Диана Виньковецкая - Америка, Россия и Я

Г рустно расставшись с Нью–Йорком, который «не Америка», мы радостно поехали жить «в Америку», в маленький университетский городок Блаксбург в штате Вирджиния, в самое сердце Америки, или даже брюхо, из которого народилось столько президентов, что штат называют «мать президентов».

Доехав до главной площади Блаксбурга, остановились подождать будущего Яшиного шефа, чтобы, не плутая, отыскать дом, снятый Яшей для житья.

В бездонных потоках воды, опрокинувшейся с неба, казалось, что дождь вдавит нашу машину в промокшую насквозь землю, и нас никто не найдёт и не опознает.

В России существует один единственный способ устройства на работу, всем известный — по знакомству, по протекции, по блату.

В Америке, оказывается, существуют и другие, «по резюме» — составляешь резюме, «анкету специалиста» — с полной характеристикой образования, откуда оно, как выглядит, и деятельности, чем и как ты занимался. Составленную бумагу рассылаешь во все места, где что‑то напоминает твои интересы, усиливая свою заинтересованность именно в этом конкретном месте, убеждая читающего, что ты мечтал об этом месте, как только появился на свет. В резюме вставляется много разного, но конкретного. Целые комбинаты–консультанты работают над составлением: как самым ловким образом тебя представить, как показать и изловчиться, что ты умный и образованный, но «не очень умнее» принимающих тебя — нужно попасть в точку желания, — заинтересовать.

Над Яшиным резюме работало человек семь из комитета помощи советским учёным, несколько консультантов из университета и опекающий нас друг Лёва Поляков, следящий, чтобы Яшу «не облапошили». К резюме прилагается список знающих тебя, рекомендующих, подтверждающих, что ты самый изумительный человек, в изощрённых словах и выражениях.

Слова и выражения похвал заимствуются друг у друга.

Составленное для Яши коллективное произведение было разослано в сто пятьдесят разных мест. На него откликнулись сто десять или сто одиннадцать — отказами; некоторые промолчали.

Культура «отказов» в Америке развита, как поэзия в России: — читать «отказ» — одно удовольствие.

«Вы один из самых достойных, талантливейших, ярких и одарённых, но к сожалению,… или — мы вас не заслужили, или, — к сожалению, в этой области отыскался ещё один, не лучше, не умнее, не талантливее вас, просто — с большим опытом в этой специфической области изучения пауков и тараканов верхнемелового периода, среднего отдела, нижнего яруса мезозойской эры.»

Получив сто с лишним таких обворожительных «отказов» — хранимых нами для взаимствования слов и обучения вежливости, — Яша был приглашён на первое интервью. Тогда Яша стал читать книги с разными советами, как вести себя на интервью. Особенно Яше понравилась книга «Moving Up» — «Ступеньки наверх», где подробно описывалось, как поступать, как быть одетым, как отвечать на вопросы.

Лёва отверг сразу же Яшин замшевый австрийский пиджак, как вызывающий раздражение интервьюирующих своей элегантностью, а принёс чей‑то, кажется своего племянника, более подходящий.

Самое загвозистое — с зарплатой, если вдруг спросят: «Какую хотите?» По указаниям нашего Лёвы — «не давать себя облапошить»; по советам в книге — ответить: «Я рассмотрю ваше предложение».

Не отвечать сразу — «сколько дадите», или прямо — «хочу столько». Вдруг недооценим или переоценим себя?

А если неожиданный вопрос: «Любите ли вы свою жену?» Что отвечать? Скажешь: «Люблю», — завысишься так, будто в замшевом пиджаке, а если ответишь отрицательным образом — плохи твои шансы. На этот вопрос никто правильно ответить не может, и его не задают.

Неожиданных вопросов не бывает. Ко всему можно подготовиться. Не курить в лицо спрашивающих, не напиваться, как свинья, если позовут пообедать; вести себя, как человек, одетый в нормальный пиджак, — не от Диора, но и не в майке.

Неожиданное произойти может после: вам на интервью улыбались, будто ели рахат–лукум, показывали кабинет, где вы будете сидеть, назначали зарплату; так было у Яши в Вашингтонском университете, в Сан–Луизе. Он вернулся с интервью не на самолёте, а на крыльях, и через неделю — обворожительный отказ. Сладость слов о твоём величии — ужас как тебя не обрадует.

Нам трудно понять, как относятся к нам вежливые люди.

Мы огорчались и снова рассылали Яшино резюме.

Звонит Яша из Вашингтона, радостно сообщает:

— Тут на конференции встретил профессора Хейза, сообщившего мне, что меня примут на работу в его группу в обсерватории «Lamont Doherty».

— Яша, только что я получила письмо от директора этой обсерватории, где пишется «к сожалению, мы нашли другого кандидата».

Ожидали, надеялись, опять ожидали и опять надеялись, и огорчались.

Самые замшелые колледжи, не обозначенные ни на одной карте; никто не знает, есть ли они, — отказывались от Яшиных услуг. Никогда мы не узнаем причину неприглашённости. Наверно, их нет на самом деле?

К сожалению, наши ожидания очень ссорились с нашими не–ожиданиями в Америке.

После семи месяцев поисков Яша получил должность на один год и восемнадцать тысяч жалования. Если каждый день года считать, как отдельный год, — то вечность, а если каждый цент, — как доллар, — то больше миллиона.

Как считать и откуда начинать отсчёт? Длиннее срока тогда для нас не было. Мы забыли о времени.

Из Нью–Йорка мы выехали на машине наших друзей, Гали и Андрея Трегубовых, имеющих и права, и большую машину, прицепив к их машине прицеп. Вся Америка покрыта цепью прицепов: тут взял, там сдал, куда приехал. Размер прицепа определяется перевозимым тобою имуществом. У нас прицеп был самый маленький, для книг, картин и столика с помойки.

До этого с нами ездил бюст Яшиного отца работы скульптора Криворутского. Отцу было отказано в выезде из Советского Союза. Вместо него мы привезли его гипсовое изображение, непонятно с какими целями — то ли для показа типажей приличных евреев, какие водятся или водились в России, то ли для символа? — я не спорила.

С бюстом Яша и Гершон фотографировались для прессы, обнимая бюст. Яша выступал с ним по телевизору с призывами бороться за выезд оригинала, рассказывая, что отец учил библейскому языку отъезжающих, собирал еврейские песни на всех языках и был достойным человеком. После того как бюст был пристроен в коллекцию одного магната, нам стало легче переезжать с места на место; когда я ворчала при всех передвижениях с бюстом, то моя приятельница Лена, успокаивая меня, говорила:

— Радуйся, что ты с бюстом! Вот посмотри, я — с живым свёкром.

Будущий руководитель по запасам и подсчётам нефти отыскал нас в льющемся пространстве, и, следуя за его машиной, мы поднимались вверх по холму, покрытому большими деревьями и кустами с просвечивающими сквозь воздух в них домами без заборов. Иногда деревья расступались и видны были дома, обнесённые стрижеными живыми изгородями. Дождь прекратился, и мы остановились у дома, который будет целый год называться «нашим».