разоблачает в человеке служителя жизни. Служитель смерти вопросов не задаёт, потому что любой вопрос — часть жизни. Служитель смерти просто верит, потому что вера — часть смерти. Вопрошающий не умирает, верующий — умирает обязательно. Вы верите в то, что действительно убиваем?

— Да, — ответил я.

— Не хотите узнать, во имя чего?

— Нет, — ответил я.

— Почему? — спросил Артур.

— Мне всё равно, — ответил я. — Идеи и цели — ложь.

— Правильно, — сказал Артур. — Идеи и цели — ложь. Главное — желание. Желание принимать и давать смерть. Желание жить — отвратительно и противоестественно. Желание умереть — естественно и понятно. Когда вы осознали это?

— Давно, — ответил я. — Наверное, ещё в детстве. Я всегда чувствовал себя чужим. Чужим этому миру, чужим людям, которые меня окружают. Даже мои родители казались мне чужими. Я совершенно не понимал, о чём они говорят, не понимал, почему они смеются и почему плачут. Человеческая речь казалась мне просто набором звуков, сначала — смешных и забавных, потом — грозных, опасных, раздражающих, несущих в себе угрозу или предвещающих унижение и боль. Лица людей казались мне мерзкими, распухшими, растянутыми или, наоборот, сплющенными, деформированными до самого отвратительно уродства. Мне говорили, что я должен любить их, но я не мог понять, почему и как это вообще можно сделать. Это было выше моих сил! Единственное, что я научился делать — это скрывать своё отвращение, брезгливый трепет при общении с людьми. Ещё в самом раннем детстве я понял, что живу среди самых гнусных животных, и животные не обманули моих ожиданий. В школе меня жестоко били и унижали так, что страх этот до сих пор изводит меня ночами и ненависть, непреходящая ненависть, рождённая этим страхом, до сих пор высасывает мне сердце. И в моём доме мне не было спасения. Отец мой крепко пил и часто устраивал скандалы. Один раз в пьяной ревности он едва не задушил мою мать у меня на глазах. Я спрятался под кроватью, плакал до утра… Мама пыталась спрятаться у меня в детской, думала, что отец не решиться меня разбудить. Он решился… Я здорово обмочился тогда, под кроватью. Согласитесь — не здорово, когда вот так…

— А где ваш отец сейчас? — спросил Артур.

— Я — сын вдовы.

— Что? — переспросил Артур.

— Сын вдовы, — повторил я. — Мой отец умер много лет назад. Рак. Мне тогда было…

Я замолчал. Гортань распирало изнутри, будто я проглотил тугой резиновый шар.

— Вы переживали его смерть? — продолжал Артур после минутного молчания.

— Нет, — ответил я.

— Радовались?

— Нет. Он мне надоел. Просто надоел.

— А ваша матушка?

— Ей было плохо, как и мне. Тогда. А сейчас… Я же говорил вам — я не понимаю! Не понимаю, зачем я здесь! На какой хрен, на какую муку меня сюда затащили! Не понимаю!

— Позвольте вам объяснить, — прервал меня Артур с тихой, мягкой улыбкой. — Думаю, именно сейчас и надо всё объяснить. Вы никогда не думали, что в вашей жизни есть какой-то смысл?

— Сначала…

Ну зачем, зачем ещё и этот вопрос?!

— Сначала, — повторил я, — думал, что есть. И не просто смысл, а… Когда-то давно, в самом раннем и не больном ещё детстве казалось мне, что мои родители — и не родители мне вовсе. Что, быть может, прилетали на Землю какие-нибудь инопланетяне… Так, на минутку прилетали, позабавиться, на глупых землян поглазеть. И улетели потом куда-то… А меня забыли! В люльке, в корзине, в капсуле какой-нибудь долбанной — забыли! Или, может, какие-нибудь существа, не знаю — какие, но не из этого мира, принесли меня сюда, притащили зачем-то, а потом — забыли. Это я поначалу так думал. А потом — другие мысли появились. Что я просто — зверёк, забавная игрушка. И создан просто для того, чтобы забавлять людей, дать им возможность почувствовать своё превосходство, свою богоизбранность, своё величие по сравнению со мной, тупоголовым уродцем. Господь для того людей создал, чтобы себя позабавить, и для того создал меня, чтобы позабавить людей. Должна ведь быть и у людей какая-то радость, какое-то удовлетворение за все муки их? Должен быть кто-то, кто более их унижен. Это я тогда начал так думать, когда понял, что никто и ни на какой тарелке за мной не прилетит и ни на какую сияющую Альфа Центавра меня отсюда не заберёт. И тогда один путь…

— Успокойтесь, — ответил Артур. — Вашего бога нет. Возможно, он и был когда-то, и были у него какие-то планы. Но это всё в прошлом. Планы изменились.

— Как — нет? — ошарашено переспросил я. — Куда он делся? Всю жизнь был… Как же так?

— Нет, — повторил Артур. — Мы убили его. Он был первый, кого мы убили. Успокойтесь, Игорь, мы отомстили за вас. Вашего мучителя больше нет! Его место теперь вакантно. Хотите попробовать? Хотите сами стать вселенским мучителем?

— Да, — ответил я.