Пётр Самотарж - Одиночество зверя
- Название:Одиночество зверя
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Пётр Самотарж - Одиночество зверя краткое содержание
Президента Российской Федерации Игоря Петровича Саранцева охрана будит ночью в Горках-9 известием, что приехала его дочь Светлана и желает немедленно с ним увидеться. Из личного разговора выясняется, что она только что случайно сбила на своей машине человека и примчалась к отцу в поисках защиты от возможных юридических последствий. Саранцеву ещё предстоит узнать о ближайших планах бывшего президента — действующего премьер-министра Покровского — и встретиться со своим прошлым, но он ничего не знает о существовании дочери погибшего, Наташи Званцевой, и наступивший день они проводят совсем по-разному…
Одиночество зверя - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Но в Италии ведь в своё время провели операцию «Чистые руки» и спокойно живут по сей день, гибнуть не собираются.
— Насколько спокойно — ещё вопрос. У них рухнула традиционная партийная система, и до сих пор они не создали мало-мальски стабильную новую. Партии без конца самораспускаются, объединяются, разделяются — едва ли не к каждым парламентским выборам кардинально меняется перечень политических сил. Как, по-твоему, усилится у нас законодательная ветвь власти в таких обстоятельствах или ослабнет?
— Сначала следует дать определение ослаблению или усилению. Свободно избранный, но раздробленный парламент, полагаю, может обрести больший авторитет, чем нынешний.
— Сильно сомневаюсь. Левые и националисты способны Россию уничтожить, но не спасти.
— Ты уже заранее решил, кто победит на свободных выборах?
— А ты до сих пор не выросла из прекрасных надежд девяносто первого года? Люди боятся реформ, как чёрт ладана, а реформы жизненно необходимы. Нужно менять модель экономики с сырьевой на наукоёмкую. Такая перемена предполагает необходимость смены прежнего образа жизни миллионами семей, поскольку технический прогресс оставит без работы миллионы сталеваров и шахтёров, а они, в свою очередь, должны получить возможность обеспечивать свои семьи иным способом.
— Потребуются инвестиции, а они спасаются от вас с Покровским бегством на все стороны света.
— Можно подумать, политический хаос в стране их привлечёт.
— Как же ты боишься свободы, даже странно слышать.
— А ты рассуждаешь по-детски. Свобода не может свалиться с неба, она требует для себя определённых условий. Законность должна ей предшествовать, а не следовать — в противном случае выйдет лишь разгул вседозволенности.
— Хорошо, вернёмся к земным проблемам. Я всё же не поняла из твоих слов: Покровский тебе подчиняется или нет?
— Что ты называешь подчинением?
— То же, что и все остальные люди.
— А именно?
— Он выполняет твои указания и распоряжения?
— Я не издаю нормативных актов такого рода.
— Хорошо, указы и поручения.
— Разумеется.
— А ты издаешь указы и поручения, с которым он не согласен?
— Случается.
— А можешь привести конкретные примеры?
— Ты мне не веришь?
— Нет, просто любопытно. Вся страна усиленно пытается проникнуть в природу ваших взаимоотношений, а чем же я хуже?
— Какие ещё взаимоотношения? Он премьер, я президент — этим всё сказано.
— Но раньше он был президентом, а ты — премьером.
— А ещё раньше ни он, ни я не были ни президентом, ни премьером.
— И всё же — меня интересует момент перехода. Вчера он был твоим начальником, а сегодня уже наоборот. Как вы там между собой утрясали психологический перелом?
— Какой ещё перелом? И причём здесь начальник?
— Ну, как же — у нас всё же президент воспринимается главным начальником всей страны.
— Здесь как раз и кроется одна из проблем. Президент — ничем не главнее парламента или суда.
— Де-факто всё же главнее. По крайней мере, главнее парламента и уж точно — премьера.
— Откуда ты знаешь? Прочитала в оппозиционной прессе?
— Возможно, ты — действительно не главнее премьера и парламента, но Покровский в качестве президента уж точно не имел в твоём лице и в лице парламента препятствия в проведении его политики. Уж извини.
— Скажи ещё, что он и сейчас не имеет в моём лице препятствия.
— Честно говоря, многие именно так и думают. Я понимаю, тебе неприятно меня слушать, но я только выражаю широко распространённое мнение.
— И каким же образом ты общественное мнение изучала?
