Инна Чеганова - Между нами война

Два других вооруженных византийских война подошли к нему со спины. Они потянули его.

— Вставай! — солдаты развернули его. Он поднялся. — Пошли!

Его грубо держали за предплечья связанных рук. Их взгляды вынужденно разминулись. Ресницы Эрис слиплись от обилия слёз. Она смотрела, как громко шагающие воины выводят Тарроса из зала. Смотрела на его спину. На черный затылок. Он не мог обернуться — его держали за голову. На этом всё закончится. Они удалились.

«Аллах… Прости меня… Господи… Помоги мне пережить всё… Моя жалкая жизнь — темный омут…»

— Дина. — Маулен постарался сделать свой голос как можно более участливым. Он подошел к ней. Протянул руку к ее руке. Но в ответ Дина прожгла его ненавистным, воспаленным взглядом. Она часто дышала. Она смотрела так только на военных извергов, которых без раздумий лишала жизни. Зал пришел в движение.

— Маулен. Больше никогда не подходи ко мне. Я расплатилась с тобой. И больше ничего не должна. Оставайся удовлетворенным. Ты добился того, чего хотел. Ты опозорил меня перед всем миром. Я ненавижу тебя. — она развернулась, резко отдалив руку от его ладони.

— Дина! — уже требовательно повысил голос Маулен.

— Маулен! — его путь преградил Малик бей. — Я буду вынужден принять меры, если ты не перестанешь. И я не посмотрю на то, что ты — мой брат. Ты понял меня?

Маулен скривил покрасневшее лицо. Затем неестественно засмеялся.

— Хорошо, братец.

Народ начал растекаться. Дина шла на выход по коридору, из которого только что вывели Тарроса. Она вышла из резиденции на ступени. Ей было стыдно показываться кому-либо на глаза. Теперь каждый знает ее прошлое. Отвратительно…

— Дина! — глупый Маулен бежал следом, продираясь сквозь толпу.

Эрис решила больше не отвечать ему. Не смотреть. Не говорить. Она подняла воротник кафтана к лицу. Эрис быстро спустилась со ступенек. Нужно было уйти отсюда как можно скорее. Почти бегом она шла к Йылдырыму.

Она проходила мимо карет и повозок. Дина остановилась. Ей показалось, что что-то притягивает ее взгляд. В повозке для преступников сидел Таррос. Он сидел, опустив лицо на скованные спереди руки.

Эрис не могла не начать плакать снова. Больше не будет этого человека. Именно с этим человеком она познала любовь — чувство, которое заставляет бедную Землю продолжать жить даже во время великих бедствий. Суровые солдаты сидели по обе стороны от него. Таррос почувствовал и поднял голову. Он увидел Эрис. Люди мелькали между ними. Он видел ее слезы.

И он увидел её неравнодушие.

Люди умеют общаться глазами. Для этого не нужны слова.

Маулен догнал Эрис. Он встал между ними, не заметив Тарроса за спиной.

— Дина, ты зла на меня? Дина, проси все что хочешь, я сделаю, клянусь! Только прости меня, если обидел. Смени гнев на милость. Не поступай так со мной!

— Ты правда исполнишь все? — спросила она сдержанно.

— Клянусь. Ты же знаешь, как сильно я люблю тебя! Я не смогу без тебя… — лепетал он.

— Тогда исчезни из моей жизни навсегда. Навсегда! — Таррос видел её лицо. Ее озлобленное, равнодушное выражение. Когда Таррос обижал ее, она не смотрела так. Тогда ее лицо было трагично. В глубине глаз была обида. Ненависть за предательство ее чувств. Здесь же Таррос видел уничтожающий оппонента мужской взгляд.

Она ушла.

Маулен обернулся. Таррос ненавидел его. Хотел убить. Но не мог.

Маулен подошел к нему. Он плюнул на Тарроса сквозь дверные прутья. Солдаты не противили ему. Они будто не замечали этого. Взгляд Маулена был бешен. Он заставил упавшего духом Тарроса зажечься вновь.

