Борис Шелепов - Их было трое

Близился рассвет. Беспорядочными колоннами двигались на запад войска всех родов оружия, «доджи» со снарядами, радиостанции на колесах, обозы, походные кухни, штабы, запасные полки, трофейные команды, медсанбаты. Казалось, что нет конца этому мощному, как весенняя река, потоку.

Не так это было просто, как представляли издалека наблюдатели стрелковой дивизии. Не всюду казаки, танковые и механизированные дивизии прошли через линию фронта, «как святые апостолы».

Конно-механизированная группа вводилась в прорыв вслед за 8-й гвардейской армией В. И. Чуйкова. Из-за сильного тумана артиллерийская подготовка началась лишь в 11.45. Армия продвинулась в глубину вражеской обороны на три километра. Дивизии и корпуса Группы генерала И. А. Плиева допрорывали оборону противника в полосе, занимаемой 16-й мотодивизией немцев, 24-й танковой дивизией, 3-й и 9-й гренадерскими дивизиями.

Только соединение генерала И. В. Тутаринова прошло «цугом» сквозь туман, именно там, где сидели наблюдатели Кузьма Тищин и Рахим Калданов.

Командиры корпусов, дивизий и полков твердо усвоили замысел генерала Плиева: преодолев всю глубину неприятельской обороны, двигаться вперед и вперед, как можно быстрее; не обращать внимания на огонь мелких групп противника, не отвлекаться. Для подавления этих групп выделить специальные подразделения. Главный бой будет дан в оперативной глубине, после полного окружения гитлеровских войск в трех районах, охватывающих все пространство, занимаемое 6-й немецко-фашистской армией.

План операции исходил из простого расчета: главную опасность для себя противник увидит в лице конно-механизированных войск. На восток пути нет. Гитлеровцы ринутся на запад. А там будут наглухо закрыты все выходы; на большаках, проселочных дорогах и тропах — «танковые ежи», засады артиллерии и конницы. Важно, чтобы окруженные вражеские штабы и войска поняли свою обреченность и сказали бы себе: «Спасенья нет». Но продвигаться в тыл не следовало далее намеченных пунктов.

— «Мышеловка» должна быть тесной, — говорил Плиев. — Меньше будет беготни, возни и излишней суеты. У нас мало времени: впереди Одесса, Румыния, Венгрия, Чехословакия; впереди — Берлин…

Войска конно-механизированной группы рванулись вперед в нескольких направлениях. За каждым их шагом внимательно следили Василевский, Малиновский, Хрущев, начальник штаба фронта Корженевич. То один, то другой из них связывался по радио с И. А. Плиевым, оказывал помощь авиацией, направлял удары крупных стрелковых соединений и тяжелой артиллерии туда, где это было жизненно необходимо для успешного развития глубокого рейда. Казаки и танкисты забывали о бессонных ночах и сверхчеловеческом напряжении сил, дух войск был поднят на высоту массового героизма. Понятие о подвиге органически сливалось с обыденной нормой поведения в бою.

Сотни партийных работников и тысячи партии рядовых являлись душой этого знаменательного похода.

«Сабельный веер», задуманный И. А. Плиевым для рассечения 6-й армии Голидта на три части, последующего окружения и полной изоляции частей друг от друга, действовал в боевом содружестве со стрелковыми войсками фронта.

«Сабельный веер» — образное понятие. Главной ударной силой Группы были танки, механизированные части, артиллерия — при усиленной поддержке, с воздуха. Конно-механизированная группа войск представляла собой сложный боевой организм, успешно управлять которым мог лишь полководец-новатор, человек высокой военной культуры, редкой воли и смелых до дерзости решений.

Таким был И. А. Плиев в легендарных рейдах на Западе, а в последующем — на Дальнем Востоке. День за днем росли и закалялись боевые его товарищи — генералы, офицеры, младшие командиры, солдаты.

Бывали и сабельные атаки. Но не в них суть, а в том, что лихость, храбрость и стремительность, присущие коннице, перенесены в танковые и механизированные соединения; возник своеобразный боевой стиль, и гвардейцы Плиева не знали поражений. Такова история.

На одном из главных направлений операции «сабельный веер» находился эскадрон капитана Гераськина, где был парторгом лейтенант Браев. Подразделение участвовало в окружении противника в районе Березнеговатое и Снигиревка, крупных населенных пунктов Николаевской области.

К вечеру окружение завершилось. Эскадрон развернулся на опушке подлеска, недалеко от берега темноводного Ингула.

В палатке эскадронного сидел Гриша Микитенко с привязанной к уху телефонной трубкой. Он временно заменял раненого телефониста, сам тоже был ранен — легко, в мякоть правой ноги. Шел небольшой дождь со снегом.

В двери показалась круглая и плоская, как сибирский калач, шапка эскадронного. Гераськин поморщился на свет, сбросил затвердевшую мокрую плащ-накидку, присел на ящик из-под мин.

— Ну, Гриша, докладывай обстановку… — шутливо сказал он. Телефон был подключен к осевому направлению связи, поэтому Микитенко слышал все разговоры и находился в курсе многих дел.

— Обстановка с одной стороны хорошая, а с другой — плохая.

— Почему «плохая»? — перебил капитан.

— С одной стороны… вернее, со всех сторон мы окружили противника хорошо. Но с западной протекает река Ингул — за нашей спиной. «Он» может прорваться, уйти за Ингул и станет там в оборону, имея перед собой водный рубеж. Негоже так.

— Выйди из палатки, послушай, — сказал капитан, набивая мшистым трофейным табаком маленькую трубку.

Чуть прихрамывая, Григорий вышел наружу. Вскоре вернулся.

— Слышу шум подходящих со стороны танков. По звуку — наши.

— То-то. Твои опасения верны. Командование прочитало твои глубокие мысли и выдвигает вперед танковый и артиллерийский заслоны. Не я командующий Группы — присвоил бы тебе «младшего» и дал взвод. Тем более, что ты хорошо знаешь принципы взаимодействия родовых войск, — как чуть, мчишься за махоркой на батарею или к танкистам…

— Ужинать будете? На кухню сбегаю.

— Не бегай особенно со своей ногой. Открывай тушенку. Закусим.

Поужинали. Покурили.

Микитенко вдруг изменился в лице, снял привязанную к голове телефонную трубку и передал капитану.

— Слушаю… Есть. Понял…

Переговорив с начальством, Гераськин торопливо оделся, на ходу бросил Грише:

— Лезь со своим телефоном в щель, а то зацепит…

Ничего не спрашивая, Микитенко опустился в маленькую щель, вырытую у самой стенки палатки. Плотно прижал трубку к уху, вслушиваясь в разговор. О противнике говорили открыто. Все стало ясно: группировка, окруженная в Березнеговатом и Снигиревке, предприняла отчаянную попытку пробиться к Ингулу.

Звуки боя приближались. За рекой рвались снаряды — это противник…