— Я имею в виду круг своего общения. Надеюсь, ты не будешь его устанавливать и мстить людям?
— Думаешь, я на такое способен?
— Честно говоря, я не думала увидеть тебя и в роли президента. Даже когда ты дорос до премьера.
— Спасибо за откровенность. За что же такая немилость?
— Казалось, Покровский выберет преемником другого.
— Кого же именно?
— Не знаю… Разных людей называли, ты ведь и сам знаешь. В том числе Корчёного, кажется. Правда, ты тоже тогда фигурировал в кандидатах, но я сомневалась. Ты совсем не выглядел человеком Покровского — по крайней мере, в сравнении с Корчёным.
— Ты считаешь меня человеком Покровского?
— Наверное. Разве нет? В противном случае, он не выбрал бы тебя.
— Не выбрал бы меня кем?
— Преемником.
— Ты так говоришь, будто он назначил меня новым президентом.
— Я только сказала — он выбрал тебя преемником. По-моему, это очевидно. Ты сам задумывался, чем объяснить его решение? Ты не удивился тогда?
— Удивился. Немного испугался, но потом решился. Конечно, не сразу.
— А потом поддался искушению?
— Потом подумал, что справлюсь не хуже других. Были планы, идеи, надежды, а при любом новом президенте, скорее всего, и премьером бы остаться не смог, со всеми своими незавершёнными делами.
— И был уверен в своей правоте?
— Был уверен в своей адекватности. Покровский чересчур увлёкся реставрацией, хотелось придать политике новые акценты.
— О какой реставрации ты говоришь?
— Советской модели, разумеется. Я никогда не испытывал восторга по поводу гибели Советского Союза, но нельзя идти дальше, не отказавшись от нескольких значимых вех, и не только символических.
— А как ты отнёсся к гибели Советского Союза?
— Думаю, как большинство.
— А как большинство?
— В состоянии апатии. Двадцать первого августа испытал восторг, а потом постепенно пришёл к тупому безразличию. В девяносто первом спасать Советский Союз было уже поздно — следовало начинать хотя бы в шестидесятых. Ещё лучше — в двадцатых. Совсем хорошо — в семнадцатом. В семнадцатом году, мне кажется, существовала реальная возможность демократическими мерами сохранить федерацию России, Украины и Белоруссии, но большевики со своей жаждой крови всё испортили. А потом наступил советский период со всем его бредом и кошмаром, и после него сохранить добровольный союз стало невозможно. Полёты в космос не оправдывают горы трупов. И всё же государство не может официально объявить жизни трёх поколений соотечественников потраченными впустую или того хуже — на преступления против собственного народа. Очереди везде и всюду, пресловутый дефицит, облупленная штукатурка, обшарпанные тесные конторы, где следовало получать всевозможные бумажки — все эти признаки советской жизни меня совершенно не радуют, и отдаю себе отчёт в их реальном существовании. Но я не могу видеть прошлое только в тёмных красках. Рассказать нынешней молодёжи, что в наземном общественном транспорте когда-то не было кондукторов, и пассажиры сами покупали билеты в автоматических кассах, хотя их конструкция позволяла оторвать билетик и бесплатно — ведь не поверят. Я перестал воспринимать «Радио Свобода» как источник информации после сюжета конца восьмидесятых о советских подводных лодках, якобы замеченных в попытках бурения льда для запуска ракет, хотя прежде плавание в водах Северного Ледовитого океана вроде бы использовалось для отдыха. Ахинея неописуемая, с первого до последнего слова, так с какой стати я должен верить всему остальному в их исполнении? В начале девяностых имел возможность смотреть телевидение BBC и своими глазами видел сюжет об угоне самолёта в Ростове-на-Дону, а на карте за спинами ведущих местом происшествия значился Ростов Великий. И не только по горячим следам, но и в итоговом обзоре за неделю они всё ещё не разобрались в нашей географии — так почему я должен полагаться на их осведомлённость в вопросах, которые не так просто проверить? Ёрничанье Аксёнова на «Голосе Америки» по поводу «большого колхоза», который изо всех сил тужится в попытках догнать и перегнать Америку, а та, мол, и знать не знает, что с ней кто-то соревнуется, меня тоже раздражали. Я просто хотел гордиться своей страной, где родился и где наверняка умру, а мне говорили: не смей. Теперь жизнь предоставила возможность сделать для осуществления мечты так много, сколько только может сделать один человек. Зачем же отказываться?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: