Михаил Найман - Плохо быть мной

Мы подошли к тому самому джипу, который только что проехал мимо нас.

— Крис, — сказал мой новый друг парню за рулем, в татуировках, с длинными бакенбардами и усами. — Это Миша из России. Потрясающе интересный парень. Пропустил свой автобус. Если бы он здесь остался, он стал бы украшением нашего города. С другой стороны, мне его жалко. Так что не подведи.

Крис приглашающе повел головой, и я прыгнул на сиденье.

— Я чувствую, что стал чуть-чуть лучше, — сказал мне на прощание парень в панаме.

Думаю, джип развил скорость под двести километров до того, как выехал из города. Крис вилял между машинами, как за пультом компьютерный игры.

— Куда, ты говоришь, едет твой автобус? В Русскую школу! — оживился он. — Я отец-одиночка. — Только сейчас я заметил на заднем сиденье маленькую неслышную девочку с бантом. — Поможешь мне выписать жену из России? Я слышал о русских женах много хорошего. — Голос у него был высоким и нежным, по всем признакам исходил не от отца-одиночки, а от матери. — Американские девицы совсем обнаглели. Про русских говорят, что они все еще исполняют супружеские обязанности. Отличные матери и жены, а в постели вообще. — Он обернулся на дочку. — Поговоришь с кем надо?

— Поговорю, — ответил я, хотя не имел ни малейшего представления, с кем должен говорить и что сказать. Главное, не представлял себе, какая девушка позарится на Криса. Но разочаровывать его не хотелось.

— Вот он! — заорал Крис.

Впереди шел мой автобус.

— Погуди ему.

— Зачем? — Он нажал на газ, проскочил мимо автобуса, тормознул и остановился.

Автобус со скрежетом затормозил в каких-нибудь двух метрах от машины. Водитель открыл дверь и заорал:

— С ума сошел?

Крис подошел к автобусу и стал бить кулаком по капоту.

— Оставил человека одного на дороге! — визжал он своим тоненьким голоском. — Это подло! Человек без средства передвижения в этой стране не человек, а калека! Восточный экспресс уехал без Эркюля Пуаро! — ни с того ни с сего добавил он. — Кто будет вас спасать, когда вы вляпаетесь?

Водитель испугался Криса, но не испугался меня. Наоборот. Он был до того против моей вторичной посадки, что встал в дверях и преградил мне путь.

— Я тебе проколю шины, а потом уеду на своем джипе, — добродушно предупредил его Крис.

Водитель утихомирился и пустил меня внутрь. Крис просунул голову в автобус.

— Когда приедешь в Русскую школу, скажешь им? — спросил он.

— Кому?

— Русским девушкам. Что есть такой парень, Крис. Скажи им, что он одинокий человек, что за свою жизнь так и не нашел подруги. Скажи русским девушкам, что Крис может стать им хорошим мужем. Или знаешь что? Я сам приеду в Русскую школу за русской женой. Если там будет приличная девушка, тебе даже не придется никого вызывать из России. А то мне правда одиноко.

Его голова исчезла до того, как я успел сказать, что в Русскую школу едут американские девушки, чтобы учить русский. Двери закрылись. Я уселся на свое место. Я немного волновался и даже боялся, что без Криса никто не помешает водителю меня высадить. Я столько об этом думал, что забыл, что еду в Вермонт.

Впереди меня сидел парень со злым красивым лицом. Он все время потирал руки, как в предвкушении чего-то важного и желанного.

— Скоро будем! — возбужденно бросил он мне.

— Ты до Монпилиер?

— До Монпилиер, — ответил он. — Скоро будем на месте.

Я посмотрел в окно. Мимо бежали то поля, то лес. Ехать до Монпилиер осталось по крайней мере часа два.

— Вперед, в штат зеленых гор и холмов! — напел парень. — Те, кто знает Бобби Ди, скажут тебе, в чем дело. Бобби Ди исколесил все Штаты, но ему это надело. Теперь он едет домой.

— Я знал пару людей из Монпилиер, — сказал я. — Торчал в доме номер 199. Главное и единственное тусовочное место в городе.

— Дом напротив «Бен и Джерри»? — спросил Бобби Ди. — Жил там шесть месяцев. Все, кто там обитает, раздолбай. Питаются одним мороженым из «Бен и Джерри». Все потому, что лень куда-то идти.

— Отличные ребята! — сказал я. — Немного странноватые. Ночью ходят смотреть на звезды и луну. Одна девица оттуда, когда со мной целовалась, приговаривала: «Когда летом в Вермонте луна, она светит так таинственно, что подмывает поцеловать ее в знак благодарности».

— Тогда тоже луна светила, — угрюмо сказал парень. — Таинственно, как сказала твоя девушка.

— Когда светила?

— Когда мы с Джоуи забрались в квартиру. Пятно лунного света лежало прямо посередине комнаты. Поднимаю голову, вижу, в постели сидит старуха и смотрит прямо на нас. Джоуи клялся и божился, что проверил тысячу раз, из дома все уедут. А старуха, оказывается, осталась. Мы глядим на нее, она на нас. Потом говорит, тихо: «Вермонт, проклятый штат. Высосет из тебя все силы не хуже вампира. Но теперь, когда вы заглянули ко мне, ребятки, у меня достаточно энергии, чтобы доскакать до луны, что светит из окна, и обратно». И засмеялась деревянным смехом. Джоуи сделал к ней шаг, не шелохнулась. Смотрит на нас, не мигая, и усмехается. Только луна отражается в зрачках. Джоуи на нее замахнулся, не моргнула. Умерла. Смотрит на нас мертвыми глазами и лыбится. До сих пор не знаю, из-за нас умерла или просто.

Парень отвернулся и уставился в окно. На те же поля, которые видел сейчас я. Надо думать, для него они значили что-то другое, не то, что для меня.

— До сих пор не знаю, из-за нас умерла или просто, — рассеянно повторил он. — Я, когда ее хоронили, стоял в стороне, следил за похоронной процессией и про это думал. И когда мы с Джоуи мотались по Штатам и тратили деньги, тоже: из-за нас она померла или нет?

Он замолчал. Говорилось это не мне, я для него не существовал.

— Когда мы с Джоуи мотались, меня все преследовало ее лицо. — Он говорил, как во сне. — Луна в глазах, лицо усмехается. А зажмурюсь, и слышу: «Вермонт, проклятый штат. Высосет из тебя все силы не хуже вампира» — и ее деревянный смех. Наконец, не выдержал, бросил Джоуи в Арканзасе и поехал к ней.

— К кому?

— К старухе, в Вермонт. В штат, где луна светит так таинственно, как сказала твоя девушка. До сих пор, наверное, усмехается. Та старуха. Лежит себе в могиле и усмехается. Ждет меня.

Он отвернулся. Так безразлично это сделал, как будто ничего не говорил вовсе.

— Я всем рассказываю эту историю, — посмотрел он опять, не скажу на меня — назад. — Думаю, может, лучше будет, если меня поймают? Чтобы хоть как-то положить этому конец. Последнее время старуха мне что-то говорит, что-то подсказывает. Только не пойму, что. Тот дом, в который ты ходил, был склад краденого, — сказал он, не меняя интонации. — Та девушка, с которой ты целовался при луне, тоже, наверно, приложила к этому руку.

На этот раз он отвернулся от меня окончательно, как будто порвал знакомство. Превратился в одного из пассажиров. Оттого, что он рассказал это так бесстрастно, его история произвела еще более сильное впечатление.