— Le sue labbra sono dolci. Come miele. Morbido e vellutato. Lo so. Dopo aver provato, non riesco più a fermarmi. * Ее губы сладкие. Как мед. Мягкие и бархатистые. Я знаю это. Попробовав, я уже не могу остановиться. (итал.) * — медленно и цинично проговорил тюрок.

— Feccia. Сreatura. Ti ucciderò. Uccidero, feccia! * Мразь. Тварь. Я убью тебя. Убью, ублюдок!!! (итал.) * — он начал громко ругаться. Его глаза метали молнии. Таррос бросился на прутья, как дикий зверь, желая разорвать Альвизе на куски. Воины грубо посадили его, ударив в печень.

— Рrova a prenderlo. Рatetico bastardo. * Попробуй достать. Жалкий подонок. (итал.) * Ты — там, за решеткой. А я — здесь, с моей Диной.

Маулен начал удаляться, увидев на крыльце Малика. Повозка для преступников тронулась. Таррос на потеху солдат бил себя по голове кандалами. Он проклинал эту подлую жизнь.

Малик искал Кокжал. Но ее нигде не было. Не было и Маулена. Малик боялся глупости братишки. Но нужно было закончить одно дело. И он начал делиться планами с облепившими его Арсланом, Тюркютом и войнами Эрис.

Эрис.

Копыта Йылдырыма с грохотом впивались в землю.

Эрис неслась туда, куда глаза глядят. Да и глаза ее смотрели вникуда. Прыгнуть в пропасть? Нет, это грешно. А что еще остается ей, опозоренной, потерявшей веру в счастье на земле?

Холодный воздух февраля задувал в самую душу. Ее слезы застывали на щеках. Город кончился. Пустая дорога и голые деревья.

«Голые деревья… Они тайно работают, готовясь к своей весне…» — на ум пришли слова Римского мудреца из Балхи.

«Никакой весны не будет. Я не вижу твоих предпосылок. Я не чувствую ничего, кроме разрухи. Перед моими глазами пролетают лица, которых больше не вернуть. Родные, юниоры, сослуживцы, враги, жертвы. И мой сыночек. А может я схожу с ума?..

О, Аллах… Я не могу забыть всё то, что случилось в моей жизни. Прости меня… Я боюсь твоего наказания… Прости… Я старалась похоронить это… Я мечтала, чтобы ему было больно. Но его боль вошла в меня. Я не могу забыть его… Прости меня, Господи…»

Эрис боялась наказания Бога за одно чувство, которого остерегалась и от которого сбегала. Мусульманин может любить женщин Писания. А мусульманка не может любить их мужчин.

Эрис ненавидела себя. Она вспоминала лицо Никона. Как он улыбался, поддерживая ее до конца. Веселого ушастого Атрея. Бедного одинокого Тони. И начинала ненавидеть Тарроса еще сильней.

Эрис не было обидно за себя. За ее одиночество после его побега. О ее позорном положении в доме Анны. О рабстве и ужасе, что она перетерпела, находясь среди разбойников. Не было обидно за собственные боль и страдания.

Она боялась, что Каннареджо возненавидят ее за предательство, увидев с небес ее чувство. Она боялась, что ее малыш спросит у нее на том свете, почему она не возненавидела того, кто обрек его на смерть.

Сердце Эрис сгорало от боли. Она замирала от рези в нем.

«Хоть бы ты остановилось. Прямо сейчас. Ты предаешь меня. Предаешь всех, кто тебя любил. Предаешь Бога. Смерть тебе, подлое сердце…» — плакала она и мчала в пустоту. Йылдырым заходился пеной.

Таррос.

Таррос ехал по заснеженной дороге, окруженный конвоем. Его повозка была в самой середине. Клетка с железными прутьями, как для животных. С ним сидели два византийских конвоира. Уже начало вечереть. От мороза командира знобило. Каждый метр, что они проезжали, Таррос считал увеличением расстояния между ним и Эрис.