Анатолий Салуцкий - Немой набат. Книга третья

— В 2008 году, едва придя к власти, президент Медведев забабахал статью «Россия, вперед!», провозгласил громкий концептуальный лозунг четырех «И»: институты развития, инфраструктура, инвестиции, инновации. Известно, на деле у этого, как здесь было сказано, «зайца во хмелю» случилось пятое «И» — имитация. Позднее, в качестве премьера, он в основном «улюлюкал» — производное от известной фамилии, носитель которой как раз и занимался такими вопросами. Их деятельность — уже в колумбарии прошлой эпохи, она архивирована. Но сейчас пришла пора по-крупному вцепиться в те непогребенные идеи. Откровенно скажу: организуя данное скоротечное путешествие, я не был уверен в его результативности. Но Валерий Витальевич оказался прав. Более того, удалось на удивление быстро, — благосклонно кивнул в сторону Подлевского, — нащупать главный нерв той политической позиции, которая позволит сохранить близость к верховной власти, а значит, и возможность влиять на ее решения. — После паузы добавил: — В дальнейшем.

Подлевский понял: это «в дальнейшем» и есть самое главное, оно прозвучало как пароль для людей глубокого залегания, ждущих и готовящих моральный износ режима, подтачивающих его устои. «И агентура глубокого залегания, разжигающая очаги измены, тоже в дальнейшем», — подумал Аркадий, имея в виду свои связи с Винтропом. Безусловно, у этого нефтяного магната был интересный склад ума. Он мыслил категориями дальних лет, с заглядом вперед. Из его слов становилось ясно, что битва за будущее еще предстоит.

Но — барин!

Коллективный договор на лицемерие был подписан, хотя и негласно, однако по общему согласию. Виктор Тимофеевич снова откинулся в кресле, лениво завершил длинный спич:

— Конечно, сегодня мы не сможем по-новому оформить старую концепцию четырех «И», чтобы под новым имиджем с помпой представить ее на суд общественности. Это очень большая, очень сложная работа, требующая привлечения специалистов. Но возродить публичный интерес к этим «И», повторяю, в ином, формально неузнаваемом виде, чтобы не прослыть перекупщиками краденого, короче говоря, как тут хорошо сказали, — снова кивок в сторону Подлевского, — прокукарекать погромче, скажем в цифровом формате, было бы полезно. Неообновленцы! Кстати, цифровой шум сегодня в фаворе, это, по моему убеждению, ход грамотный. Можно требовать и ускоренной наладки отечественных серверов. По сему поводу вспоминаются крылатые слова незабвенного Никитки Хрущева: «Задачи ясны, цели определены. За работу, товарищи!» — Вдруг впервые слегка улыбнулся, отчего глубокие складки вокруг рта раздвинулись в широкий овал. — Как ни прискорбно это признавать, после окончания медведевских лет мы являем собой некую разновидность вторичного продукта. Однако хорошо известно: именно вторичный продукт не тонет.

Сидевший рядом ВВ рассмеялся, одобрительно, дружески похлопал соседа по колену и оповестил:

— Виктор Тимофеевич знает: без куража рекордную штангу не взять! — Вдруг перешел на серьезный тон. — Кстати, нам важно договориться о следующем. Уже явились откуда-то политические национал-либералы, которые жаждут захватить свою нишу в новой системе взглядов. Переобуваются, делая сальто-мортале, предлагая свои услуги. А попросту говоря, хотят, чтобы мы взяли их на содержание. Но именно такая публика склонна продавать своих покупателей. Лично у меня их суета не вызывает ничего, кроме сарказма. Мне представляется, нам надлежит полностью отстраниться от любых политических поветрий. Никакого месива протестов! Никакого нигилизма пятой колонны! Мы идем своим путем. Берем на вооружение Принцип Лампедузы: чтобы все осталось по-прежнему, надо все изменить. Под вторым словом «все» в данном случае я подразумеваю наше общественное поведение.

