Борис Шелепов - Их было трое

В палатку заглянул парторг эскадрона, командир взвода Браев.

— Где Гераськин?

— На передовой, товарищ лейтенант. Вы туда? Можно с вами?

— А нога?

— Зажила. Честное комсомольское…

— Сиди пока.

Минуту спустя, Александр Браев привел ездового Януса Ямадаева, лет пятидесяти, единственного в полку калмыка; приказал ему сидеть у телефона.

— Микитенко — за мной! Гранаты взял?

— Взял! И свои и хендехоховские [50] От немецкого «Хенде хох!» — «Руки вверх!» …

Выйдя из овражка, Александр и Григорий пригнулись. Огненные точки трассирующих пуль противника летели и гасли за Ингулом. На востоке гигантским полумесяцем опоясывало землю дымное зарево боя. В разных местах горели «фердинанды» и «пантеры» — их было не меньше десяти, беспрерывно взвивались кривые огненные стебли осветительных ракет.

На изрытом снарядами горизонте появились «живые» вражеские танки. Они шли углом вперед, за ними — бесконечные колонны автоматчиков в стальных шлемах.

Казаки сидели в окопчиках для стрельбы с коленей. Между ними притаились готовые к контратаке «тридцатьчетверки», окопались батареи полковых пушек и самоходные орудия — приземистые, как рассвирепевшие носороги. Чуть подальше от переднего края копошились связисты, вызывая то «Звезду», то «Легенду», то «Гусеницу». Командиры разных родов войск стояли за стенками земляных укрытий, наблюдали за полем боя или говорили по радио. Сновали пешие и конные связные. Иногда по пути встречались санитары с носилками.

Возле корня вывороченного из земли дерева стоял Плиев и смотрел в бинокль. Он хорошо видел поле боя, освещаемое «факелами» горящих танков и огненным ливнем разноцветных ракет. Говорил резким гортанным голосом. Окружавшие его офицеры связи как бы на лету схватывали слова и мчались на резвых конях по частям с устными приказами.

Рядом с Исса Александровичем — вездесущий начальник разведки Группы, полковник Пох. Он выслушивал донесения разведчиков и коротко, в нескольких фразах, передавал самую суть командующему.

— Можно начинать, — сказал Исса Александрович, махнув перчаткой командиру десятой кавдивизии полковнику Поприкайло, сидящему на корточках у маленькой радиостанции. Тот кивнул: «Понял!».

…Сопровождаемый Гришей, Браев прибрался к цепи и разыскал Гераськина.

— Прибыл, товарищ капитан!

— Зачем вызывали в политотдел?

— Кошелев дал листовки. Вот они.

— О чем?

— Чтобы сдавались, подлюги, в плен. Листовки должны разбросать наши разведчики.

— Ясно. Отнеси офицеру разведки полка. Вон он сидит в окопчике.

Командир полка И. И. Болдырев приказал эскадрону Гераськина двигаться повзводно за танками. Задача: во время танкового боя не дать возможность пехоте противника просочиться к берегу реки.

Взвод Браева поднялся и пошел вперед, следом за двумя «Т-34». Они двигались медленно, чтобы не отстали казаки.

Едва ли Григорий Микитенко мог когда-нибудь толково рассказать об этом бое, хотя он слыл в полку за «стратега». Когда началась дуэль наших «Т-34», усиленных огнем самоходок, с немецкими танками, стоял такой гул и треск, что трудно было разобраться в обстановке и понять что к чему. Порой фашистский танк поворачивался в сторону, бросив многолюдный хвост своей пехоты. Тогда руки сами поднимали автомат, глаз нащупывал цель. Рядом заливались длинными очередями ручные пулеметы. Противотанковые пушки со своих позиций стреляли прямой наводкой по стальному зверю немцев — «королевским тиграм» и «пантерам». Болванки проносились с урчанием и так низко, что ветром сносило казачьи шапки и донские фуражки. Скорострельные зенитки, приспособленные для наземного боя, посылали трассирующие снаряды в гущу колонн немецкой пехоты. Они сеяли ужас не только в рядах отчаянно идущих вперед фашистских громил, но и заставляли самих казаков плотно прижимать голову к земле.

И еще одно «дополнение»: минометы всех калибров по сигналу с НП командующего давали такие залпы, что за «тиграми» и «пантерами» образовался сплошной огненный вал. В сражении участвовали и дивизионы «РС» — «катюши»; они вели огонь по глубине боевых порядков противника, чтобы не зацепить своих.

Порой мина рвалась прямо на башне танка. В таких случаях он застывал, как парализованный.

Браев что-то кричал в ухо Григория, но тот ничего не слышал. Наконец, понял в чем дело. Уже все передовые части поднялись в атаку. Значит, надо двигаться быстрей. Наши танки удалялись. Взвод Браева догонял их.

На какие-то секунды прекратилась стрельба. Григорий осмотрелся и понял, что находится на самом правом фланге наступающей цепи. Через кустарник, что виднелся невдалеке, ползли какие-то солдаты. «Но почему назад, а не вперед?» — подумал Микитенко. Промелькнуло в мозгу: враги. Нашли лазейку…

— Товарищ лейтенант! Немцы! — Григорий указал автоматом на кустарник.

— Казаки! Гранаты к бою! За мной! — скомандовал лейтенант Браев и побежал к кустам. Обгоняя его, казаки на ходу бросали гранаты, останавливались, прикладывались к потным ложам автоматов. Вдруг перед ними выросла фигура немецкого солдата. Он воткнул штык в землю и поднял крючковатые руки.

— Прекратить огонь! — крикнул лейтенант.

Из ложбины выходили дюжие гренадеры, бросали оружие…

Александр назначил трех казаков в конвой и приказал вести пленных более двадцати человек на НП.

Бой угасал. Раскаты его еще раздавались где-то около Снигиревки. Там орудовали танкисты, а также эскадроны тридцатой кавдивизии — в конном строю.

На пути к горевшей деревне встречалась то одна, то другая колонна пленных. Иногда их конвоировали всадники.

К подразделению Браева присоединились остальные взводы эскадрона. Гераськин с перевязанной рукой шел рядом. Спешить уже было некуда. Шагали мимо брошенных батарей гаубиц, пушек и стальных поленниц — шестиствольных минометов, мимо танков, возле которых стояли безоружные люди в комбинезонах под присмотром казаков. Видно, не знали, куда вести пленных, где пункт сбора.

Солдаты оглянулись и расступились. Григорий увидел — рысью скакали к деревне командующий, два других генерала, полковник Кошелев и несколько всадников из эскадрона охраны.

Прошло не менее часа, пока добрались до села.

На околице Браев и Микитенко столкнулись с двуколкой. На ней сидели два солдата.

— Скажи, браток, где тут наши? — спросил один из них Григория.

— Ваши? Которые, милок?

— Ну, наши — КП дивизии.

— Вы стрелкачи или казаки?

— Вот именно, стрелкачи.

— Э, брат. Нашел у кого спрашивать!

— Ну, дайте хоть закурить, братцы. Всю ночь ищем. Все ваши да ваши. А где же наши?

Микитенко вытащил кисет. Спутники остановились передохнуть. Где-то сзади коноводы шли с лошадьми.