12

Синицын впервые летел в Москву по приглашению.

Это было удивительно, даже странно. Он всегда мотался в Первопрестольную по делам, утрясая в различных ведомствах уйму мелких вопросов, которые либо относились к компетенции федералов, либо тормозились на региональном уровне. Но неделю назад ему позвонили из министерства:

— Георгий Нефедович, мы готовим решение по тематике вашего бизнеса. Хотели бы с вами проконсультироваться, чтобы понять, как оно будет воспринято на местах.

С ним хотят проконсультироваться. Ну и дела!

Томительные месяцы карантина измотали народ, от безделья уставали больше, чем от работы. Хотя как раз у Синицына настала страда: в самоизоляции люди день-деньской у мониторов, компьютерный трафик заметно подрос. Жора волчком крутился, пришлось даже учредить дополнительные дежурства для срочного устранения сбоев. Зато соответственно подросла и прибыль.

Но то были авралы технического свойства, Синицын умел снимать их, что называется, по щелчку. Однако по крупному жизненному счету, который был для него неотделим от российских судеб, Георгий пребывал в состоянии смутного беспокойства и ожидания неизвестно чего, считая, что коронакризис неизбежно разрядится серьезными сдвигами где-то на верхах власти. Сейчас-то политическая жизнь вроде встала на паузу, большие начальники каждый день в прямом эфире воюют с пандой, как на Южном Урале запросто окрестили пандемию, и казалось, все «вечное» выкинули из своих светлых голов. Но Синицын, отдавшись внутреннему чувству, угадывал, что где-то в коридорах власти карантинную паузу используют для глубоких раздумий о дальнейших путях-дорогах России.

Иначе: кризис кончится, а счастья как не было, так и не будет.

В самолете он по привычке предавался анализам и воспоминаниям. Припомнились священные тексты бывшего кремлевского замполита Суркова об извечной незыблемости путинского внутрироссийского мироустройства. И тут же в голове юркнула когда-то поразившая его частность. Сурков, рассуждая о том о сём, сослался на «Лешу Венедиктова». Леша! Для Синицына патлатый «Веник» из «Эха Москвы» был символом другой России, и панибратски якшаться с ним мог только его единомышленник, пусть и потаенный. Та-ак, с незыблемостью разобрались... Потом почему-то всплыла тема об энергетике реванша. Известно, страны, попадавшие в крутой переплет, на удивление быстро возрождались после краха. Германия, Япония, Сингапур... Да и Китай, полвека назад ходивший в телогрейках и ездивший на велосипедах. Еще Пушкин писал: «Недвижный Китай». Он таким и оставался до прошлых семидесятых, казалось, навсегда отставшим от прогресса. Серьезные люди такие взлеты объясняют ядерной мощью энергетики реванша, пробуждаемой в недрах великих народов, по немилости истории впавших в упадок. Для России такая перекройка — в самый раз, позарез нужен реванш. Сумеет ли Путин пробудить дремлющую втуне мощь? Планы у него, возможно, есть. Да вот идей не видно, не слышно. А тут без духоподъемного слова никак. Впрочем, время косит, оно же и сеет. Глядишь, займется перезагрузкой идей и элит. Правда, слишком уж неторопливо он в кадровых делах поспешает... Вдруг, неожиданно, совсем-совсем ниоткуда явился Шнурок из думского Совета по культурке. Задорный мужичонка! Но ежели этого «писающего мальчика» возводят в ранг властителей дум и законодателей художественных вкусов... Не-ет, что-то тут не так. Хотя... Искюйство! И сразу вслед за этим другое, что-то вроде горького сожаления: боже мой, во все века эпидемные карантины оставляли потомкам драгоценные россыпи личных писем, отражавших суть эпохи. А теперь — все! Такие, как он, Синицын, покончили с традицией душевных посланий из вынужденной самоизоляции, заменив ее жизнью в онлайне, суетливой перепиской через гаджеты, которая не оставит следов в истории.